Корнилов Лавр Георгиевич

     Со 2 февраля 1911 года — командир 8-го пехотного Эстляндского полка, с 3 июня — начальник отряда в Заамурском округе отдельного корпуса пограничной стражи (2 пех. и 3 конных полка). После скандала, завершившегося отставкой начальника Заамурского округа ОКПС Е. И. Мартынова, назначен командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартированной во Владивостоке. 
 

     5. Первая мировая война 

       19 августа 1914 Корнилов был назначен начальником 48-й пехотной дивизии (будущей «Стальной»), которая под его командованием сражалась в Галиции и на Карпатах в составе 8-й армии Юго-Западного фронта генерала Брусилова. Брусилов, не любивший Корнилова, позднее всё же отдаст ему должное в своих воспоминаниях

     Солдаты же Корнилова буквально боготворили: командир относился с большим  вниманием к их быту, требовал отеческого отношения к нижним чинам, однако и требовал от них инициативности, четкого исполнения приказов.

     Генерал Деникин, чьи части во время наступления Брусилова наступали «рука об руку» с частями генерала Корнилова, так впоследствии характеризовал своего будущего сподвижника и единомышленника

     Во  многих операциях армии Брусилова  отличилась именно дивизия Корнилова.

     «Корнилов — не человек, стихия», — говорил взятый корниловцами в плен немецкий генерал Рафт. В ночном бою при Такошанах группа добровольцев под командованием Лавра Георгиевича прорвала позиции неприятеля и, несмотря на свою малочисленность, захватила 1200 пленных, включая самого Рафта, потрясённого этой дерзкой вылазкой.

     Вскоре  после этого в ходе Лимановского сражения «Стальная» дивизия, перебрасываемая  на самые тяжёлые участки фронта, разбила неприятеля в боях под  Гоголевым и Варжише и дошла  до Карпат, где заняла Крепну. В январе 1915-го года 48-я дивизия заняла главный  карпатский гребень на линии Альзопагон — Фельзадор, а в феврале Корнилов был производён в генерал-лейтенанты, его имя получило широкую известность в армейской среде.

     Взятие  Зборо — расположенного на «высоте 650» — защищённого проволочными заграждениями и линиями окопов с укреплёнными огневыми точками — стало одной из самых блестящих операций, проведённых Корниловым. Накануне генерал тщательно готовил план операции, изучал план неприятельских укреплений и присутствовал на допросах пленных австрийцев. В результате штурм прошёл в точности по плану Лавра Георгиевича: внезапно обрушившийся на высоту шквальный огонь русской артиллерии и фронтальная атака пехоты позволила главным ударным силам Корнилова незамеченными обойти противника и обратить его в бегство. Взятие высоты 650 Корниловым открывало русским армиям дорогу на Венгрию.

     В апреле 1915 года, прикрывая отступление Брусилова из-за Карпат, силами одной своей «Стальной» дивизии генерал Корнилов, взявший на себя в момент гибели дивизии личное командование одним из батальонов, был дважды ранен в руку и ногу и в числе всего лишь 7 уцелевших бойцов батальона, в течение четырёх суток до конца пытавшихся прорваться к своим, в итоге (после упорного штыкового боя) попал в австрийский плен.

     Бои, данные превосходящим силам противника 48-й «Стальной» дивизией генерала Корнилова, позволили 3-й армии, в которую  она была включена в составе корпуса  генерала Цурикова, избежать полного разгрома.

     Командир  корпуса генерал Цуриков считал Корнилова ответственным за гибель 48-й дивизии и требовал суда над  ним, однако командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов высоко оценил подвиг 48-й дивизии и направил Верховному Главнокомандующему Великому Князю Николаю Николаевичу ходатайство «о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48-й дивизии и, особенно её героя, начальника дивизии генерала Корнилова». Уже 28 апреля 1915 года император Николай II подписал Указ о награждении генерала Корнилова за эти бои орденом Святого Георгия 3-й степени.

     После взятия в плен генерал Корнилов был  помещён в лагерь для высших офицеров неподалеку от Вены. Залечив раны, он пытался бежать, но две первые попытки  побега закончились неудачей. Корнилов смог бежать из плена в июле 1916 года с помощью чеха Франтишека Мрняка, служившего в лагере помощником аптекаря.

     О пленении Корнилова весной 1915 г. военный  министр Временного правительства, позже перешедший на сторону большевиков, но расстрелянный ими в 1938 году, А. И. Верховский в своих мемуарах написал:

     «Сам  Корнилов с группой штабных офицеров бежал в горы, но через несколько  дней, изголодавшись, спустился вниз и был захвачен в плен австрийским  разъездом. Генерал Иванов пытался  найти хоть что-нибудь, что было бы похоже на подвиг и могло бы поддержать дух войск. Сознательно искажая  правду, он прославил Корнилова и  его дивизию за их мужественное поведение  в бою. Из Корнилова сделали героя  на смех и удивление тем, кто знал, в чем заключался этот «подвиг» (А. И. Верховский. На трудном перевале, М., Воениздат, 1959, стр. 65).

     В сентябре 1916 Л. Г. Корнилов, восстановив силы после пережитых событий, снова отбыл на фронт и назначен командиром XXV армейского корпуса Особой армии генерала В. И. Гурко (Юго-Западный фронт). 
 

     6. Командование Петроградским военным округом

     Вопрос  о назначении генерала Корнилова  на должность командующего войсками Петроградского военного округа был  решён ещё императором Николаем II — кандидатура генерала была выдвинута начальником Главного штаба генералом Михневичем и начальником Особого отдела по назначению чинов армии генералом Архангельским в связи с необходимостью иметь в Петрограде во главе войск популярного боевого генерала, совершившего к тому же легендарный побег из австрийского плена — такая фигура могла умерить пыл противников императора. Телеграмма с ходатайством о назначении была отправлена в Ставку генералу Алексееву, поддержана им и удостоилась резолюции Николая II — «Исполнить». 2 марта 1917 года, на первом заседании самопровозглашённого Временного правительства Корнилов был назначен на ключевой пост Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа, взамен арестованного генерала С. С. Хабалова.

     5 марта Корнилов прибыл в Петроград. По приказу Временного правительства и военного министра Гучкова Корнилов, как командующий Петроградским военным округом, объявил об аресте императрице и её семье в Царском Селе. Он пошёл на это с тем, чтобы попытаться в дальнейшем облегчить участь арестованных.

     В ночь с 5 на 6 марта генерал Корнилов и военный министр Гучков были в первый раз приняты Александрой  Фёдоровной. Именно об этом эпизоде  свидетельствовал поручик 4-го Царскосельского  стрелкового полка К. Н. Кологривов, писавший, что якобы арест императрицы был произведён генералом Корниловым якобы в нарочито вызывающей грубой манере. Эта первая относящаяся к описываемым событиям встреча генерала с императрицей не носила характера «объявления об аресте» (хотя бы потому, что постановления об этом ещё не было принято) и целью своей имела ознакомление визитёров с положением охраняемых. Следует отметить, что генерал Корнилов провёл личную инспекцию охраны императрицы и её семьи в первые же часы своего пребывания в должности командующего Петроградским военным округом. Свидетелями эпизода были также великий князь Павел Александрович, граф Бенкендорф и церемониймейстер Царскосельского Дворца, личный секретарь Государыни граф П. Н. Апраксин.

     Никаких унизительных для царской семьи  действий, никакого оскорбительного  поведения по отношению к императрице  со стороны Корнилова проявлено  не было.

     Имеются и свидетельства современников, подчёркивающие высокое мнение Александы  Фёдоровны, а также вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны  о Л. Г. Корнилове, например, это: «Александра Фёдоровна, после объявления ей об аресте, высказала удовлетворение, что это было сделано славным генералом Корниловым, а не кем-либо из членов нового правительства».

     Второй  раз генерал вместе с начальником  Царскосельского гарнизона полковником  Кобылинским был принят императрицей уже утром 8 марта. Полковник Е. С. Кобылинский отмечал очень корректное, почтительное отношение Корнилова  к императрице. Приём Корнилова  и Кобылинского отмечен в дневнике императрицы в записи от 8 марта. Именно во время этого приема Корнилов сообщил Государыне уже не об «охране», а об «аресте», а затем представил ей Кобылинского. Кобылинский также  свидетельствовал, что он был единственным офицером, в присутствии которого Государыне сообщили о её аресте.

     После этого была произведена смена  дворцового караула: была сменена охранная стража из состава Сводно-Гвардейского полка стражей «арестной», после  чего охрана была вновь уже во второй раз проинспектирована генералом  Корниловым, о надёжности которой  он рапортовал уже Великому Князю  Павлу Александровичу.

     Сам Корнилов глубоко переживал выполнение выпавшей на него тяжелой обязанности. По воспоминаниям полковника С. Н. Ряснянского, находясь под арестом в г. Быхове, в сентябре 1917 г., генерал «в кругу только самых близких лиц поделился о том, с каким тяжелым чувством он должен был, во исполнение приказа Временного правительства, сообщить Государыне об аресте всей Царской Семьи. Это был один из самых тяжелых дней его жизни…^[12]»

     Тем не менее после ареста императрицы  за Корниловым закрепилась репутация  революционного генерала, а ортодоксальные монархисты так и не простили генералу его участия в этом эпизоде.

     Генерал разрабатывал нереализованный проект создания Петроградского фронта, в  состав которого должны были войти  войска Финляндии, Кронштадта, побережья Ревельского укрепленного района и Петроградского гарнизона.

     Работая совместно с военным министром А. И. Гучковым, Лавр Георгиевич разрабатывает ряд мер к стабилизизации обстановки, стремясь оградить армию от разрушительного влияния Совета рабочих и солдатских депутатов, влияние которого на армию уже выразилось в печально знаменитом Приказе № 1. Вывести разложившиеся гарнизонные и запасные части, как и ввести в город новые полки, было невозможно в связи со всё тем же Приказом № 1. Гучкову и Корнилову оставалось лишь незаметно расставлять на важных постах своих людей. По свидетельству Гучкова, определённые успехи в этом были достигнуты: в военные училища и артиллерийские части назначались фронтовые офицеры, а сомнительные элементы удалялись со службы. В дальнейшем предполагалось создание Петроградского фронта, что дало бы возможность переукомплектовать существующие части и тем самым оздоровить их.