Контрольная работа по "История"

     Содержание: 

      Введение 

     Вопрос  о правительстве 50х годов XVI в  и характер его политики традиционно  связывается с вопросом о “избранной раде” . Полемика по вопросу о том, что такое “избранная рада” , интересы каких классов она выражала, в  каком отношении ее политика находилась к реформам 50х годов и т.д., началась на другой же день после событий, которые приписывались деятельности “избранной раде” , - в переписке между Иваном Грозным и Курбским. Существует 2 основных точки зрения на “избранную раду” . Первая из них ведет свое начало от самого Ивана Грозного, который в посланиях к Курбскому охарактеризовал Сильвестра и Адашева как последовательных проводников боярско-княжеской политики, а время господства Сильвестра и Адашева - как наибольший расцвет власти бояр и княжат. Власть, захваченная Сильвестром, держалась на поддержке боярского сословия и на обмане царе. Бояре выдвигали Сильвестра, зная его самомнение, и посредством этой его черты характера проводили свои дела, уничтожая все, что было создано дедом и отцом Грозного. Во время правления “избранной рады” удалось ввести порядки времен Василия Темного.

     Однако  существует другая точка зрения по данному вопросу, выдвинутая И. Н. Ждановым. Он уделяет большое внимание деятельности Сильвестра и Адашева и высказывается против традиционного взгляда на “избранную раду” . По его мнению основной задачей “избранной рады” является устройство “Стратилатских чинов” , как выражался Курбский, т.е. организация служивого сословия. “Избранная рада” играла видную роль, борясь за переход княжеской и вотчиной Руси в Русь царскую и поместную.

     И. Н. Жданов впервые в историографии  перенес вопрос об “избранной раде”  в плоскость изучения реформ 50х  годов. Теперь вопрос об “избранной раде”  нельзя было решать путем выбора между  двумя противоположными оценками Сильвестра и Адашева - Ивана Грозного и Курбского. Характер оценки деятельности “избранной рады” обуславливался, во-первых, характером оценки реформ 50х годов, во-вторых, характером оценки отношений к этим реформам со стороны “избранной рады” .  

1. Политика  реформ избранной  Рады

     Перед новым правительством встал вопрос о путях преобразования государственного аппарата. Первые шаги к реформам выразились в созыве 27 февраля 1549г. расширенного совещания на котором присутствовала Боярская дума, освященный собор, воеводы, а также боярские дети и “большие” дворяне (очевидно, московские) . Февральское совещание 1549г. (“Собор примирения”) было фактически первым Земским собором. Его созыв ознаменовал превращение Русского государства в сословно-представительную монархию, создание центрального сословно-представтельного учреждения. Чрезвычайно важно было то, что важнейшие государственные мероприятия начинают приниматься с санкции представителей господствующего класса, в числе которого значительную роль играли дворяне.

     Решение Собора 1549г. показало, что правительство  собиралось в дальнейшем использовать поддержку, как боярства, так и  дворян. Оно было явно не в пользу феодальной аристократии, так как  она должна была поступиться рядом  своих привилегий в пользу основной массы служивого люда. Отмена подсудности дворян (в дальнейшем Судебник 1550г.) означала постепенное оформление сословных привилегий дворянства.

     В связи с тем, что в феврале 1549г. было решено “давать суд” если человек  обратился с челобитным на бояр, казначеев и дворецких, создается особая Челобитная изба, которой ведал А. Адашев и, возможно, Сильвестр.  1  Автор Пискаревского Летописца дает ее расположение у Благовещения в Кремле. Но в действительности местонахождение Челобитной избы не вполне ясно: у Благовещения находилось помещение казны. Не будучи формально казначеем, Адашев в 50х годах XVIв. фактически возглавлял деятельность государственной казны.  2  . Но во всяком случае связь возникновения Челобитной избы с реформами середины века несомненна. В Челобитную избу поступали челобитные на имя государя, здесь же по ним принимались решения- Челобитная изба была бала своего рода высшим апелляционным ведомством и контрольным органом, надзиравшим над другим правительственным учреждением.

     Одновременно  с “Собором примирения” происходили  заседания и церковного собора, который  установил церковного празднования еще 16 “святых” и рассмотрел жития  этих “чудотворцев” . В условиях роста  реформационного движения церковь  канонизацией своих видных деятелей стремилась укрепить свой падающий авторитет.

     После февральских соборов правительственная  деятельность в 1549г. развернулась в  различных областях. Рост народных движений в городе и деревне заставил возобновить проведение губной реформы, после торжества Шуйских в 1542г.. 27 сентября 1549г. был выдан губной наказ крестьянам Кириллова монастыря. Этот наказ свидетельствовал о росте влияния дворянства. Теперь губные дела передавались в ведение выборных губных старост из числа детей бояр.

     Этим  настроением, как мы знаем от Курбского, и воспользовалось духовенство и благомыслящая часть боярства. Нравственную поддержку удрученному царю оказал сначала придворный священник Сильвестр, а затем митрополит Макарий и другие мужи, пресвитерством почтенные». К ним присоединился царский постельничий Алексей Адашев, а за ним и некоторые бояре, «мужи разумные и свершенные, во старости маститей сущие, благочестием и страхом Божиим украшенные», а другие, хотя и среднего возраста, но «предобрые и храбрые» и в военных и земских делах искусные. Все эти лица составили особый совет, избранную раду, без которой царь не решал никаких дел: с ней он стал чинить суд, назначать воевод, раздавать именья и т. д.

     На  первый взгляд, кажется, что эта избранная  рада была все тот же интимный совет, ближняя дума или комнатная, с которой вершил всегда дела отец Ивана Грозного Василий Иванович. С формальной стороны избранная рада, конечно, была продолжением ближней думы. Но по действительному значению своему она была далеко не то, что прежняя ближняя дума: избранная рада стала не только помогать самодержавной царской власти, но и опекать ее, ограничивать ее. Курбский говорит, что Сильвестр и Адашев, собрав к Ивану разумных и совершенных советников, «сице ему их в приязнь и дружбу усвояют, яко без их совету ничего же устроити или мыслити». Сам царь Иван Васильевич впоследствии в письмах к Курбскому жаловался на то, что царь был в обладании у попа невежи и злодейственных, изменных человек, что Сильвестр с Алексеем начали всех бояр в самовольство приводить, снимая с него, царя, власть, и чуть не ровняя с ним честью бояр, что они творили все по своей воле и по хотению своих советников, оспаривали и отвергали его мнения, раздавали должности, чины и награды и т. д.

     Так, известной части московского  боярства удалось фактически ограничить установившееся самодержавие. Избранная рада в своих стремлениях к благоустроению земли пошла и еще далее — заставила царя (правда, мимоходом) признать формально необходимость боярского совета и приговора. В статье 97 нового Судебника, составленного в 1550 году, было постановлено: «А которые будут дела новые, а в сем судебнике не писаны, и как те дела, с государева докладу и со всех бояр приговору, вершатца, и те дела в сем судебнике приписывати». Итак, боярский приговор был признан необходимым моментом в создании новых законов. Избранная рада, очевидно, не хотела подражать предшествующим олигархиям временщиков, хотела поставить высшее управление государством на твердых, незыблемых основаниях и потому рядом с докладом государю поставила в создании закона и боярский приговор.

     2. Причины установления опричнины,  дискуссия в историографии о  ее природе

     В эпоху господства избранной рады в правительственных сферах Москвы сделала несомненные успехи государственная  идея. Стала пробиваться мысль, что Московское государство не есть только государева вотчина, а известная организация, имеющая в виду обеспечение интересов общества, что дело государственное есть дело земское, а не только государево. Этим сознанием, несомненно, проникнута была избранная рада. Как мы видели, она считала необходимым участие всех бояр в текущем законодательстве и даже участие представителей общества в устроении земли. Вероятно, и другие бояре уже в достаточной степени прониклись этой идеей. В свое время должен был ознакомиться с ней и сам царь Иван Васильевич, которому внушалось, что государственные дела не его только личные дела, а дела земские, которые надо делать по общему совету с боярами, а в некоторых случаях и с землей. Эта идея, очевидно, настолько уже распространилась и укрепилась в тогдашних правительственных сферах, а быть может, и в остальном обществе, что, когда царю тягостно стало править с боярами, он не нашел возможным устранить их от управления, а предпочел уйти от них, обособиться и поделить с ними государство, с тем чтобы в своей части господствовать уже на всей своей воле. Когда у него особенно обострились отношения с боярством, после бегства в Литву князя Курбского и других видных бояр, после устроенного ими двойного нападения из Крыма и Литвы, в конце 1564 года царь с семейством, ближними людьми и большим обозом, никому ничего не сказав, вдруг уехал из Москвы куда-то и зачем-то. Через месяц прибыл от него из Александровской слободы гонец с грамотой к митрополиту, в которой царь извещал, что он положил свой гнев на него, митрополита, владык, игуменов и на все духовенство, на бояр, служилых и приказных людей за их беззакония, мятежи, расхищение государственных земель и казны, нерадение в защите государства от врагов; не терпя их изменных дел царь и оставил свое государство и поехал поселиться, где ему Бог укажет. Так, царь, увидав невозможность для себя управлять государством вместе со своими прежними сотрудниками, не устранил от себя этих сотрудников, а предпочел сам уйти от них и предоставить им управление государством без него. Но это решение было принято, конечно, сгоряча, было поступком истерически больного человека. Все равно царю некуда было уйти из своего государства. Поэтому, поуспокоившись и придя в себя, царь раздумал уходить из государства, но предпочел поделиться со своим боярством, выделить из государства себе особую часть, опричнину, в исключительное распоряжение; и таким путем остаться царем-самодержцем. Поэтому, когда в Александровскую слободу явились духовенство и бояре и стали со слезами просить царя, чтобы он вернулся в Москву и правил государством, как ему угодно, царь согласился «паки взять свои государства», но поставил условия, чтобы вольно было ему на своих изменников и ослушников опалы класть, а иных казнить, имение их брать на себя, чтобы духовенство, бояре и приказные люди ему в том не мешали, и чтобы «учинить ему на своем государстве опришнину, двор ему и себе и весь свой обиход учинить ему особной». Согласие, разумеется, было дано, и царь учредил себе особый двор. При этом дворе учреждались особые бояре и окольничие, дворецкий, казначеи, дьяки и всякие приказные люди. На содержание этого двора взяты были в разных местах государства, преимущественно центральных и северных, отдельные села, волости и целые города с уездами, в общем с дальнейшими присоединениями чуть не половина всего государства. Из служилых людей царь отобрал в опричнину тысячу князей, дворян и детей боярских, увеличив позже их число до 6 тысяч человек;

     им  даны были поместья в уездах, взятых в опричнину, откуда прежние вотчинники и помещики были переведены на новые земли в неопричных уездах. Все остальное государство с его воинством, судом и управой царь приказал ведать и всякие земские дела делать прежним боярам, которым велел быть в земских, начальниках отдельных приказов и всем приказным людям продолжать свои приказные дела «по старине», а с докладами «о больших делах» приходить к земским боярам, самим же этим боярам докладывать государю только «ратные вести и земские великие дела».

     Так Московский государь отделился от земли, на управление которой претендовали бояре, выделил из нее для себя своего рода удел. Взгляд на опричнину как на удел сказался и в новом титуле, которым стал называть себя Иван как владелец опричнины. Некоторое время он официально назывался просто князем Московским, даже не великим, предоставив титул великого князя всея Руси поставленному им во главе земщины крещеному хану Касимовскому Симеону. Этим титулом своим царь противополагал опричнину земле, как удельную часть всему национальному и государственному земскому целому. В порывах болезненного самоуничижения паче гордости царь посылал великому князю Симеону челобитные, в которых называл себя его «холопом Иванцом», резко подчеркивая свое удельное значение. Разумеется, великий князь Симеон только трепетал, получая эти уничиженные челобитные, в которых видна была злоба и ненависть царя к так называемой земщине.

     Но  как царю не удалось уехать из государства, так не удалось, и обособиться окончательно от земщины. Как никак, опричнина все же была частью Московского государства, и притом царь в конце концов не мог отказаться от власти и в земщине. Поэтому, хотя у него в опричнине образовалась и своя дума, и свои приказы — Разряд, Большой Приход и др., набрано было и свое войско, тем не менее, он продолжал править и в земщине. При таком условии случалось, что известные вопросы царь приказывал обсуждать всем боярам земским и из опричнины, и бояре «обои» ставили известное решение. Некоторые учреждения, как, например, приказы Посольский, Челобитный и Ямской были общие у опричнины и земщины. Опричные полки сплошь и рядом отправлялись в поход вместе с земскими и т. д. С течением времени прямое значение опричнины как удела отошло на задний план, а на первый план выдвинулось производное, косвенное значение этого установления. Несомненно, что, учреждая опричнину, царь Иван Васильевич имел в виду не только размежеваться с боярством в управлении государством, но и получить в свое непосредственное распоряжение военные и финансовые средства для того, чтобы поднять свою силу, свое значение и взять решительный перевес над боярством, смирить его и прибрать к рукам. Этому именно назначению стала служить больше всего опричнина. По выражению Ключевского, она стала институтом особой охраны царя и царства от крамольников, а опричный отряд корпусом жандармов и вместе экзекуционным органом по изменным делам. Рядовые опричники были простыми палачами, которые по указанию царя производили избиения массами, опустошали целые города и уезды. Но такие люди, как Малюта Скуратов или князь Афанасий Вяземский, в застенках Александровской слободы производили розыски по политическим доносам и по ночам в спальне у царя обдумывали с ним планы борьбы с его недругами.