Иван 4

   В определенной, хотя, конечно, в небольшой, степени эти учреждения и порядки ограничивали единодержавие, самовластие монарха.

   Царь Иван, по мере возмужания, все больше тяготился опекой Избранной рады, возражениями своему курсу во внутренних и внешних делах. Не все были, естественное, довольны длительными и не всегда успешными войнами, непосильными тяготами, разорением «подлых людей», кормивших своим трудом всех в государстве. Террор против непокорных, выискивание новых измен, чаще всего выдуманных, стремление свалить свои промахи на других вели царя по пути неправды, немилосердия.

   Падение Избранной рады

   Причины падения

   Несчастья начались с падения Избранной рады в 1560 г.

   Противоречия между царем и его любимцами накапливались постепенно, как бы помимо воли всех действующих лиц. Мужающему царю, воспитанному на мысли, что он единственный богоизбранный властитель, было все тяжелее сносить опеку Сильвестра и осознавать, что реально страной правит Алексей Адашев. Иван, как и отец его, и дед, видел в подданных холопов. Позже, споря с Андреем Курбским, Иван сформулировал свой принцип царской власти: «А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнить вольны же!» Царь желал, чтобы сподвижники слепо повиновались его воле. Непреклонный Адашев или суровый Сильвестр, имевшие свое мнение, понятие о чести и смелость их отстаивать, Андрей Курбский с его убеждением, что у «лучших людей» (аристократии), помимо обязанностей перед монархом, есть еще и права, а у монарха есть долг перед страной, не вписывались в выдвинутую Иваном Грозным формулу деспотизма.

   Кроме того, не все при Избранной раде было безоблачно. Набор стрелецкого войска и создание вспомогательного народного ополчения в военное время вызвали частичное разорение центра страны. Людей на многие годы отрывали от хозяйства; постой войск, подводная повинность разоряли здешних жителей. Войны требовали больших затрат, рос налоговый гнет - это плохо сказывалось на хозяйстве. Народ находился в волнении, о чем свидетельствовали распространение ересей, бегство крестьян на окраины и за рубеж, увеличение числа лихих людей. К концу 1550 г. стране явно требовалась передышка. Но громкие победы толкали к иному.

   Реформы улучшили деятельность столичных и местных государственных органов, но до завершения централизации было далеко. Губные и земские старосты, выполнявшие свои обязанности из-под палки, были так же плохо контролируемы из Москвы, как  их предшественники - наместники. В столице чувствовали это и так же, как и раньше, стремились компенсировать все суровостью и жестокостью.

   Случались и личные столкновения царя с его сподвижниками из Избранной рады.

   Уже с 50-х гг. с проведением военных реформ (набор стрелецкого войска, вспомогательной посошной рати из горожан, введение новых налогов и т.д.) появляются первые признаки разорения центра страны, его запустения. Позднее, в 60-80-е гг., они приняли размеры катастрофические. Недовольство простолюдинов, да и других сословий вырывается наружу. «Многое множество» торговых людей подвергли казням в 1555-1556 гг. Некоторые холопы и посадские люди, священники, дворяне с сочувствием воспринимали слова и проповеди еретиков-вольнодумцев. Они критиковали мздоимство священнослужителей, церковные догмы - не верили в троичность Бога, призывали к уничтожению икон, церковной иерархии, самого института церкви. Один из реформаторов, сын боярский (мелкий дворянин) Матвей Башкин выступил против закабаления свободных людей, отпустил на волю своих холопов. А Феодосий Косой, холоп одного из столичных вельмож, провозгласил «новое учение» («рабье учение») - равенство всех людей, народов и вер, общность имущества, неповиновение властям, светским и духовным, неприятие войн. Свои идеи он пытался осуществить в рамках общины последователей.

   Еретиков осуждали на церковном соборе (1553 г.), ссылали в дальние монастыри. Некоторые из них (Косой, игумен Троице-Сергиева монастыря Артемий и др.) бежали в Литву. Там они продолжали свои проповеди, и не без успеха. 

   Горький осадок у Ивана IV оставил 1553 г. В марте этого года он тяжело занемог, и все поговаривали о скорой кончине царя. Больной захотел, чтобы при его жизни бояре, духовенство и прочие, находящиеся при дворе люди присягнули наследнику престола царевичу Дмитрию Ивановичу, которому было от роду 5 месяцев. Часть членов Боярской думы выдвинула иную кандидатуру: двоюродного брата Ивана IV Владимира Андреевича Старицкого. Сильвестр, хоть и не прямо, но тоже выступил за Владимира. Алексей Адашев с братом Данилой и отцом целовали крест Дмитрию (т.е. присягали), но при этом старший Адашев, боярин Федор Григорьевич, молвил: «Мы служили тебе и сыну твоему рады, но сын твой, государь наш, еще в пеленках, а владеть нами будут Захарьины… А мы уже от бояр до твоего возраста беды многие видели». Деятели Избранной рады, потеснившие у трона родню царицы Анастасии Захарьиной-Юрьевой, по-видимому, не совсем ладили с последними. Закончились события 1553 г. так: Дмитрию, в конце концов, присягнули все, в том числе и Владимир Старицкий. Потом 23-летний царь Иван все же выздоровел, зато его несчастный первенец Дмитрий вскоре погиб. Кормилица, переходя по мосткам реку, обронила мальчика, и тот захлебнулся. Несчастные родители позже утешились рождением других сыновей - царевичей Ивана и Федора.

   Многие историки полагали, что падению Избранной рады способствовали также разногласия царя с А. Адашевым в вопросах внешней политики. Сам Иван в послании Курбскому говорил, что удалил людей Избранной рады, считая их виновниками болезни и преждевременной кончины его любимой жены - Анастасии. 

   А Андрей Курбский писал, что родня царицы постоянно клеветала на Адашевых, Сильвестра и их товарищей, а после смерти Анастасии Захарьины якобы объявили тоскующему Ивану, что царицу «счаровали (околдовали) оные мужи».

   Расправа

   В 1560 г. (еще до смерти Анастасии) Иван сослал Сильвестра в северный Соловецкий монастырь. Там протопоп принял монашество. Царь гордился, что не казнил «попа-невежу» и не тронул его сына, а просто прогнал их с глаз долой.

    Потом опалу наложили на Адашевых. Алексея и Данилу отослали воеводами на Ливонскую войну. Но вслед им уже спешили с царским указом: взять «изменников» под стражу. Алексея не застали в живых, «к счастью» для него, он умер; Данилу же заключили в темницу, а через год-два казнили. Немилость пала почти на всех членов Избранной рады. Прежний правительственный круг распался.

   В преддверие трагедии

   В 1560-1564 гг. царь Иван правил сам. Он стал враждебно относиться к Владимиру Старицкому, подозревая, что тот претендует на трон. У Владимира отняли часть удела, бояр и слуг. Мать Владимира, Ефросинью, по ложному доносу обвинили во «многих неправдах» и насильно постригли в монахини, заточив в Горицком монастыре на Шексне.

   В Ливонии тем временем возобновилась война. Царь посчитал, что поражению способствовала «измена». Многие воеводы попали в опалу, а двое были казнены без суда.

   Напуганные царским гневом, воеводы стали бояться самостоятельно принимать решения, ибо в случае неудачи их сочли за изменников. Инициатива перешла к противнику. Русские терпели неудачи. Несколько бояр, в том числе Андрей Курбский, опасаясь скорой расправы, бежали в Литву. Это только укрепило уверенность царя в том, что вокруг него заговоры и предательство. 

   Опричнина (1564-1572 гг.)

   Отъезд царя из Москвы

   …Воскресный день 3 декабря 1564 г. удивил и устрашил до крайности москвичей, хотя они много уже испытали на своем веку. Из ворот Кремля в это морозное утро выползал бесконечный поезд из карет, возков, саней - царь с царицей Марией Темрюковной, из черкесских княжен, и детьми, огромной свитой и охраной молча, угрюмо покидал свою резиденцию. С повелителем везли казну царскую, одежды и драгоценности его семьи, «святость» - иконы и кресты. Люди московские недоумевали, гадали: что-то будет? К чему тайна сия? Не к худу ли?..

   Все объяснилось месяц спустя. 3 января 1565 г. Иван прибыл в Александрову слободу, к северу от Москвы. Отсюда получили от него митрополит Афанасий и московский черный люд грамоты. В первой царь писал о своем «гневе» на «государевых богомольцев», бояр, приказных начальников и прочих за их неправды и измены. Во второй заявлял посадским людям, чтобы «они не опасались: на них он не гневается и опале их не подвергает».

   5 января в Слободе делегация москвичей просила царя вернуться в столицу, вершить дела государства по-прежнему. Тот  соглашается, но ставит свои условия. Так появляется опричнина. В особое ведение (опричь - кроме), своего рода удел, он забирает ряд земель на богатом севере страны, на юге и в центре, часть Москвы; здесь - свое опричное управление: Боярская дума, приказы, свое опричное войско из верных, как он полагает, людей.

   На остальной части государства сохраняются старые порядки - с прежней Боярской думой, приказами; это - земщина во главе с боярами. Начался «перебор людишек» - с опричной территории помещиков и вотчинников выводят в «иные городы» вместе с их семьями, крестьянами и холопами. Все это сопровождается обманом и насилиями, грабежами и убийствами. Царские «кромешники» (название придумал А. Курбский) расправляются с неугодными царю и им самим людьми, многих ссылают. Особенно пострадали сторонники Владимира Старицкого, у него отобрали родовой удел и выделили взамен Дмитров и иные земли.

   Казни и опалы

   Подданные приняли условия царя, и началась кровавая эпоха. По стране разъезжали в черных одеяниях слуги царя - опричники со своими страшными эмблемами у луки седла - собачьей головой и метлой, что должно было означать то, что они будут выгрызать и выметать измену из Московской Руси. Опричники хватали людей без каких-либо на то серьезных причин и бросали в застенок. После страшных пыток страдальцев ждала мучительная смерть.

   На Земском соборе 1566 г. часть депутатов-дворян просили отменить опричнину. В ответ царь казнил до двухсот челобитчиков. Та же участь постигла нового митрополита Филиппа, из рода московских бояр Колычевых. Он сменил Афанасия, покинувшего митрополичий престол весной того же ода, и Герман Полева, пробывшего на нем два дня (выступил против репрессий опричников). Человек незаурядный, с сильным и властным характером, прекрасный организатор (при нем в Соловецком монастыре развернулось обширное строительство, кипела хозяйственная жизнь), Филипп стал главой русской церкви. Он бесстрашно выступил с обличениями царя и «кромешников» в Успенском соборе Московского Кремля:

• До каких пор будешь ты проливать без вины кровь верных тебе людей и христиан? Подумай о том, что хотя Бог поднял тебя в мире, но все же ты смертный человек, и он взыщет с тебя за невинную кровь, пролитую твоими руками.

   Уговоры царя (чтобы владыка «в опричные дела не вмешивался») не помогали, и однажды во время литургии в том же соборе ворвавшиеся туда сорвали с митрополита святительские одежды и свели с престола. Послушный царю Освященный собор (собрание высших иерархов церкви) в ноябре 1568 г. лишил Филиппа сана митрополита. Его сослали в тверской Отроч монастырь, а вскоре, во время похода царя на Новгород, туда прискакал Малюта Скуратов, царский любимец и палач, и удушил смелого мученика.

   За этими событиями последовали новые казни виднейших бояр, в том числе И. П. Федорова. Владимира Старицкого заставил принять яд, ликвидировал его удел.

   Случались и массовые казни. В декабре 1569 г. Иван Грозный с опричным войском выступил в поход на Новгород. Поводом послужил навет об измене новгородцев, якобы желавших поддаться польскому королю. Погром длился 6 недель, опричники убивали всех без разбора (по различным оценкам ученых, погибло от 3 до 10 тысяч невинных людей), опустошили все дома и храм. Иван Грозный, вооружаясь молотом, крушил стены Святой Софии в тщетных поисках будто бы спрятанной изменниками новгородской казны.

   Казну не нашли, но обогатились опричники баснословно. Один иноземный проходимец Генрих Штаден, служивший в опричнине, хвастал в своих «Записках»: «Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра».

   «Из Новгорода царь отправился в Псков с намерением и этому городу припомнить его древнюю свободу. Жители были в оцепенении, исповедовались, причащались, готовились к смерти.

   Когда утром он въехал в город, его приятно поразила покорность народа, лежащего ниц на земле, но более всего на него подействовал юродивый Никола, по прозвищу Салох (что значит по-гречески юродивый). Этого рода люди, представлявшие из себя дурачков и пользовавшиеся всеобщим уважением, часто осмеливались говорить сильным людям то, на что бы не решился никто другой. Никола поднес Ивану кусок сырого мяса. «Я христианин и не ем мяса в пост», - сказал Иван. «Ты хуже делаешь, - сказал ему Никола, - ты ешь человеческое мясо». По другим известиям, юродивый предрекал ему беду, если он начнет свирепствовать во Пскове, и вслед затем у Ивана издох его любимый конь. Это так подействовало на царя, что они никого не казнил, но все-таки ограбил церковную казну и частные имения жителей».