Индустриализация

  17. Советско-германский  пакт о ненападении      

  Отсрочка  оказалась роковой для Запада и Польши. 3 августа 1939 г. Риббентроп передал советскому представителю  в Берлине желание германской стороны урегулировать германо-советские  отношения, заявив при этом, что "от Балтийского моря до Черного нет  проблемы, которой нельзя было бы разрешить  к взаимному удовлетворению". Он также намекнул, что неплохо было бы достигнуть взаимопонимания с СССР относительно судьбы Польши. Москва оставалась недоверчивой: как Германия объяснит "антикоминтерновский пакт", поддержку Японии против СССР и исключение СССР из мюнхенского переговорного процесса, вопрошал Молотов.      

  Если нервничала Москва, то нервничал и Берлин. Воля Гитлера начать войну оставалась непоколебимой. 11 августа Риббентроп информировал Чиано, что решение напасть на Польшу неизменно. "Чего вы хотите? - спросил итальянский министр. - Коридора (в Восточную Пруссию. - Ред.) или Данцига?" "Ни того, ни другого, - отвечал Риббентроп. - Мы хотим войны".      

  Гитлер  хотел войны. Но позиция СССР, как ни была ослаблена советская армия, его беспокоила. Возможная договоренность между СССР и Западом означала войну на два фронта. Этого надо было избежать.      

  12 августа  Москва согласилась принять германского  представителя для политических  переговоров. Сталин осторожничал. Советский ответ на германские  предложения делал особый упор  на постепенность переговорного  процесса. Однако в Москве, очевидно, не знали точной даты нападения  на Польшу - или неспешность Москвы  была блестящим блефом. 15 августа  посол Шуленбург передал Молотову, что Риббентроп готов вылететь в Москву. Молотов в ответ сказал, что визит должен привести к договоренностям, а не к обмену мнениями. В числе таких договоренностей Молотов назвал пакт о ненападении, сдерживание Германией Японии, совместные гарантии прибалтийским странам.      

  Гитлер  немедленно согласился на все. Пакт о  ненападении обеспечивал его  восточный фланг, покуда он сам этого  хотел (Гитлер был не очень высокого мнения о значимости подписанных  документов), а что касается Японии и гарантий Прибалтике, то он был  готов предложить гораздо более выгодную сделку.      

  Москва  в ответ потребовала подписать  торговое и финансовое соглашения, а также особый протокол, обозначающий интересы обеих сторон по тем или  иным международным вопросам, иными  словами - договоренность о разделе  сфер влияния.      

  Берлин  согласился и на протокол. Риббентроп открытым текстом написал, что необходимо урегулировать германо-советские  отношения до начала конфликта с  Польшей. Москва намек поняла. 19 августа  Кремль согласился на приезд Риббентропа, но даты были указаны как 26 или 27 августа. Гитлер потерял терпение. Он направил личное послание Сталину, в котором  просил перенести сроки визита. Только после этого, насладившись своей  новой значимостью, Сталин согласился принять Риббентропа 23 августа.      

  Вечером 23 августа Риббентроп был уже  в Кремле. Обменявшись антибританскими любезностями, стороны тут же подписали пакт о ненападении и секретный протокол к нему. Секретный протокол предусматривал ошеломляющий выигрыш для Москвы. В ее сфере влияния оказывались Финляндия, Эстония и Латвия в Прибалтике, а также польская территория к востоку от рек Нарев-Вистула-Сан. Точные границы разделенной Польши должны были быть уточнены позднее. Сталин также выразил свою заинтересованность в Бессарабии.      

  24 августа  западные военные миссии попросили  встречи с Ворошиловым с тем,  чтобы уточнить судьбу переговоров.  На другой день Ворошилов объявил  им, что продолжать переговоры  нецелесообразно. Что же произошло  в Кремле 23 августа 1939 года?      

  Гитлер  хотел обезопасить свой восточный  фланг и предотвратить войну  на два фронта, оторвать Советский  Союз от намечавшегося союза с  Великобританией и Францией. Территории, уступленные им Москве, во-первых, не были для него жизненно важными, а  во-вторых, для Гитлера не существовало соглашений, которые были бы окончательными. Он великодушно предоставил Сталину  на время свободу рук в пределах бывшей Российской империи.      

  Для Сталина  выигрыш был гораздо более  значимым. Дело даже не в том, что  территориальные приращения, ставшие  возможными благодаря соглашению с  Гитлером, сделались как бы легитимными, и их никто не оспаривал во время  последующих переговоров Большой  Тройки. Этот эффект Сталину еще предстояло осмыслить и оценить по достоинству. Были совершенно конкретные выгоды именно на август 1939 г.      

  Во-первых, в результате дипломатической игры, которая не стоила ему абсолютно  ничего, Сталин приобрел право на сферы  влияния, о восстановлении которых  мечтал давно. Вернуться к границам Российской империи на 1913 год было одной из основных задач Сталина.       

  Во-вторых, внешнеполитическая изоляция СССР была прорвана. Впервые после 1917 г. страна была признана равной в кругу великих  европейских держав. СССР вышел в  высший разряд европейской политики.       

  В-третьих, на некоторое время страна оказывалась  вне европейского военного конфликта. Другое дело, что Сталин переоценил длительность мирной передышки и не сумел в полной мере ею воспользоваться. Но то, что еще 22 месяца СССР будет находиться вне Второй мировой войны, наращивая свой военный потенциал, было достижением.      

  В-четвертых, советская внешняя политика прочно стала на путь Realpolitik, оставив теорию мировой революции лишь в качестве идеологической оболочки.      

  Для Европы советско-германский временный союз имел чрезвычайно важные последствия. В 1939-1941 годах Германия воевала в  привилегированных условиях без  всякого давления с востока. Это  позволило Гитлеру не только расширить  границы рейха в Восточной  Европе, но и успешно завершить  военные действия в западной части  континента.      

  Однако  если Гитлер растранжирил капитал, полученный от договоренности с Москвой, то Сталин, напротив, сберег, и территориальные  приращения, ставшие возможными с  подписанием пакта Молотов - Риббентроп, в ходе Второй мировой войны превратились в плацдарм для вассализации Восточной и Центральной Европы.