Гражданская вонна в США

В вопросе, отменять или сохранять  рабство, Линкольн в значительной мере зависел от постоянной необходимости учитывать возможную реакцию на этот шаг всей совокупности различных сил и факторов, в первую очередь, разумеется, внутри страны.Выступая за отмену рабства как института, президент вовсе не  считал негров равными белым и был против предоставления им после освобождения статуса полноправных граждан. Американский историк Дж. Фуллер писал: “Если бы Линкольну на следующий же день после падения форта Самтер представилась возможность опубликовать свою Декларацию об эмансипации, было бы заложено моральное основание для всей его общей стратегии. Но это было невозможно: во-первых, Север был не готов к этому, а во-вторых, как сказал сам Линкольн: „Я не желаю выступать с документом, неминуемая бездейственность которого, подобно папской булле против кометы, была бы видна всему миру”.

Внимательно изучая переписку  Линкольна, его выступления и иные документы, воспоминания современников о нем, можно прийти к выводу, что сам он больше склонялся к так называемому проекту “колонизации” т. е. вывозу негров (с их согласия) в государства Латин ской Америки и в Африку, чем к превращению освобожденных негров в равноправных граждан США. Президент даже вел переговоры с лидерами негритянских религиозных общин и с правительствами некоторых латиноамериканских стран о деталях проведения в жизнь этогс проекта. В основе этой наивной, так и не осуществившейся попытки лежало глубокое понимание Линкольном того положения, в котором окажутся миллионы негров, формально свободных, но лишенных прав белых граждан.

Повторим, что президент  не желал решить эту проблему механическим дарованием неграм после отмены рабства прав белых граждан, включая и избирательное право. Это было бы в то время поддержано лишь незначительной частью американского населения, а идти против мнения своего народа (пусть даже, с нашей - но не Линкольна! - точки зрения, неверного мнения) президент не мог.

Но самый первый шаг - отмена рабства - становился насущной необходимостью, и за него выступало все больше белых американцев. 22 июля 1862 г. на очередном заседании кабинета министров Линкольн огласил составленный им проект Декларации об отмене рабства во всех штатах, входивших в мятежную Конфедерацию, исключая Теннесси, почти вся территория которого была к тому времени занята войсками Союза, и те округа Луизианы и Виргинии, где также господство Конфедерации было уже ликвидировано. Одновременно Линкольн предполагал с 1января 1863 г. (в этот день Декларация должна была вступить в силу) разрешить набор свободных негров в армию и флот США. При этом Линкольн с непривычной для него твердостью заявил, что решение его окончательно, а министров он просит лишь посоветовать, когда именно обнародовать эту Декларацию.

Мнения разделились, кое-кто  вообще выражал сомнение в необходимости  такого шага: ведь “пограничные) штаты, как не раз говорил и сам  президент, явно встретили бы Декларацию отрицательно. Линкольн счел полезным предложение Сьюарда: не публиковать Декларацию сейчас, в условиях военной нестабильности Союза а подождать какого-либо военного успеха, как выразился государственный секретарь, “хотя бы средней величины” В этом был резон: публикация Декларации после неудач Макклеллана на Полуострове могла быть воспринята противником как проявление слабости, последняя попытка как-то спасти положение.

Итак, переход к “войне по-революционному”, во всяком случае в политической области, уже обозначился. Помимо Декларации об освобождении рабов, он был отмечен и другим важным шагом во внутренней политике. 20 мая 1862 г. был принят закон о гомстедах (т. е. земельных участках), по которому любой гражданин США не моложе 21 года мог с 1 января получить во владение участок земли размером в 160 акров (примерно 65 га), уплатив за это символический регистрационный сбор -10 долл. Формально требовалось в течение пяти лет обрабатывать полученный участок, и только после этого он переходил в полную собственность владельца. Фактически же участки сразу попадали в полное пользование владельцев. Закон имел и побочную сторону: буржуазия Севера, а также различные проходимцы ловко использовали его в своих интересах, в частности путем скупки участков через подставных лиц и дальнейшей спекуляции ими. Но буржуазно-демократической сущности закона о гомстедах это не меняло: он явился победой прогрессивного для того времени пути развития капитализма в сельском хозяйстве.

 Следом за этими  мерами (и рядом менее значительных) в политической области предстояло осуществить переход к “войне по-революционному” и на полях сражений, т. е. вести всю военную политику более энергично, профессионально, по-деловому.

Бездарно проведенная  Макклелланом кампания на Полуострове поставила на повестку дня вопрос об устранении его с поста командующего крупнейшей армией страны - Потомакской. 26 июня Линкольн, еще не зная о том, что именно в этот день началась Семидневная битва, и, естественно, не предполагая, какими разочарованиями она завершится, издал приказ о создании новой армии во главе с генералом Джоном Попом. Предполагалось, что эта армия, получившая название Виргинской, примет на себя функции по защите Вашингтона и прилегающих районов на время нахождения Потомакской армии (точнее, большинства её частей) на Полуострове. Виргинскую армию составили из полуразбитых Джэксоном в Долине частей Бэнкса, Фремонта (но уже не под его командованием) и Макдоуэлла, и вместе с влитыми в нее пополнениями она насчитывала 47 тыс. от части опытных, отчасти ничего не умевших солдат.

Примерно тогда же был  решен вопрос и с упорядочением общего командования вооруженными силами Отстранив Макклеллана в марте от функций главнокомандующего, Линкольн сам выполнял их в течение ровно четырех месяцев. Президент отлично понимал, что не имеет оснований занимать такой пост: он был опытным политиком, но не профессиональным военным, и его отчаянные усилия спешно овладеть азами стратегии и тактики не могли этого компенсировать. В то же время президент видел, что в стране нет генералов, достойных занять этот пост. Пристально наблюдая за действиями военачальников Севера, Линкольн надеялся выбрать среди них преемника на непосильном для себя посту главнокомандующего.

Успешные операции войск  Союза на западном фронте, увенчавшиеся взятием 25 апреля совместными усилиями армии и флота крупнейшего  города Конфедерации Нового Орлеана, подсказали президенту, что вести особо внимательные поиски следует именно на Западе. Линкольн уже тогда “присматривался” к генералу Гранту, сразу же отметив его решительность, неординарность мышления, отсутствие боязни противника, свойственной, пожалуй, воем другим генералам Севера. Но пост, занимаемый Грантом, был тогда не очень высок - заместитель командующего Миссурийским округом.

22 сентября, была опубликована  в газетах и отдельными выпусками.  Вряд ли стоит напоминать об  исключительном значении этого  хорошо известного документа, ставшего первым реальным завоеванием негритянского народа США в его трудной многолетней борьбе за абсолютно равные права с белыми американцами.

Первый результат Декларации об освобождении рабов не заставил себя долго ждать: в ноябре республиканская  партия проиграла промежуточные  выборы в конгресс. который на последующие два года полностью оказался в руках демократов, все громче требовавших “прекратить братоубийственную войну” и признать независимость Конфедерации. В то же время открытой защиты рабства демократы все же избегали, занимая примерно такую же позицию, на какой находился и Линкольн к моменту начала войны - не допускать распространения рабства, но и не посягать на священное право собственности. Обострение внутриполитической борьбы требовало от администрации Линкольна еще более умелого и деятельного руководства ведения войны. Предостерегая от беспечности, Линкольн говорил в те дни: “Мы сейчас подобны китобоям, ведущим трудную погоню. Мы наконец вонзили гарпун в чудовище, но должны теперь следить за своим курсом, иначе одним взмахом хвоста оно отправит нас к праотцам”

Первый же день нового 1863 года ознаменовался вступление в  силу Декларации об освобождении негров-рабов в мятежных штатах. Хотя ее текст был обнародован ещё 22 сентября, мятежники и их сторонники на Севере все таки надеялись, что администрация Линкольна не решится на этот шаг. На Юге полагали также, что жестокий разгром северян у Фредериксберга “отрезвит” Линкольна и его партию, вынудит их искать компромиссные решения конфликта. Но эти надежды не оправдались, Президента уже ничто не могло поколебать, и Декларация с 1 января вступила в действие.

И подкрепляя уверенность  Линкольна в своей правоте, в эти же первые дни 1863 г. с далекого Запада стали приходить вести о новых успехах северян. После того как 25 апреля 1862 г. армией и флотом Союза был взят Новый Орлеан, течение Миссисипи оказалось как бы “закупоренным” для мятежников. Ее верховья еще с начала войны были в руках Союза, а после побед Гранта при Генри, Донелсоне и Шайло мятежники были отогнаны еще дальше. Со взятием Нового Орлеана они потеряли и устье Миссисипи, и теперь южане сохраняли контроль лишь над средним ее течением с главной опорой в Виксберге - тщательно укрепленном и в стратегическом плане идеально расположенном городе. Поэтому главной задачей всего западного фронта во второй половине 1862 г. стало овладение Виксбергом и всем течением Миссисипи. Это отсекло бы от Конфедерации районы, находящиеся западнее реки, т. е. мятежные штаты Техас, Луизиану и Арканзас.

Геттисберг.

И вот настало время  снова сойтись в решающем поединке основным силам двух армий. Но сам  сюжет знаменитого геттисбергского сражения возник несколько неожиданно. Ли, как уже говорилось, заранее назначил геттисбергский перекресток местом сбора трех своих корпусов; их возглавляли тогда лучшие генералы Юга - Дж. Лонгстрит, Э. П. Хилл и Р. Эвелл. Не зная этого, но интуитивно предположив, что перекресток может заинтересовать мятежников, Мид 30 июня приказал созадать линию жесткой обороны вдоль ручья Пайп, в нескольких милях от Геттисберга. И тогда же генерал-южа нин Г. Хес, дивизия которого расположилась в соседнем городке Кэштауне, узнал, что в Геттисберге у северян естт, большой склад армейской обуви. По данным разведки, северян в городке не было, и Хес приказал группе солдат “сходить” в Геттисберг и принести побольше обуви - в Конфедерации это стало проблемой еще в начале войны, не говоря уже о лете 1863 г.

Пока “заготовители” добирались до места, в Геттисберг вошла кавалерийская бригада Дж. Бафорда, которому Мид поручил прикрывать свой левый фланг. Обнаружив, что городок вовсе не пуст, как им сказали, солдаты Хеса предпочли вернуться назад. Но Хес, загоревшийся желанием обуть своих парней и считавший, что в Геттисберге может быть разве что отряд неопытных милиционеров, утром 1 июля послал туда едва ли но всю дивизию.

Тот момент, когда авангарды  Хеса, подойдя к городку, завязали перестрелку с дозорами Бафорда, и стал началом геттисбергского сражения. Оба командира бросили в бой все, что было у них под рукой, затем в сражение стали втягиваться все новые соединения. К северянам подоспел корпус У. Рейнольдса, которому Бафорд при слал записку с просьбой о срочной помощи. В свою очередь Рейнольдс перед отбытием к Геттисбергу разослал повсюду сообщения о начавшейся стычке, и, быть может, это в конечном счете и помогло сдержать яростные атаки южан. Спустя какие-то минуты, когда Рейнольдс повел свой корпус в атаку, снайпер-южанин прострелил ему голову. А его солдаты, наткнувшись на мощный огонь артиллерии (ее успел подтянуть к перекрестку Хес), стали медленно отходить. В эти первые часы боя соотношение сил было примерно 3 к 1 в пользу мятежников, и оно могло ухудшиться, так как к городку уже спешил весь корпус Эвелла.

Приближение частей Эвелла заметил командующий 11-м корпусом северян Оливер Ховард, наблюдавший за боем с колокольни лютеранской семинарии, стоявшей на высоком хребте, поэтому и названным Семинарским. Немедленно бросив в бой свой корпус, Ховард успел преградить дорогу Эвеллу. Но одну дивизию он предусмотрительно оставил в резерве у подножия Кладбищенского хребта, который у южных окраин поселка завершался одноименным холмом. Другая оконечность хребта имела две вершины - Большой и Малый Раунд Топ, которые, как и сам хребет, сыграли в сражении ключевую роль. А резервная дивизия Ховарда сразу же окопалась, и не напрасно:  их товарищей вскоре отбросили прямо к подножию.

Записку Рейнольдса Миду принесли в момент завтрака. Опрокинув чашку с кофе, он вскочил и помчался в штаб, где приказал немедленно двинуть к Геттисбергу всю армию. Генералу Уинфилду Хэнкоку он поручил взять на себя общее руководство боем. Энергичный Хэнко}; собрал всю артиллерию резерва, в нее впрягли всех лошадей, оказавшихся под рукой, и орудия помчались к Геттисбергу! Опередив их, Хэнкок уже к 4 часам дня прискакал к Семинарскому хребту и поднял солдат в контратаку. Следом появилась и артиллерия, затем кавалеристы Хью Килпатрика, с такой яростью врубившиеся во фланг атаковавшего корпуса Эвелла, что мятежники дрогнули и вынуждены были остановить натиск. Так завершился первый день сражения. Специалисты считают его победой южан, хотя и указывают, что, если бы Эвелл атаковал не только Семинарский, но и Кладбищенский хребет, он нанес бы северянам больший урон. Поздно вечером к Геттисбергу подоспели еще два корпуса северян, к полуночи прибыл и сам Мид, принявший общее командование боем.

2 июля сражение разгорелось  с новой силой. На северян были брошены корпуса Эвелла и Э. П. Хилла, а во второй половине дня - еще и Лонгстрита. Ли требовал, чтобы Лонгстрит также атаковал с самого утра, но тот заупрямился, считая более разумным вообще не атаковать, а выманить северян из их удачных позиций па обоих хребтах. В итоге Лонгстрит оказался как бы в резерве и нанес сильнейший удар как раз в момент, когда северяне уже выдохлись.

И все же им удалось удержать свои основные позиции, в частности вершины Большой и Малый Раунд Топ, причем последний северяне в неразберихе боя оставили неукрепленным. Когда разведка мятежников обнаружила это, генерал Худ приказал срочно втащить на вершину орудия и в упор расстрелять части северян на Кладбищенском хребте. Но по счастливому совпадению чуть раньше Мид приказал начальнику своих инженерных войск генералу Г. Уоррену подняться на Малый Раунд Топ и посмотреть оттуда, как идут дела на левом фланге. Уоррен, обнаружив, что вершина никем не защищается, срочно вызвал туда войска. И когда солдаты Худа уже взбирались по склону вверх, а следом за ними лошади тащили орудия, с “пустой” вершины на их головы обрушился орудийный огонь!