Двадцатые года

Советский народ  не пожелал послать Ленина за границу: в обстановке, накалённой злобной  антисоветской кампанией, не исключена  была возможность вражеского покушения  па главу советского правительства, как это случилось годом позже  с т. Воровским. Во ВЦИК, в Совнарком, в редакции центральных и местных  газет сыпались десятки тысяч  резолюций и писем с протестом  против поездки Ленина. «Берегите  Ленина, не пускайте его!» — требовали  красноармейцы, рабочие, крестьяне.

22 февраля 1922 г.  в Москве было созвано совещание  представителей Российской Социалистической  Федеративной Советской Республики, Азербайджанской ССР, Армянской  ССР, Белорусской ССР, Бухарской  Народной Советской Республики, Грузинской ССР, Дальневосточной  Республики (ДВР), Украинской ССР  п Хорезмской Советской Республики. Представители восьми республик подписали протокол о передаче РСФСР защиты интересов всех республик; ей они поручили заключить и подписать на Генуэзской конференции от их имени все договоры и соглашения как с государствами, представленными на конференции, так и со всякими другими странами.

Но противопоставить капиталистическому фронту единение советских  республик было недостаточно. Второй задачей Советской страны было расколоть  фронт капиталистов. Судя по прессе, в капиталистическом лагере наметились к тому времени три группы. Одна группа, настроенная более агрессивно, стремилась запугать советскую власть, чтобы навязать ей кабальные условия  соглашения, Ленин писал по поводу угроз этой группы: «По вопросу о Генуэзской конференции нужно строго отличать суть дела от тех газетных уток, которые буржуазия, пускает; ей они кажутся страшными бомбами, но нас они не пугают, так как мы их много видели и они не всегда заслуживают, чтобы на них отвечать даже улыбкой. Всякие попытки навязать нам условия, как побеждённым, есть пустой вздор, на который не стоит отвечать. Мы, как купцы, завязываем отношения и знаем, что ты должен нам, и что мы тебе, и какая может быть твоя законная и даже повышенная прибыль».

Была и вторая, более деловая группа капиталистов. Она заинтересована была в успехе конференции и положительном  завершении переговоров с Советской  республикой. Имелась, наконец, третья группа. Её можно было бы назвать  пацифистской. В неё входили некоторые  крупные государственные деятели, лидеры II и II? Интернационала и прочие буржуазно-демократические представители. Они носились с идеей всеобщего  примирения, доказывали, что империалистическая война 1914 — 1918 гг. должна быть последней  войной, мечтали о создании такого порядка, при котором войны были бы невозможны.

Отнюдь не разделяя этих буржуазных иллюзий, советское  правительство, тем не менее, учитывало  влияние пацифистских настроений в  широких общественных кругах. Поэтому  Ленин предлагал на конференция развернуть пацифистскую программу.

«Всё искусство  в том, — писал Ленин 14 марта 1922 г., — чтобы и её, и наши, купцовские предложения сказать ясно и громко до разгона (если „они" поведут к быстрому разгону)...

Всех заинтригуем, сказав: „Мы имеем широчайшую и  полную программу”. Если не дадут огласить,напечатаем с протестом.

Везде „маленькая оговорка”: „мы-де коммунисты имеем свою коммунистическую программу (III Интернационал), но считаем всё же своим долгом, как купцы, поддержать (пусть 1/10.000 шансов)пацифистов в другом, т. е. буржуазном лагере (считая в нём 2 и 2 1/3. Интернационалы)”.

Будет и ядовито, и по „доброму” и поможет разложению врага.

При такой тактике  мы выиграем и при неудаче Генуи. На сделку, невыгодную нам, не пойдём».

В первую очередь  на конференции должен был встать вопрос о долгах. Необходимо было установить различие между долгами военными, заключёнными царским правительством и Временным правительством, и  довоенными займами. По вопросу о  военных займах не предвиделось особых разногласий. Во-первых, ни одна из стран  Европы фактически не платила своих  долгов; во-вторых, параграфом 116 Версальского мира было формально оговорено право  Советской России на значительную долю из той контрибуции в 132 миллиарда  золотых марок, которую Антанта  навязала Германии. Никто, видимо, не захотел  бы особенно настаивать на уплате русских  военных долгов.

Иное значение имел вопрос о довоенных долгах. Общая  сумма их составляла до 4,5 миллиарда  рублей золотом, не считая процентов. Заключённые  в частных банках, распределявших русские бумаги главным образом  среди мелких держателей, эти довоенные  займы интересовали миллионы людей, вложивших в них свои сбережения. Отказ советского правительства  от оплаты этих обязательств был бы использован врагами республики для яростной агитации против Страны Советов. Поэтому при известных  условиях советское правительство  считало возможным пойти на переговоры относительно уплаты довоенных долгов.

Однако в качестве противовеса оно имело в виду выдвинуть свои собственные контрпретензии, именно — оплату Антантой того ущерба, который причинён был Советской  России во время интервенции.

Достигнуть раскола  антисоветского фронта можно было путём  соглашения с отдельными европейскими странами. На Францию рассчитывать было нечего. Если бы и было возможным  соглашение с ней, оно не сулило практических выгод. Франция больше других стран  была непримирима в вопросе о  признании долгов. Легче было бы опереться на Италию. Она нуждалась  в хлебе, угле, минеральной руде, нефтяных продуктах Советской страны. Ещё в 1919 г. она высказывалась  за возобновление отношений с  Советской Россией. Но и Италия не была самостоятельна в своей внешней  политике. Находясь под давлением  великих держав, она согласовывала  с ними каждый свой шаг.

Больше других государств в соглашении с Советской страной была заинтересована Англия ввиду мирового характера английских торговых, финансовых и промышленных связей. Наконец, положительные перспективы сулило и соглашение с Германией. Отсюда и вытекала основная позиция советского правительства накануне Генуэзской конференции. В качестве своего контрагента оно предпочитало иметь дело с такой международной группировкой, где участвовала бы Германия, стремящаяся сбросить иго версальской системы.

В переговорах с  частными капиталистами тактика  советского правительства представлялась несложной: нужно было предоставлять  каждому в отдельности более  выгодные условия, чем консорциуму. Противопоставляя одного капиталиста  другому, было легче договориться об условиях, более или менее обеспечивающих интересы Советской республики.

Что касается каннской резолюции, советское правительство  готово было принять её лишь за основу для переговоров. Советская Россия не могла подчиниться всем условиям, которые пытались навязать ей державы  Антанты.

«Нам надо торговать, и им надо торговать, — говорил  Ленин. — Нам хочется, чтобы мы торговали в нашу выгоду, а им хочется, чтобы было в их выгоду. Как развернётся борьба, это будет  зависеть, хотя и в небольшой степени, от искусства наших дипломатов».