Древнейшая история Урала

Появились научно-популярные работы по древней истории Урала, монографии по большим историческим периодам. Наличие большого и главным образом нового фактического материала, применение комплексных методов исследования (естественнонаучных, статистических, трассологического), с одной стороны, позволили поставить ряд важнейших проблем древней истории Урала, а с другой — породили различные направления в решении этих проблем. Все основные исследования палеолита Урала связаны с именем крупнейшего советского палеолитоведа О. Н. Бадера, который занимался изучением первоначального заселения Урала древним человеком. Ученый высказал предположение о возможности появления человека на Среднем и Северном Урале в ашело-мустьерское время, исследовал пути заселения Урала, материальную культуру палеолитического человека, палеогеографическую обстановку того времени. Круг его интересов охватывал весь Урал и прилегающие к нему территории.

Большой вклад О. Н. Бадер  внес в изучение палеолитических  рисунков, исследование которых на протяжении нескольких лет проводил в Каповой пещере Южного Урала. Предположение  О. Н. Бадера о начале заселения северных районов края подтвердилось в 80-е годы, когда в верхнем Прикамье были открыты древнепалеолитические местонахождения. Г. Н. Матюшин, публикуя материалы раскопок палеолитических стоянок на Южном Урале, пришел к заманчивому, но весьма спорному выводу о заселении Севера Азии и Америки не только с юга, но и с запада, со стороны Урала. На Среднем Урале и в Западной Сибири исследованием палеолита занимается В. Т. Петрин. Им опубликована серия работ о методике поиска палеолита на Урале, новых палеолитических стоянках, о формах хозяйства в эпоху палеолита и палеолитическом искусстве. Самый северный в Зауралье палеолитический памятник исследован Ю. Б. Сериковым, который впервые в уральском палеолитоведении применил для изучения каменных орудий трассологический анализ. Исследования палеолита на припечорском Урале связаны с именем В. И. Канивца. Его работы помогли выяснить, что проникновение человека на Крайний Север происходило неоднократно и в разные периоды¹⁰.

В сводной работе В. И. Канивец  рассматривает географическое положение, топографию, материальную культуру палеолитических  памятников и прослеживает пути и  границы расселения древнего человека. Однако не все еще ясно в проблеме палеогеографии, путей заселения  и культурного своеобразия населения  этого древнейшего периода. Мезолитическая эпоха на Урале представлена полнее, чем предыдущая, хотя изучение ее началось значительно позже — в конце 40-х годов. Итоги исследования мезолита Южного Урала подведены в монографии Г. Н. Матюшина. Сведения о мезолите Среднего Урала появляются в 50-е  годы. В частности, О. Н. Бадером были опубликованы материалы о мезолитических памятниках Среднего Приуралья.

Мезолитические вещи из многочисленных находок на Шигирском торфянике  попыталась выделить В. М. Раушенбах. Ей же принадлежит идея двухкомпонентности зауральского мезолита. Наиболее ярко эта точка зрения освещена в работе О. Н. Бадера «Мезолит лесного Приуралья и некоторые общие вопросы изучения мезолита» , в которой дана исчерпывающая для того времени характеристика приуральского мезолита, рассматриваются памятники прилегающих территорий и возможные пути заселения Урала мезолитическим человеком. В 70—80-е годы широкие исследования мезолита в Среднем Зауралье проводил Ю. Б. Сериков. Однако в литературе среднеуральский мезолит освещен все еще недостаточно. Изучением мезолита Северного Приуралья занимались несколько археологов. В. Е. Лузгин в сводной работе дал характеристику мезолитическим памятникам долины р. Ижмы. Мезолитические комплексы печорского Приполярья изучал В. И. Канивец. Он выделил два этапа мезолита на этой территории и соотнес его с волжско-окским. Мезолитом Северного Приуралья занимался Г. М. Буров. В изучении уральского мезолита остаются дискуссионными проблемы его происхождения, выделения локальных вариантов и их этноязыковая интерпретация. На современном этапе существенно изменились представления об эпохе неолита на Урале¹¹.

 Выделение А. П. Окладниковым  в конце 40-х годов восточноуральской  и западноуральской неолитических  провинций носило характер гипотезы, так как были известны лишь  единицы неолитических памятников. Характеристика камской неолитической  культуры, отличающейся от соседних  — средневолжской и зауральской  или обской, была дана О. Н.  Бадером уже на основе исследования  нескольких десятков памятников  Приуралья. Находки со стоянок  и жертвенных мест позволили  автору охарактеризовать охотничье-рыболовческое  хозяйство, особенности материальной  и духовной культуры, древние  связи приуральского населения  с зауральским. Объемная историография имеется по неолиту лесного и лесостепного Зауралья.

Периодизация памятников региона складывалась постепенно от характеристик позднего неолита  в работах О. Н. Бадера , А. Я. Брюсова , В. М. Раушенбах к обоснованию  этапа развитого неолита в  трудах Е. М. Берс , К. В. Сальникова , Н. П. Кипарисовой и выделению раннего  неолита в работах В. Н. Чернецова. Разные позиции выявились у авторов  по вопросу абсолютной хронологии и  в определении границ распространения  зауральской неолитической общности. Существует представление об узколокальном  развитии неолита Среднего Зауралья (А. Я. Брюсов, В. М. Раушенбах, Е. М. Берс). Наибольшее распространение получила точка зрения о том, что зауральское  население входило в крупные  этнические общности, включающие Западную Сибирь (О. Н. Бадер, Л. Я. Крижевская) и  Казахстан (А. П. Окладников, К. В. Сальников). В определении этнической принадлежности зауральского неолитического населения  весьма плодотворно трудился В. Н. Чернецов. Обосновав критерии отличия культурно-хозяйственных  и культурно-этнических аспектов развития древних народов, автор для эпохи  неолита выделил урало-сибирский  ареал, связав его поздненеолитический  западный субареал с предками угров. Фундаментальные исследования наскальных изображений Зауралья позволили  В. Н. Чернецову проследить их длительное бытование с эпохи неолита  до раннего железного века и установить связь с древним искусством обских угров.

В течение многих лет неолитические  памятники Южного Урала изучала  Л. Я. Крижевская. Ею выделена южно-уральская  неолитическая общность и обоснованы три этапа ее развития. С конца 60-х годов памятники неолита  этого региона исследует Г. Н. Матюшин. В изучении уральского неолита  не решены вопросы о границах больших  неолитических общностей, нет единства мнений в понимании их внутренней эволюции в пределах эпохи.

Рассмотрение эпохи бронзы связано с проблемой становления  металлургии Урала. На I Уральском археологическом совещании А. А. Иессен воспроизвел историографию проблемы. В монографии Б. Г. Тихонова содержатся сведения о металлических изделиях с памятников Среднего Урала, проведена их типология и обоснован вывод о сложении на Среднем Урале и в Прикамье собственного металлургического центра во второй половине II тысячелетия до н. э. Древней металлургии края посвящен ряд работ К. В. Сальникова. Используя результаты предшествующих исследователей и опираясь на естественнонаучные методы анализа металла с уральских памятников, Е. Н. Черных в 70-е годы определяет время становления Урала как горно-металлургической области. Автор выделяет в ней два центра: Приуралье с медистыми песчаниками и собственно Урал с окисленными рудами. В их пределах дана характеристика возникновения и специфики первых металлургических очагов Южного Приуралья (конец III тысячелетия до н. э.), Южного Зауралья и Прикамья (первая половина II тысячелетия до н. э.) и превращения Урала в область, оказавшую существенное влияние на развитие древних народов Поволжья¹².

Вторая проблема истории  края эпохи бронзы — время и  формы становления производящего  хозяйства и формирование хозяйственно-культурных районов. На основе памятников Южного Приуралья эти вопросы освещаются в монографиях Н. Я. Мерперта и Г. Н. Матюшина, на памятниках Среднего и Южного Зауралья — В. М. Раушенбах, В. Н. Чернецовым , К. В. Сальниковым , для Прикамья — О. Н. Бадером. Научное решение проблемы требует воссоздания палеогеографии края эпохи энеолита и комплексного исследования всех опорных памятников.

Третья проблема — выделение  культурных общностей, их временные  и пространственные границы, этническая принадлежность. В трудах О. Н. Бадера на местной основе даны характеристики хозяйственного и культурного развития среднекамского населения, установлена его пермско-финская этноязыковая принадлежность, обоснован приток волжского и нижнекамского населения на среднюю Каму. По работам В. П. Денисова можно судить о финальной (поздней) бронзе на Каме: в конце II — начале I тысячелетия до н. э. в результате ассимиляции новых этнических групп, проникших в Прикамье с юго-востока и запада, начинается сложение новой общности. В изучении бронзового века лесного Зауралья, его периодизации и этнических процессов сложились разные позиции. Ряд авторов (О. Н. Бадер, Н. П. Кипарисова, Е. М. Берс) считали, что в середине II тысячелетия до н. э. происходит продвижение андроновских племен в лесное Зауралье. В. М. Раушенбах писала лишь о сильном влиянии андроновской культуры на местную. В. Н. Чернецов, В. И. Мошинская и К. В. Сальников объясняли близость местных лесных и андроновских лесостепных памятников единой неолитической основой. К 60-м годам сложилась схема истории населения Среднего и Южного Зауралья эпохи бронзы. В монографии К. В. Сальникова «Очерки древней истории Южного Урала» выделены большие общности: андроновская, абашевская, срубная, даны черты их хозяйственного и культурного развития, сложный характер связей и взаимодействий на различных этапах развития. В лесостепных районах Зауралья определены основные вехи истории населения местной черкаскульской культуры. К. В. Сальников высказал идею, поддержанную В. Н. Чернецовым, о возможной угорской принадлежности этой культуры. Новый фактический материал, а также отсутствие у исследователей единых критериев выделения культурных общностей вызвали дискуссии по вопросам происхождения, границ, состава и периодизации андроновской культуры на Урале. Эти вопросы и сегодня далеки от однозначного решения. Не менее сложными путями развивалась уральская археология по изучению памятников эпохи железа. История прикамского населения эпохи железа к настоящему времени представляется наиболее изученной по сравнению с другими районами. Она хорошо обеспечена источниками и имеет научно обоснованную периодизацию. В соответствии с намеченной социально-экономической схемой В. Ф. Генинг реконструирует как общую картину этнических процессов народов Приуралья, так и этнеисторическую интерпретацию отдельных культур. Работы других исследователей посвящены обоснованию выделения новых культур или существенно дополняют характеристики уже описанных ранее. Публикации В. П. Денисова и А. X. Халикова проясняют картину генезиса ананьинской культуры раннего железного века. Исследования Ю. А. Полякова, А. X. Пшеничнюка и Б. Б. Агеева дают представление о сложившихся на основе ананьинской общности союзов племен с гляденовской, кара-абызской и чегандинской культурами. Р. Д. Голдина обосновала социальную и этническую самостоятельность ломоватовской культуры позднего железа в результате ее сравнительного анализа с синхронными неволинской, пол омской и ванвиздинской культурами. Хорошая источниковая база и комплексный характер исследований определили возможности проблемного изучения истории Прикамья эпохи железа. В монографии С. В. Кузьминых дана характеристика развития металлургии в раннем железном веке. Антропологическим исследованиям была посвящена монография М. С. Акимовой. Работа позволяет существенно уточнить этнические процессы эпохи железа. А. Г. Петренко большое внимание уделила истории животноводства и охотничьих промыслов в эпоху железа, привела убедительные доказательства серьезных изменений в составе стада и охотничье-промысловой деятельности населения Среднего Поволжья и Предуралья в середине I тысячелетия н. э. История приуральского населения X—XIII вв. также в основном реконструируется по археологическим источникам. В. А. Оборин широко использовал археологический материал для выявления этнической специфики населения родановской культуры — предков коми-пермяков, для характеристики хозяйственной деятельности и становления феодальных отношений. Археологические материалы помогли автору уточнить время появления русского населения в составе местного. Археологическими исследованиями Э. А. Савельевой установлен генезис и дана характеристика хозяйства, общественного строя и культуры предков коми-зырян. Большую роль археологические источники играют в решении спорных вопросов этногенеза удмуртов. В изучении Южного Урала наиболее ясные представления сложились о савромато-сарматской общности раннего железного века. Так, в Башкирии выделены две группы памятников кочевников савроматского времени, установлены их происхождение на основе срубных и андроновских племен, индоиранская этноязыковая принадлежность, дана характеристика кочевого хозяйства, показана динамика социальных процессов. Исследования М. Г. Мошковой посвящены сарматскому этапу развития этого населения — формированию ядра сарматского племени аорсов на Илеке. Для второго этапа раннего железного века на территории Башкирии выявлена еще одна группа памятников — гафурийская, с ней генетически связаны убаларские памятники правого берега р. Белой¹³.

Сложной представляется проблема реконструкции эпохи Великого переселения  народов на территории Южного Урала. Судить об археологических культурах  степи того времени трудно из-за недостатка материалов: южноуральская  степь была дорогой постоянных передвижений кочевников с востока на запад. Памятники  горнолесной и лесостепной Башкирии до настоящего времени вызывают наиболее бурную полемику в уральской археологии. Разнотипный керамический материал на поселениях, различные формы обрядовости в могильниках дали основание для выделения множества культур, разнобоя в их датировке, расхождения мнений об их происхождении. Представляется наиболее убедительной точка зрения В. Ф. Генинга, что культурная пестрота археологического материала отражает процесс взаимодействия разноэтничных групп населения.

Сложный и разнокультурный  состав находок с археологических  памятников Башкирии VI—IX вв., недостаточный для исторических интерпретаций, более поздний археологический материал дали основание множеству точек зрения на этногенез башкир. По этому вопросу пока более убедительный материал поставляют другие исторические дисциплины.

 До 60-х годов памятники  раннего железного века леса  и лесостепи Зауралья представлялись  как «зауральское ананьино». В  результате исследований Е. М.  Берс в горнолесном Зауралье были выделены две группы памятников. Первая — исетского типа, возникшая на местных традициях,— просуществовала весь период раннего железного века; вторая — гамаюнского типа — принадлежала пришлому населению и охватывала финальную бронзу и первый этап раннего железного века. В лесостепи Зауралья К. В. Сальниковым была выделена иткульская культура, возникшая на черкаскульской и каменогорской основе¹⁴.

На втором этапе раннего  железного века она сменяется  гороховской культурой. Представления  об эпохе раннего железного века в этих районах значительно расширились  в 70—80-е годы. Уточняются границы, истоки и тенденции развития гамаюнской культуры, складывается представление о расцвете металлургии зауральского (иткульского) очага, даются его основные характеристики. Работами В. Е. Стоянова установлена периодизация и ареалы развития населения лесостепного Зауралья, дана характеристика его социально-экономической организации.

Значительно хуже изучено  Зауралье эпохи позднего железа. История  горнолесного населения по трудам Е. М. Берс выглядит как развитие потомков исетской культуры, в III—V вв. нарушенное приходом «калмыцких людей», оставивших могильники Калмацкий Брод и Аятский. Пришельцы и местное население создали петрогромскую культуру. В классификации К. В. Сальникова во второй этап (поздний железный век) лесостепи Зауралья были выделены городища бакальской культуры.

При анализе материалов Нижнего  Приобья В. Н. Чернецов часто обращался  к немногочисленным памятникам лесного  Зауралья, считая их дневнеугорскими. Введение новых источников дало возможность  к 70-м годам более связно представить  исторический процесс периода позднего железа в Зауралье. В III—V вв. здесь, как и в Прикамье, на основе внутренних социально-экономических причин происходили консолидация и взаимодействие двух местных групп населения: лесостепного и лесного, принадлежавшего к широкому западносибирскому ареалу. Уточнились время появления и пути передвижения нового населения, существенная роль носителей культуры со шнуровым орнаментом на сосудах в сложении единой общности лесного Зауралья VI—IX вв. Установлены локальные варианты этой общности, даны характеристики каждого из них.

Исследования памятников X—XIII вв. региона и выделение юдинской культуры подтвердили гипотезу В. Н. Чернецова о формировании в лесном Зауралье того периода древнемансийской общности. Следует подчеркнуть, что в реконструкции истории народов Урала эпохи позднего железа наибольший эффект дадут исследования, в которых органично соединяются данные археологии, антропологии, этнографии, лингвистики, фольклора и письменные источники¹⁵.

Заключение

Благодаря сохранившимся  останкам людей, мумиям, древним изображениям мы знаем, как выглядели наши предки. Древняя история Урала. Ученые научились восстанавливать лица древних людей по их черепам. Изучением и восстановлением физического облика древних людей занимается наука антропология.

Древние мифы, сказания повествуют о том, как наши предки представляли себе мир и свое место в нем, каким богам они поклонялись.

Особенно ценными источниками  являются записи. сделанные людьми в древности и дошедшие до наших  дней. Письменные источники позволяют  узнать об исторических событиях, о  жизни людей.

Сочинения древних авторов  много раз переписывались в последующие  эпохи. Они, как правило, дошли до нас в рукописях и пересказах более позднего времени.

Вы знаете, что и сегодня  в отдаленных уголках земли существуют первобытные племена. Кроме того, многие народы и в наши дни сохранили традиции и обычаи своих предков. Их изучением занимаются науки этнология и этнография, помогающие нам представить жизнь людей в далеком прошлом.

В изучение первобытности  и истории древнего мира вложен труд многих поколений ученых.

Но изучение это не может  быть завершено никогда, питому что, пока существует человек, он будет стремиться узнавать новое, создавать все более  полную и точную картину прошлого.