Дети войны

Гузёнок Василий Павлович

Во время войны было 16 лет.  Ветеран. Орден за взятие Берлина, Юбилейные, взятие Германии.

«У меня одни грустные воспоминания.  Я мало воевал.

Мы жили в Витебской  области, в городе Лепеле. Старшего брата ещё до войны забрали  в армию. Он был в Узбекистане.  Началась война, и мы больше о нём  ничего не знали. Средний  брат был  партизан.  Я им помогал.  У партизанов была операция. Они наступали на Лепель. Я их подвозил на лошади. Мы ехали две ночи, но, к сожалению, операция не удалась. Понесли большие потери, и вернусь обратно на свои базы.

Я участвовал в Одесско-Берлинской операции.  Первый фронт, предводитель Жуков.  У нас, Солдатов,  было по автомату, и мы кричали «За Родину!».  В нашем взводе было 34 человека. Мы были в лесу, надо было добраться  до реки через минные поля. Минные поля были повсюду. Добрались до реки, начали делать плоты из чего попало. Хорошо лес был рядом, и у нас получились бревенчатые плоты.  Переплыло нас через реку только 4 человека. МЫ понесли большие потери. Люди спасались, кто как мог.

Когда узнали, что война  закончилась, были слёзы на глазах. Как хорошо, что этот ужас закончился. Не хочу ничего вспоминать».

Самсонова Ева Александровна

Во время войны было 9 лет.

«Жила в Ленинграде. Мы находились в блокаде. Пережили благодаря маме.  Отец погиб 23июля 1942 года. Ещё погибли 2 брата. Одни в Гомельской области 23 июня 1941 года, а 26 июня 1942 погиб второй брат в Сахалине.  Погибли самые старшие.  Осталось у матери трое детей.  Пережили блокаду мы все. Я хорошо всё помню, и голод и холод. Всю войну.

Началась война.  Между  нашим домом и соседним была небольшая  площадка, дворик. Там было очень  много зажигательных бомб.  Всё вокруг горело. Бомбы бросали целыми ящиками. Старшие парни участвовали как пожарники.  В нашем доме было газоубежище. Я и другие дети сидели в газоубежище. Случай был. Старший парень, который был пожарником, в сантиметре от лица пронеслась бомба. Опалила ему лицо и волосы. Его тоже посадили в газоубежище, и мы за ним смотрели.

Самые тяжёлые и страшные года это 1941-1942. Были очень холодные зимы.  Есть и пить было нечего. Люди пили даже свою мочу! У всех было очень  много вшей.  Мы собирали на крыше  снег, топили его и пили эту воду. Спали на полу, т.к. всё, что горело, мы всё спалили. Стёкол в окнах не было, их разбили бомбы.  Было очень много смертей. Трупы лежали везде, где было свободное место. Они лежали и на улицах, и в домах, и под лестницами. Мы закутывали умерших в простыню, привязывали верёвками их к фанере и выбрасывали.

Весной 42 года было особенно много трупов. Нам, детям, не разрешали  выходить из домов. Зато весной было легче питаться: стали  расти травы, и мы варили с них отвары. Так же ели сами травы. Ещё мы ели столярный клей. Мама его варила, солила как можно больше, чтоб перебить его вкус. Мама ходила ещё в солдатскую казарму. У солдат оставалась еда и они отдавали её населению. Как то, когда я услышала, что там снова раздают еду, я взяла 3х литровый бидон и побежала под обстрелом и бомбами за супом. Я рисковала своей жизнь, чтоб хотя бы чуть-чуть принести домой еды. Я прибежала, постучалась ,а там стояла большая женщина , сказала что всё закончилось и хлопнула дверьми прямо у меня перед носом.  Когда я прибежала домой, на меня очень кричала мама. Затем она каждый день запирала нас, всех детей в комнате, чтоб мы никуда не убежали. Когда есть, было уже совсем нечего, мама собрала вещи, которые она купила отцу и моим погибшим братьям и продала их всего лишь за маленькую чашечку зерна. Мы разделили это зерно на 3 дня. И каждый день, по чуть-чуть ели.

В 1943 году открыли школы. Я  до войны закончила один класс. Меня зачислили во второй. Каждому учащемуся  в школе каждый день давали щи с  кислой капустой и винегрет. Меня мама одела во всё чистое, и отправила  в школу. Но я не хотела идти, .т.к. была очень худая и боялась этого, на что мама говорила, что сейчас все такие, поешь в школе и поправишься.

У нас был 45 квартирный дом, но нас осталось совсем мало. Мы выжили, благодаря маме. Так же за время  войны мы ни разу не болели, мама нам  варила сосновый отвар, что помогло  нам от болезней .

Закончилась война. У нас  было непередаваемое чувство радости. Все плакали.

С 13 лет я работала в  богатой семье нянечкой, и каждый день приносила еду домой. Мама называла меня буржуйкой».

Долуб Мария Александровна  (на фотографии с отцом, которому уже 106 лет. Во время войны ему было 37).

Во время войны было 3 года, однако она немного помнит.

«Жила я в Мозырском районе, с семьёй. Помню, нас всех сгоняли в Калинковичи, чтоб посадить в вагоны и куда-то отправить. Но налетело много самолетов, и разогнали немцев. Мы побежали домой. Папа уже воевал.

В деревню налетели самолёты. Немцы поселились у нас в доме, а нас выгнали. Мы всей деревней поехали в лес и жили там в землянках. Ели одну картошку или траву.

Больше ничего не помню».