Церковная реформа Никона. Протест старообрядцев. Современный взгляд на проблемму

    Как видно, разногласия не затрагивали основ православной веры, а касались лишь отдельных её моментов. Так что определяющую роль религиозных побуждений в расколе Русской Церкви ещё можно оспорить. Для большинства староверов эти тонкости были просто неизвестны. Раскол для них стал попыткой сохранить духовный строй страны, которая с присоединением Украины (1654 год) начала устанавливать контакты с Европой, как с одной из альтернатив своего развития. Церковная реформа совпала с культурной экспансией Запада, оттого была так болезненно воспринята.

    Для людей, стоявших у истоков раскольнического течения, всё было значительно серьёзней. Они были или религиозными фанатиками, или популистами и властолюбцами. Но были и такие, для кого решающим и принципиальным был действительно вопрос веры. Среди них – протопоп Аввакум, тот самый автор «Жития протопопа Аввакума, написанного им самим» – «важнейшего памятника раскольнической литературы». Он был самым ярым противником никоновских реформ, почти «патриархом» староверов, и привлекал на свою сторону таких же рьяных «истинно верующих», из коих стоит отметить знаменитую боярыню Феодосию Прокопьевну Морозову. Кстати, против Никона восстал и знаменитый Соловецкий монастырь, куда накануне реформы ссылали всех её противников. Ряды раскольников пополнялись с каждым днём.

    Протопоп  Аввакум и Иван Неронов при  первых же распоряжениях Никона по исправлению книг выразили свой протест. «Мы же задумалися, сошедшеся между собой (говорил Аввакум); видим, яко зима хощет быти: сердце озябло и ноги задрожали». Посоветовавшись, они подали жалобу на Никона – по их мнению, он поступал не как православный. Никон был гневен на своих старых приятелей и сослал их из Москвы (Аввакума – в Тобольск, а Неронова – в Вологодский край).

    Под влиянием этого протеста Никон понял, что «лучше действовать соборным приговором, чем личной властью». Собор, как известно, одобрил и утвердил все исправления Никона, лишь один архиерей – епископ Павел Коломенский – был не согласен с собором, за что был лишён сана и заточён.

    Последователей  Никона его противники обидно называли «никонианцами» и «щепотниками», а  самого патриарха Аввакум называл антихристом и даже предсказывал год наступления его царствования – 1666 (из-за подобных высказываний Аввакум стал личным врагом Никона). Официальная церковь тоже не бездействовала: объявляла староверов еретиками и предавала их анафеме, а иных и казнила (так, в 1682 году был сожжён протопоп Аввакум).

    Сожжению  протопопа Аввакума предшествовали его долгие мучения и скитания по ссылкам – об этом свидетельствуют  фрагменты «Жития…»: «…Таже меня взяли  от всенощной Борис Нелединский  со стрельцами; человек со мною с шестьдесят взяли; их в тюрьму отвели, а меня на патриархове дворе на чепь посадили ночью. Егда же россветало в день недельный, посадили меня на телегу и ростянули, и везли от патриаршего двора до Андроньева монастыря и тут на чепи кинули в тёмную полатку, ушла в землю, и сидел три дни, ни ел, ни пил… Никто ко мне не приходил, токмо мыши, и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно… На утро архимарит с братьею пришли и вывели меня: журят мне, что патриарху не покорился, а я от Писания ево браню да лаю. Сняли большую чепь да малую наложили. Отдали чернцу под начал; велели волочить в церковь. У церкви за волосы дерут и под бока толкают, и за чепь торгают и в глаза плюют… Таже послали меня в Сибирь с женою и детьми. До Тобольска три тысящи вёрст недель с тринадцать волокли телегами и водою и санями половину пути… Посем указ пришёл: велено в Дауры вести… Также с Нерчи реки паки назад возвратилися к Русе. Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко дал две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лёд. Страна варварская, иноземцы немирные, отстать от лошедей не смеем, а за лошедьми итти не поспеем, голодные томные люди…».

    Из  отрывков «Жития…» можно судить, как  жестоко были наказуемы противники Никона, причём наказание накладывалось и на их семьи (ссылкам подвергались даже не в чём не повинные дети).

    В 1666 году имел место ещё один собор  русского духовенства, который окончательно утвердил все изменения, внесённые  в богослужебные книги по реформе  Никона. С этой поры ещё больше усилились гонения на раскольников. Но те не сдавались, а лишь ещё более ожесточались – убегали в Сибирь, устраивали акты самосожжения.

    Итак, церковный раскол при патриархе  Никоне имел достаточно много предпосылок: психологические, социокультурные, религиозные, политические. И он, пожалуй, был неизбежен.

    Это – целый пласт русской истории  и культуры. Первоначально обладая  лишь религиозным значением, он постепенно приобрёл и весомое политическое значение: от отрицания новых церковных порядков раскол перешёл к отрицанию новых порядков гражданских, как-то: рекрутчины, народных переписей, паспортной системы и т. д. Особенно рьяно выступали староверы против реформ Петра.

    Идеология раскола отразила чаяния крестьянства  и  отчасти  посадского сословия, и потому ей были присущи как консервативные, так  и  прогрессивные черты.

    К консервативным чертам можно отнести:

• идеализацию и защиту старины;
• проповедь национальной замкнутости;
• враждебное отношение к распространению светских знаний;
• пропаганда  принятия  мученического  венца  во   имя   «старой   веры»   как единственного пути спасения души.

    К прогрессивным сторонам идеологического  раскола следует отнести:

• освящение, то есть  религиозное  обоснование  и  оправдание  различных  форм сопротивления власти официальной церкви;
• разоблачение репрессивной политики царской и церковной властей по  отношению к старообрядцам и другим верующим, не признававших официальной церкви;
• оценка   этой   репрессивной   политики   как    действий,    противоречащих христианскому вероучению.

    Эти черты идеологии движения и преобладание в составе  его  участников крестьян и посадских людей, страдавших от феодально-крепостнического  гнета, придали расколу характер социального,  антикрепостнического  по  своей  сути движения.

    Раскол  мог стать очень влиятельной  силой в государстве, если бы был  организованным. Ведь по смерти первых его руководителей, которые, так или иначе «правили церковную службу», у староверов возник вопрос: «кто же теперь будет у них править церковную службу?». Одни стали сманивать к себе священников из «никонианской» церкви, другие же решили обходиться без священников, предоставив право вести богослужение мирянам. Так возникли два главных раскольничьих течения: поповщина и беспоповщина.

      Поповцы:

    Новопомазанцы – принимали беглых попов (священников) не иначе, как через новое крещение.

    Перемазанцы – принимали беглых попов через миропомазание.

    Белокриницкое (австрийское) священство – названо  по месту зарождения – в Белокриницком  монастыре, что был в Австрийской области Буковине:

    Окружники – принимали лишь учеников опального  греческого митрополита Амвросия (основателя священства) и признавали составленное одним из них так называемое «окружное  послание», суть которого заключалась  в попытке обнаружить значительную близость «старой веры» и «новой», причём «в примирительном тоне по отношению к Православной Церкви».

    Противоокружники  – тоже принимали белокриницкое (австрийское) священство, но отличались от окружников тем, что не признавали вышеупомянутое «окружное послание».

    Диаконовцы  – принимали беглых попов через «проклятие ересей, якобы господствующих в Православной Церкви»; названы по сану основателя – дьякона Александра.

    Сусловцы  – принимали только попов, бегущих  из Русской Церкви, а не из, например, Малороссии, где якобы все священники – «обливанцы»; названы по фамилии основателя – купца Фёдора Суслова.

    Беспоповцы:

    Спасово согласие – последователи этого  толка утверждали, что нет в  мире ни Церкви, ни всех её атрибутов (Библия – это выдумка, и т. п.); названо по главному убеждению его сторонников: «Пусть Спас сам спасает, как знает».

    Поморское согласие – названо по месту зарождения – в Поморье, у Белого моря:

    Выговцы (даниловцы) – считали, что в Русской  Церкви со времён патриарха Никона правит антихрист, поэтому всех приходящих от неё необходимо перекрещивать, а самим всегда быть готовым к самосожжению; названы по месту основания – реке Выге (основатель – дьяк Данило Викулин).

    Филипповцы  – выделились из выговцев во главе  с неким стрельцом Филиппом, отличаясь от них тем, что не молились за православных царей.

    Федосеевцы  – считали, как и выговцы, что  в Русской Церкви правит антихрист, поэтому всё, что покупается (пища, одежда), непременно должно быть очищено  молитвами и поклонами (так как  «заражено дыханием антихриста»); названы по имени основателя – боярина Феодосия Урусова.

    Странники – считая, что на земле русской  царствует антихрист, они отрицали все церковные и гражданские («антихристовы») порядки и жили дикой, бродячей жизнью.

    Разногласия между староверами не носили принципиального характера, но, тем не менее, явились одной из причин многократного деления раскола и его значительного ослабления, тогда как «никонианская» церковь осталась единой, благодаря существующей в ней иерархии.

      Такими перед нами предстали события тех далеких времен, такими их видят сегодняшние историки и историографы, но, конечно, остается еще много загадок и белых пятен, и поэтому не иссякает интерес ни к патриарху Никону, ни к его реформам.

     §3. Значение никоновской реформы и последствия раскола

    В основе  противостояния,  расколовшего  русское  общество  во  второй

половине XVII века, было столкновение двух взглядов на  будущее Московского царства, на его роль в утверждении православия.

    И Никон, и хулители его реформы  мечтали  о  величии  Москвы,  но  для

патриарха это было вполне земное величие,  а  для  старообрядцев  –  величие

духовное. Никон  стремился  к  воссозданию  вселенской  империи,  в  которой престол  церковного  владыки  располагается   выше,   чем   трон   светского правителя. Старообрядцы  надеялись,  что  московское  царство  станет  некой империей духа, в которой православный царь пуще всего  заботится  о  чистоте веры и оберегает подданных от разрушительных и иноземных влияний.

    До 1666-1667 годов церковь могла оказывать значительное влияние на русских царей и князей. В сегодняшней России церковь отделена от государства. Что лежит между ними? Видимо, эпоха, в течение которой, так или иначе, решался вопрос об отношениях церкви и государства.

    До  патриарха Никона, только патриарх Филарет обладал титулом «великого государя», то есть, так или иначе, совмещал духовную власть со светской. Но Филарет не давал поводов для возникновения каких-либо вопросов о верховной власти, потому что был отцом царя. Во времена же патриарха Никона, который тоже был одарён вышеупомянутым титулом, сложилась иная ситуация. Во-первых, хотя Никон и имел на царя Алексея Михайловича значительное влияние но, тем не менее, не находился с ним в родственных связях, а это уже немаловажный факт. А во-вторых, Никон был человеком более энергичным, чем Филарет, а, следовательно, и стремящимся достичь бо́льшего. Но с этим стремлением Никон несколько «перегнул палку», так как «на Руси духовенство никогда не ставило себя выше князей и царей и не искало мирской власти и прямого влияния на государственные дела». Никон же увлёкся мирской властью до того, что совсем стал забывать церковь как своё основное призвание.

    Оттого  на соборном суде 1666-1667 годов он не встретил поддержки и со стороны духовенства, приписавшего его попытки возвысить своё значение его личным амбициям.

    Однако  стоит отметить, что, когда в первоначальном варианте приговора Никону восточные  патриархи поместили утверждение, будто патриарх всегда и во всем должен быть послушен царю, русское  духовенство выступило с резкой критикой этого положения, которое в конечном варианте было записано так: царь должен иметь приоритет в делах государственных, а патриарх – в делах церковных. Именно так и никак иначе был тогда решён очень важный вопрос о главенстве в государстве. Но формулировка, предложенная восточными патриархами, осталась витать в воздухе всех последующих русских государей, «навсегда лишив церковную власть на Руси возможности в чём бы, то, ни было равнять себя с властью царской», она же «подготовила в будущем полное подчинение церкви государству».