1917 год в судьбе России. Выбор пути развития

Мы же начнем с того, что подчеркнем: Февральские  события 1917 г. явились началом мощного  процесса, завершение которого не могло  не выйти за рамки этого революционного года. Падение самодержавия обнажило глубину политических, социальных и экономических противоречий и одновременно породило взлет ожиданий и претензий социального характера у подавляющего большинства населения, составляющего наиболее обделенную часть общества. Высокая политическая, социальная и гражданская активность, осознание личностью своих интересов и необходимость совместных действий для их реализации — вот характерная особенность данного периода.

Не менее определяющим был другой процесс — в условиях политической свободы бурно сформировалось новое гражданское общество. Активно действовали Советы, фабрично-заводские комитеты, профсоюзы, солдатские комитеты, многочисленные политические партии, различные союзы. Органы власти формировались по типу парламентской республики. Политические партии развертывали свою деятельность в условиях свободы как партии парламентского типа (в этом случае не была исключением и партия большевиков). Нормой политической практики стала борьба за влияние на массы через прессу, агитацию, пропаганду, через различные партийные мероприятия.

В современных  условиях все вышесказанное служит для многих политиков и публицистов  основанием заявлять: развитие России в 1917 г. пошло бы по западному, демократическому пути, если бы не совершенная большевиками Октябрьская революция. Однако историк не может руководствоваться политическими пристрастиями, симпатиями и антипатиями. Он обязан, оставаясь на позициях исторической науки, поставить вопрос о том, какова же была база парламентского пути и насколько этот путь был реален при условии выбора снизу.

Дело в том, что Временное правительство  и коалиция вставших за ним сил  выступили за переход на западный, буржуазно-демократический путь развития. За него выступала и основная образованная часть общества, а также те слои населения, которые уже оказались связанными с капиталистическими структурами западного типа и были их приверженцами (предприниматели, высококвалифицированные слои рабочего класса, связанная с рынком часть крестьянства, мелкие собственники города). В крупных городах число сторонников западного (капиталистического и демократического) пути колебалось от 1/8 до 1/5 части избирателей. В уездных городах и сельских районах количество тех, кто поддержал кадетов, было значительно меньшим — около 1/20. Выбор западного пути развития был для них маловероятен. Если же учесть, что его сторонники одновременно выступали и за продолжение войны до победного конца, то в условиях 1917 г. он был не реален. Поэтому окончательный выбор именно этого пути развития не мог стать итогом выбора снизу; его социальная база была чрезвычайно узкой для огромной во всех отношениях страны.

Аграрная реформа  Столыпина могла бы дать серьезную  возможность для расширения социальной базы сторонников западного пути. Но конкретные исторические обстоятельства, зависевшие от правящих кругов, не отпустили на это достаточного времени. К тому же первая мировая война внесла существенные коррективы в ход исторического процесса. Но что самое важное, на протяжении первой половины XX в. западная цивилизация находилась в состоянии глубокого кризиса. И хотя во многих странах шли поиски путей реализации прогрессивного типа развития. Запад в этот момент никак не мог служить образцом идеального развития.

В течение нескольких десятилетий наша историография  доказывала, что идеи марксистского социализма, мировой революции пролетариата увлекли в 1917 г. большинство народа, а Октябрьская революция носила социалистический характер. Так ли это? — ставят вопрос одни. И отвечают: марксизм — типичный продукт западной культуры. Уже в силу этого он не имел возможности мирно распространяться в России, стране преимущественно крестьянской, во многом самостоятельной. С нашей точки зрения однозначного ответа быть не может. Например, Китай — тоже крестьянская и самостоятельная страна, а показывает образцы перестройки социалистического пути, совершенно противоположные российскому, демократическому. То же можно сказать о Вьетнаме, да и о других в прошлом отсталых странах.

Что же касается большевизма, то он действительно представлял  собой гораздо более сложное  политическое явление, обусловленное российской спецификой, нежели то, каким его считают модернистские “демократические” историки. В 1917 г. большевистская доктрина аккумулировала различные тенденции российской действительности: антикапиталистические настроения рабочего класса, антисобственнические — крестьянства, связанного с общиной, стремление миллионов людей к социальному равенству и справедливости на уравнительных началах, укоренившиеся традиции коллективизма, непонимание подавляющим большинством населения образцов западной демократии (здесь возникает и другой вопрос — а правомерно ли навязывание миллионам людей того, что они не понимают и не всегда воспринимают?).

В 1917 г. в массах господствовал идеал общественного  устройства, основанный на нормах демократии, сложившихся в специфических условиях России, — нормах общинной демократии. Советы, как самодержавная организация представляли собой попытку реализовать снизу общинный демократический идеал. Следовательно, двоевластие было не случайным явлением в политической истории России. Оно было противостоянием двух частей общества: меньшая предлагала западный выбор, большая, предпочитала развитие на основе норм общинной демократии, выработанных и испытанных на собственном опыте. В этой связи по прошествии почти 80 лет вряд ли было целесообразным уничтожение Советов как формы государственной власти, утвержденной большинством народный масс в 1917 г. Да и вряд ли целесообразно почти строго идти по западному пути, пунктуально повторяя чуть ли ни один к одному все “западное”, — цивилизованное. Чем земская управа или городская дума хуже мэрии или префектуры?

Осенью 1917 г. восстания  крестьян с требованием земли  охватили всю европейскую часть  страны, армия отказывалась воевать, забастовки рабочих подрывали едва живую промышленность. Хотя кризис правительства к началу сентября удалось преодолеть, овладеть политическим положением оно было уже не в состоянии, поскольку не пользовалось доверием и поддержкой большинства населения. Народные массы видели в Советах возможность реализовать свои требования о демократии и социальной справедливости. Значение их резко возросло, во многих местах они стали фактической властью. В самих Советах наибольшее влияние приобрели те, кто выступал за передачу им власти в центре и на местах. Это были большевики и левые эсеры.

После Октябрьской  революции возможность сочетания  Советов с парламентской системой резко уменьшилась. Сторонники западного  выбора при поддержке самых консервативных сил начали вооруженную борьбу с  Советами. Но все же некоторые моменты — попытки формирования однородного социалистического правительства, двухпартийное Советское правительство (почти сразу же после победы Октября), созыв Учредительного собрания (неудачного не по вине новых властей) — вселяли надежду на то, что Советам все же удастся привить элементы парламентаризма. Такой исход в известной степени сохранил бы демократический выбор, сделанный народом в ходе революции, позволил бы обеспечить единство общества и предотвратить неконтролируемый распад государства, постепенно переводя процесс в цивилизованные формы. Однако это оказалось нереализуемым, в чем повинны в известной степени все стороны, все силы противоположных лагерей, в том числе и те же западные “цивилизованные” страны (интервенция, оккупация, грабеж временно захваченных территорий). Не следует забывать, что после Октябрьской революции заявили о своей независимости Финляндия, Польша, Литва, Латвия, Эстония, Бессарабия, которая в феврале 1918 г. присоединилась к Румынии. “Цивилизованно” ли все это — другой вопрос. Но без согласия Советов, Советского правительства вряд ли указанные страны смогли бы получить свою независимость, хотя и объявленную ими.

В условиях сложной  классовой, военной, дипломатической, социально-экономической обстановки в Советской России начала складываться (практически вынужденно) жестко централизованная система власти. Она носила ярко выраженный незападный, некапиталистический характер. Она была направлена против имущих классов, частной собственности, рынка. При этом становление жесткой организации власти происходило на фундаменте большевистской партии. Почему именно этой партии? Дело не только в том, что ею было сформировано правительство (хотя это и немаловажный факт), сколько в том, что в тех условиях только партия большевиков сохранила всероссийскую организацию — ячейки на фабриках, заводах, в сельской местности, фракции в Советах, профсоюзных и других массовых организациях. Большевики имели работоспособные структуры на всех уровнях. Партия была строго централизованна и воспитана в духе неукоснительной дисциплины, имела в своем распоряжении вооруженных людей (революционные солдаты, матросы, отряды Красной гвардии).

В публикациях  современных субъективных политологов  и публицистов весьма часто встречаются  слова, имеющие оскорбительный оттенок  по отношению к революционным народным массам: бунт, люмпен, толпа, охлократия. Эти обвинения не соответствуют исторической действительности. Очевидно, что здесь пытаются выдать желаемое за действительное. Исторические факты свидетельствуют обратное, а именно: Октябрьская революция — это демократический выбор большинства русского народа.

В годы первой мировой  войны система русского капитализма  не выдержала военного напряжения и  вступила в полосу острого кризиса. В 1917 г. этот кризис принял не предвиденные никакой теорией формы распада — распада не только самих капиталистических отношений и производительных сил (промышленности, транспорта, финансов), но и функционирования всего народнохозяйственного организма. Россия шла навстречу национальной катастрофе.

Известно, что Ленин не строил свои планы только на этих надеждах. Проведенный им конкретно-исторический анализ показал, что Россия достигла “известной высоты” капитализма, причем в крупной промышленности, транспорте, экономике, где, как и на Западе, господствовали капиталистические монополии и крупные банки. Что касается деревни, то она еще находилась накануне буржуазно-демократической революции и ни о каких предпосылках социализма не могло быть и речи . Поэтому социалистический проект Ленина не предусматривал немедленное “введение” социализма в России, поскольку страна для этого в целом была не подготовлена экономически, а исходил из необходимости начать переходные шаги и мероприятия, ведущие к социализму (национализация банков, монополий и земли, рабочий контроль над производством и т.д.).

Февральская революция, свергнув царизм, не смогла в то же время  решить основные общедемократические  и общенациональные задачи (о мире, о земле, о борьбе с хозяйственной  разрухой и голодом и другие вопросы). Это стало внутренней пружиной развития революционного процесса в социалистическом направлении. Октябрьская революция в тех условиях представляла наш российский, отличный от западноевропейского варианта, путь к современной индустриальной цивилизации. 

Победа Октябрьской  революции привела к резкому изменению в расстановке политических сил. Пролетариат стал господствующим классом. Большевистская партия стала правящей. Противостояние новой власти оказали свергнутые классы и выразители их интересов — монархические, буржуазные и мелкобуржуазные партии. Весь спектр политических сил, противостоящих большевикам, разделился на три лагеря.

Первый лагерь — откровенно антисоветский. Его  составляли монархические и буржуазные партии. Жесткую позицию заняла партия либеральной буржуазии— конституционные демократы. Ее Центральный Комитет уже 26 октября 1917 г., собравшись на экстренное заседание, принял решение о беспощадной борьбе с большевиками, Вооруженные восстания против власти Советов вынудили Советское правительство в конце ноября 1917 г. принять “Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции”.

Другой лагерь, весьма серьезный по политическим устремлениям и мощности своей социальной опоры, составили правые эсеры и меньшевики, которые делали ставку на крестьянство, средние слои рабочих и другие группы населения. Отчетливо проявилась политическая линия партии правых эсеров, направленная на подготовку вооруженного восстания с целью свержения Советской власти и замены ее Учредительным собранием. Однако следует отметить, что с осени 1918 г. в меньшевистской партии усиливается кризис. Пересматривая свою тактику, меньшевики заявили, что их партия, не отказываясь от парламентской республики, отвергает насильственные приемы свержения Советской власти.

Наконец, третий лагерь составляли те, кто вместе с большевиками принимали участие в Октябрьской революции, — левые эсеры и анархисты. При этом, отметим, что левые эсеры прошли сложную политическую эволюцию — от поддержки Советской власти до борьбы с ней. Что же касается анархистов, то среди них были как искренние последователи Бакунина и Кропоткина, действовавшие против любого государства, так и разнообразные объединения, выступавшие под анархистскими лозунгами. 

В такой сложной  и напряженной обстановке приходилось  решать первые неотложные задачи, в том числе упрочения Советской власти, формирования политической системы общества, проведения новых социально-экономических преобразований. Трудность их решения обусловливалась рядом причин, главной из которой было то, что строительство нового общества приходилось осуществлять неизведанными путями и в одиночку. Положение осложнялось еще и тем, что многие руководители Октября предложили руководствоваться доктриной мировой пролетарской революции. Среди них был и лидер большевиков Ленин.

В ответ некоторые члены ЦК вышли из его состава. Подали в отставку и несколько членов Советского правительства.

Неотложной задачей  Советской власти стало создание органов защиты Советской Республики. С этой целью охрана общественного  порядка была возложена на рабоче-крестьянскую милицию. Для постоянной борьбы с подрывной деятельностью, саботажем и спекуляцией постановлением Совнаркома от 7 декабря была образована Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК) во главе с Ф.Э. Дзержинским. Декретом Совнаркома от 22 ноября 1917 г. предусматривалось создание народных судов и революционных трибуналов, а декретами от 15 и 29 января 1918 г. было положено начало создания Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Красного Военно-Морского Флота.