Прежде всего
нужно было победить германскую
военную державу. Для этого
Вильсон мобилизовал всю американскую
экономику. Ключевые отрасли промышленности
поставили на период войны под государственный
контроль. Деньги, необходимые для финансирования
войны, были получены посредством военных
займов, а также налогов, которыми были
обложены прежде всего слои населения
с большим доходом. Подавляющее большинство
американцев с безоговорочным энтузиазмом
поддерживало свое правительство. Возможных
критиков, в первую очередь среди немецкого
меньшинства или среди американских социалистов
и пацифистов, запугали или заставили
замолчать с помощью почтовой цензуры.
С начала 1918 года в Европу устремился постоянно
возрастающий поток американских солдат
- осенью их было 1,2 миллиона. Для того чтобы
европейские западные державы могли продержаться,
был необходим моральный, материальный
и военный вклад США в совместное ведение
войны. Это, наконец, имело решающее значение
при наступлении на Западном фронте, к
которому западные державы перешли в июле
1918 года во Франции.
3 октября
1918 года все было закончено:
перед лицом угрожающего поражения
Германия попросила о прекращении боевых
действий и мира на основе "Четырнадцати
пунктов" Вильсона. Всемирно-политическое
влияние американского президента достигло
своей наивысшей точки. На его долю выпало
решение о войне и мире. Германия дала
ему возможность формально обязать также
и европейские западные державы к своей
программе мира. Готовность к этому была
тем выше, чем меньше казалось военное
поражение Германии в глазах западноевропейских
союзников установленным в действительности.
Именно поэтому Вильсон обменялся с Германией
нотами. Однако предпосылкой для перемирия
(и тем самым для избежания капитуляции)
и для "мира Вильсона" он потребовал,
чтобы немецкий народ отказался от своей
старой военной системы. Что подразумевалось
под этим конкретно, вопрос остается открытым.
После трудных переговоров он через своего
эмиссара полковника Хауза добился от
европейских союзников в Париже, чтобы
они удовлетворили просьбу Германии -
и таким образом одновременно, хотя и с
определенными оговорками, приняли его
программу мира. 11 ноября 1918 года в Компьене
было заключено перемирие. После более
чем четырех лет войны, которая постепенно
переросла в мировую, ружья замолчали.
В том,
что был достигнут мир в
духе его "Четырнадцати пунктов",
Вильсон видел решающее испытание
своих способностей как государственного
деятеля и одновременно выполнение всемирно-исторической
миссии. Поэтому он настоял на том, чтобы
этот мир был заключен даже с его европейскими
партнерами. Энтузиазм, с которым его встречало
население Лондона, Парижа и Рима, разбудил
в нем самые смелые надежды. В действительности
он и его советники основательно подготовились
к предстоящим вопросам по существу - представление
об американцах, не имеющих никакого понятия
о европейских делах на мирной конференции
1919 года, является легендой. Чего Вильсон
недооценил, так это реальных трудностей
заключения мира и недостаток готовности
к компромиссам - а это значит: недостаточное
уважение к его "Четырнадцати пунктам"
со стороны европейцев, как только речь
заходила об их национальных интересах.
Так Парижские
мирные переговоры победителей
(январь - май 1919 года) стали для
Вильсона изматывающим нервы
испытанием терпения. Многократно
грозил выходом один из партнеров
по переговорам: поочередно Франция,
Япония, Италия и, наконец, Великобритания.
Каждая попытка решения исключала проблему
России, где бушевала гражданская война
между большевиками и "белогвардейцами"
и союзные (также и американские) войска
держали оккупированными стратегически
важные зоны, прежде всего порты, - в общем
и целом, конечно, ограниченная интервенция,
которая, однако, в политическом и военном
аспектах была бессмысленной после перемирия
и которая не помешала большевикам весной
1919 года политически утвердиться также
и в Центральной Европе (среди прочих в
Венгрии). Сам Вильсон принимал близко
к сердцу прежде всего разработку хартии
союза народов (по шотландско-библейской
традиции он говорил о Covenant). Это удалось
уже в первые недели конференции. Хитроумная
арбитражная система должна была избегать
возникновения военных конфликтов: если
это не удавалось, то были предусмотрены
распределенные по категориям санкции.
Договоры или положения, не отвечающие
более требованиям времени, соблюдение
которых угрожало миру, должны были быть
проверены для возможной модификации.
Хартия Лиги Наций, как ее понимал Вильсон,
должна была установить Версальский мир
по всем пунктам не на все времена. Германии
сначала было отказано в членстве в Лиге
наций. Она потеряла свои колонии, для
которых предусматривались мандаты Лиги
Наций.
Для некоторых
важнейших спорных вопросов были
найдены более или менее неустойчивые
компромиссы, как, например, для
Рейнской области, которая политически
осталась частью Германии, одновременно
была на долгое время оккупирована
западными державами и демилитаризована.
За Саарскую область и Данциг в последней
инстанции и по-разному была ответственна
Лига Наций. Остальные вопросы остались
более или менее открытыми, как итальянско-югославская
граница (Фиуме) или размер репараций,
которые должны быть возложены на Германию
как на одну из держав, ответственных за
начало войны. Новое немецкое правительство
под массивным давлением принудили подписать
Версальский договор. Это произошло 28
июня 1919 года. Вильсон был убежден, что
договор соответствует духу "Четырнадцати
пунктов", за соблюдение которых он
настоятельно выступал на тайных конференциях
со своими союзниками. Однако это не было
полной правдой, как это поняли некоторые
современники также и среди держав-победительниц,
а позже и знаменитый национальный экономист
Джон Мейнард Кейнс. Прежде всего совершенно
не удалось сделать Германию и новую Россию
лояльными носителями нового мирового
порядка.
С подписанием
.Версальского мира перед Вильсоном
встала еще одна важнейшая
задача: согласно американской конституции
договор должен быть одобрен в сенате
США большинством в две трети голосов,
прежде чем он будет ратифицирован США.
Конкретно для Вильсона это значило, что
он должен завоевать для своей системы
мира часть сенатской фракции республиканской
партии. Это было тем более трудно, что
республиканцы с победой вышли из промежуточных
выборов в ноябре 1918 года. Так как республиканцы
со своей стороны не были едины в позиции
к договору, то шансы Вильсона выиграть
голосование оказались не так уж плохи.
Республиканская критика касалась вовсе
не тех частей договора, которые относились
к Германии, а в значительной степени хартии
Лиги Наций, которая являлась единой составной
частью всего договора, здесь перевешивала
озабоченность, что США, как член Лиги
Наций, в обозримом будущем будут обязаны
соблюдать Версальский мирный порядок
и что они одновременно могут быть вовлечены
автоматически во все мыслимые военные
конфликты Земли. Эта критика явно преувеличена,
так как основная и в первую очередь оспариваемая
статья 10 хартии Лиги Наций имела лишь
рекомендательный характер, но касалась
основного вопроса, были ли США как мировая
держава готовы, и насколько, позволить
каким-либо образом мировой организации
урезать свою собственную суверенную
свободу решения, т. е. свою возможность
объявить войну. Критика, направленная
против Лиги Наций, была в своей основе
националистической, но содержала дополнительную
пищу для разочарованных сторонников
Вильсона из сферы левых фракций, которые
полностью отвергали Версальскую систему
договоров как "империалистическую".
С точки зрения противников Вильсона эти
дебаты были самыми важными, потому что
касались конституционно-правовых компетенции
Конгресса, и прежде всего права объявлять
войну. Опасались, что гарантийные обязательства
хартии Лиги Наций как раз президенту
присудят решение по вопросам войны и
будут содействовать необозримому расширению
его полномочий - подозрение, особенно
уместное по отношению к Вильсону, которому
его противники в войне постоянно приписывали
диктаторские приступы. Наконец республиканская
оппозиция получила стимул благодаря
желанию многих американцев, которые устали
от "великого времени", вернуться
к нормальной жизни. Инфляционные тенденции
в американской послевоенной экономике,
вытекающие из этого социальные конфликты,
политическое противодействие радикальных
левых и не в последнюю очередь собственное
секретничанье Вильсона во время мировой
конференции и его несговорчивость не
облегчили положение президента. Его склонность
согласиться с республиканскими желаниями
изменить статью 10 хартии Лиги Наций ничуть
не увеличилась под впечатлением этой
критики и этих трудностей.
В этом
неясном положении он решился
на большую поездку по стране,
чтобы лично донести до американского
народа свои стремления и, таким
образом, оказать давление на сенат.
Для тактики, нацеленной на исключение
критически настроенных сенаторов, американская
конституция не предлагала никаких способов,
так как каждый сенатор в течение своего
шестилетнего мандата был практически
неуязвим. Врачи Вильсона к тому же предостерегали
его от нагрузок на здоровье, связанных
с его намерением. Они знали, что уже мирная
конференция подорвала сопротивляемость
организма президента. Однако Вильсон
настоял на своем, вопреки этим сомнениям.
Подобно библейскому пророку, он был глубоко
проникнут своим предназначением способствовать
успеху доброго дела для будущего всего
мира. С волнующим красноречием агитировал
в больших городах Среднего и Дальнего
Запада за свою систему мира. Если США
останутся в стороне от нее, то скоро разразится
следующая мировая война, предсказывал
он. Однако все его речи в конечном счете
не имели успеха и воздействия: при произнесении
речи в Пуэбло, Колорадо, у него внезапно
начались резкие головные боли и тошнота.
Хотя он сразу же был доставлен назад в
Вашингтон, там 2 октября 1919 года у него
произошло кровоизлияние в мозг, вследствие.
чего была парализована левая сторона.
Он выздоравливал медленно и не полностью.
Таким образом, надзор за правительственными
делами попал в руки его жены. Вильсон
женился в 1915 году на вдове Эдит Боллинг
Голт, привлекательной представительнице
вашингтонского делового мира, которая,
не думая о политике, имела только одно
желание - оградить своего мужа от всех
волнений, которые подвергали риску его
здоровье. Исходя из этого по-человечески
понятного интереса, она решала, что можно
говорить больному, а что нельзя.
Никакая
другая ситуация не могла быть
более фатальной для защиты
Версальского договора в США,
чем эта. Так как действительная
болезнь Вильсона держалась в
тайне, то курсировали дикие слухи о
психическом состоянии, которые дискредитировали
его самого и его дело.
Конфликт
в сенате достиг в ноябре 1919
года наивысшей точки. Вильсон
отказывался пойти на любую
уступку своим политическим противникам
во главе с республиканским сенатором
Генри Кэботом Лоджем, которая, по его
пониманию, противоречила основным целям
хартии Лиги наций. Попытки прийти к согласию
между демократическими сенаторами, стоящими
за Вильсона, и умеренными республиканцами,
готовыми на уступки, потерпели неудачу
из-за упрямства больного президента.
"Не следует забывать, - писал он 8 марта
1920 года, - что эта статья (10 хартии Лиги
Наций) представляет собой отказ от вводящего
в заблуждение честолюбия у сильных наций,
с которыми мы были союзниками в войне...
Что касается меня, то я также нетерпим
по отношению к империалистическим намерениям
других наций, как нетерпим по отношению
к таким же намерениям Германии". На
двух голосованиях - 19 ноября 1919 года и
19 марта 1920 года - сенат отклонил Версальский
договор в предъявленной форме. США отказывались
быть гарантом Версальского мирного договора
и Лиги Наций. Согласованная в Париже англо-американская
гарантия по сохранению демилитаризованного
статуса Рейнской области также оказалась
недействительной. Однако вклад Вильсона
в содержание договора был все-таки не
напрасным, так как он после ратификации
другими контрагентами в неизменной форме
вступил в силу и без США.
Тем не
менее Вильсон воспринял решение
сената как горькое личное
поражение. Хотя и наполовину
парализованный, он не хотел мириться
с таким концом своей политической карьеры.
Втайне подумывал еще раз баллотироваться
на пост президента. Понимая, как далеко
он уходит от реальности, серьезные политики
его партии это желание даже не принимали
во внимание. Вильсон надеялся теперь
на подавляющую победу своей партии в
следующих выборах, в которых он видел
"большой и торжественный референдум"
по хартии Лиги Наций. Но и эти надежды
разбились, и основательно. Демократы
на президентских выборах в ноябре 1920
года потерпели самое худшее поражение
в их истории. Американский народ уже отвернулся
от своего пророка. Политическая карьера
Вильсона имела трагический конец, для
него самого не совсем незаслуженно. Экс-президенту
осталось несколько лет, омраченных хронической
болезнью и растущим одиночеством. Он
умер 3 февраля 1924 года. Свой последний
покой нашел в неоготическом Национальном
соборе в Вашингтоне.
Независимо
от его заключительного крушения
Вильсон принадлежит к числу
великих американских президентов,
которые придали развитию США новый поворот.
Начиная с него и благодаря ему США стали
нацией, повернувшейся к Европе, заинтересованной
в судьбе внеамериканского мира в целом.
Это относилось даже ко времени после
ухода с поста президента, когда его преемникам
еще был непонятен масштаб роли Америки
как мировой державы в Европе с точки зрения
политики безопасности. Но уже девять
лет спустя после его смерти новый американский
президент Франклин Д. Рузвельт после
первоначального колебания примкнул к
его наследию. Мысль об интернационально
организованном мире пережила во время
второй мировой войны также и в США триумфальное
пробуждение и нашла свое выражение в
хартии Объединенных Наций. Европейские
союзники обязаны своей победой в первой
мировой войне, или хотя бы масштабом этой
победы. Соединенным Штатам, руководимым
и вдохновленным Вильсоном. Даже здесь
он проявил себя как морально безупречный,
неподкупный и материально бескорыстный
реформатор, проникнутый глубокой и строгой
религиозностью, возможно, не всегда доступный
лично для посторонних, не всегда совсем
откровенный, тем не менее ясный ум, увлекающий
оратор, выдающийся организатор и не в
последнюю очередь страстный, порой непреклонный
борец за то, что он считал добрым делом.
Несмотря на его кажущееся крушение, благодаря
его политическим успехам Соединенные
Штаты значительно продвинулись вперед
по пути к большей современности и большей
открытости миру.