Владимир Познер

 

Владимир Познер — один из немногих носителей высокой профессиональной репутации. Всем уже известно: он может  избегать невозможных для гостелевидения тем, но никогда не займется пропагандой и не станет врать.

Кроме того, Познер по-прежнему задает вопросы, а не провозглашает истины. Хотя, когда его называют с придыханием  «Владимир Владимирович», министры понимают, что общаются не только с  ним…

Обозреватель «Новой газеты» Наталия  Ростова в своём интервью с  Владимиром Познером задавала очень  жесткие вопросы, не считаясь с телевизионной  реальностью, а именно вопрос о том  за что же он так не любит наше телевидение и почему вопреки  своему негативному отношению к  сегодняшней ситуации в телеэфире, продолжает работать… На что Владимир Владимирович ответил:

«Я недоволен общим состоянием ТВ, но не думаю, что это повод  для того, чтобы я ушел с него. Уйду, а дальше что? Пока я имею возможность  выйти на большое количество людей, дать то, что, я считаю, ТВ должно давать: стимулировать людей на размышления, чтобы понимали, что они не просто жители страны, но и граждане. Для  меня уход с ТВ может быть связан только с невозможностью делать ту работу, которую я делаю…

Я взвешиваю смысл того, что делаю. Я понимаю свободу журналиста в значительной степени как ответственное  отношение. Это не тот вид деятельности, где что хочу, то и ворочу. Я  все время ссылаюсь на председателя Верховного суда США, который сказал: никто не имеет права в кинотеатре кричать «Пожар!» только потому, что хочет кричать. Последствия  могут быть ужасными для свободы  других людей. Если уж ты обращаешься  к большой аудитории, влияешь  на нее (и это факт), то обязан думать, что говоришь. Конечно, это тонкая грань, можно сорваться в любую  сторону: в одном случае это безответственность, в другом — конформизм и в какой-то степени предательство профессии.

— В своей программе (Времена) вы критикуете журналистов…

— Например?

— После энергокризиса вы закончили программу пассажем: журналисты, мол, получали чуть ли не сексуальное наслаждение от кризиса — хотят видеть во всем чернуху.

— Далеко не все, но у нас есть совершенно явное стремление целого ряда журналистов  и СМИ сосредоточиться на негативе. Я не очень понимаю смысл. Я  шутил, что иногда с сожалением говорят  о хорошей погоде…»

 

 

О состоянии российского телевидения  и перспективах его развития корреспондент  газеты "Время новостей" Максим Балутенко беседовал с президентом Академии российского телевидения Владимиром Познером:

«- Что произойдет с российским телевидением в ближайшие годы?

- Я не очень большой любитель  прогнозов, но думаю, что в  ближайшее два года ничего  кардинального не произойдет.

Но вот в ближайшие пять лет  кое-что случится.

Все-таки должна быть сломана существующая рекламная монополия в лице "Видео  Интернешнл". Нынешняя ситуация - серьезный тормоз на пути развития телевидения. И более того, это тормоз на пути развития свободы, поскольку если ты зависишь от рекламодателя, а рекламодателю не нравятся какие-то твои программы, то, собственно говоря, на этом заканчивается твоя свобода. Должна быть конкуренция, и она должна возникнуть в течение ближайших пяти лет.

Все-таки должно развиваться коммерческое телевидение, независимое от властей. В течение пяти лет должно, хоть в каком-то виде, родиться и общественное телевидение. В этом я абсолютно  убежден.

Вместе с тем общие тенденции  развития мирового телевидения четко  показывают, что коммерческое телевидение  в поисках высокого рейтинга с  точки зрения уровня программ опускается все ниже и ниже. Это касается не качества их производства, а их содержания.

Это общемировая тенденция, и не надо думать, что российское телевидение - это что-то отдельное, независимое  и ни на что не похожее. Я не сомневаюсь, что в течение ближайших лет  планка требования к аудитории будет  опускаться все ниже и ниже, пока сама аудитория не даст понять, что  не хочет больше на это смотреть, начав выключать телевизор. Рейтинги начнут падать, что-то надо будет придумывать, и возникнет обратное движение. Но это будет очень не скоро, и  не только у нас.

Это один путь развития.

Второй путь - это возникновение  так называемого пакетного телевидения, либо кабельного, либо спутникового. Это  развивается уже во всем мире, и  тут возникают действительно  весьма качественные специализированные телеканалы наподобие "Дискавери" или других.

Речь идет о том, что люди платят ежемесячно определенную сумму денег  и получают пакетом те программы, которые они хотят смотреть. Это  более элитарное телевидение, поскольку  требует оплаты. Там существует реклама, но в гораздо меньшей степени, потому что все-таки существование этих каналов поддерживается взносами зрителей. Собственно, такое телевидение уже существует и в России. Здесь можно назвать такие каналы, как "НТВ Плюс", "Космос-ТВ" и другие.

Что меня огорчает, это то, что в  обществе - и не только в России, а  и во всем развитом мире - все больше и больше идет, на мой взгляд, разделение на "плебс" и на элиту. Почему-то во всем - и в образовании, и в  месте жительства, и в медицинском  обслуживании, и, разумеется, в телевидении. И в еде, и во внешнем виде, и  в занятиях спортом. Бегать, не курить, быть худощавыми - это элита. Толстые, курящие, употребляющие "фаст-фуд" - это плебеи, люди второго сорта. Это разделение очень четкое и абсолютно очевидное в первой демократии современного мира - в США. По сути дела, это же происходит во всех остальных странах, по крайней мере, развитого мира.

Подобная ситуация будет и на телевидении. Будет "телевидение  для масс", и будет телевидение  для элиты, которая будет платить  за него и заказывать его для себя. Это будет происходить и у  нас, и в этом смысле я, к сожалению, не оптимист.

- Будет ли в связи с этим  меняться аудитория каналов?

- Сейчас у общенациональных  каналов зритель один. Каналы  стремятся к массовому зрителю,  т.е. к их максимальному количеству, и, следовательно, они не могут  не быть похожими. Если один  канал придумывает что-то, что  привлекает зрителя, то второй  тут же копирует эту идею  или делает собственный вариант  того же. Отсюда и похожесть  программ. Она неизбежна, поскольку  борьба идет за одного и  того же зрителя.

- Чего, по вашему мнению, не хватает  российскому телевидению?

- Реально независимых от государства  телекомпаний. Не хватает общественного  телевидения, независимого и от  властей, и от коммерческих  соображений.

За последние два года с российского  рынка электронных СМИ исчезли  общенациональные каналы, которые никак  не зависели бы от властей. Прежде всего я имею в виду канал НТВ, а затем уже и ТВ-6. Также произошло фактическое огосударствление еще одного канала, который хотя и формально по количеству акций всегда был государственным, но по сути таковым не являлся. Я имею в виду ОРТ времен Бориса Березовского.

Таким образом, в настоящее время  нет ни одного канала, который бы представлял отличную точку зрения от точки зрения властей. Что, на мой  взгляд, очень плохо, поскольку зрителям не предлагается альтернативного взгляда  на события.

Независимого телевидения не хватает  в масштабах всей России. Я в  данном случае говорю даже не столько  об общенациональном телевидении, сколько  о том, что реально независимые телевизионные компании, работающие как единая сеть, должны существовать по всей стране

- Есть из этого какой-то выход?

- Разумеется, есть. Единственное, что  мешает, - это менталитет властей,  которые просто боятся независимого  телевидения. Считается, что власть  должна контролировать средства  массовой информации, контролировать  информацию как таковую и влиять таким образом на общественное мнение. То есть у власти все еще советский взгляд на телевидение.

Что касается общественного телевидения, то оно тоже вполне возможно. Его  сложнее сделать, потому что вопрос идет о деньгах, а у нас в  стране их еще не очень много. Но, тем не менее, создать можно. Для  этого уже есть определенные наработки, и даже сейчас существует разработанная  концепция общественного телевидения  в России. Насколько она осуществима, это вопрос другой. Но его осуществимость не зависит от таких соображений, как деньги, а зависит от таких  соображений, как власть.»¹

 

 

Как известно Владимир Владимирович Познер – человек, эрудированный  во многих областях знаний: он окончил  биологический факультет МГУ, знает  в совершенстве английский, французский, немецкий, занимался переводами научных  статей…  Как же ему удалось достичь  столького?  Этот вопрос заинтересовал корреспондентов BBC, Владимир Познер ни отказался на него ответить:

«- Владимир Познер: Поскольку моя  мама-француженка по-русски не говорила, дома говорили только по-французски - это  был закон.

По-английски тоже не говорили, хотя ... я все же вырос в Америке. Не знаю, полиглот ли я, но я языки усваивал по мере того, как мы переезжали из одной страны в другую: из Франции в Америку, из Америки в Германию, а уж потом мы жили в Советском Союзе и в России.

Это был постепенный процесс. Русский  язык я узнал значительно позже - уже когда мы приехали в Россию.

- Би-би-си: Сложнее всего было  учить русский?

- В.П.: Вы знаете, нет. Может быть, это связано с тем, что я  не учил языки. Французский  - я с этим вырос, и, собственно, по-английски говорил с детского  возраста.

Но, кроме того, у нас в семье, особенно по отцовской линии, видимо, у людей были и есть языковые способности. Мы очень легко схватываем языки.

Русский язык, конечно, трудный. В этом нет никакого сомнения. Но я не могу сказать, что овладевать им было мучительно сложно.

- Би-би-си: На биологическом факультете  МГУ, который вы закончили,  вам, как и другим студентам,  тоже пришлось посещать занятия  английского, поскольку иностранный  язык - обязательный предмет на  первых курсах любого вуза, или  после многих лет жизни в  Америке вы его просто сдали  экстерном?

- В.П.: Естественно, я не учил. Я знал английский язык намного  лучше профессоров [МГУ] - не по  их вине, а поскольку это мой  родной язык.

Поэтому английский был мне зачтен. Я не ходил на занятия и думаю, что это правильно, потому что  было бы всем неудобно, да и мне тоже.

- Би-би-си: В 1950-х годах, когда  вы учились в МГУ, было ощущение, что владение английским открывает  перед вами огромные карьерные  возможности?

- В.П.: Я понимал, что благодаря  английскому языку могу свободно  читать научную литературу, что  не нуждаюсь в переводе.

Насчет карьерных возможностей - нет, не думаю, потому что для ученого - а я собирался быть ученым - знание языка тогда не имело такого значения, [как в наши дни]. За рубеж в  те годы ездили мало, добивались больших  успехов в науке без всякого  серьезного знания языка.

Я понимал, что это преимущество. Когда к нам приезжали иностранные  ученые, заведующий кафедрой, профессор  Коштоянц всегда представлял меня, и я переводил их беседы.

А он делал вид, что у нас все  студенты владеют английским языком, как я, очевидно, чуть-чуть обманывая  приезжих. Но они и сами это понимали... Так что знание английского давало мне определенные преимущества, но не более того.

- Би-би-си: В США вы работали  с Филом Донахью и сделали имя как англоязычный тележурналист. В то же время у вас было много успешных проектов на российском телевидении. На каком языке вам легче работать в эфире?

- В.П.: На самом деле, совершенно  безразлично. Знаете, чтобы работать  в эфире, можно язык знать  не в совершенстве. Вообще в  совершенстве никто никакого  языка не знает.

Важно владеть языком настолько  хорошо, чтобы можно было свободно разговаривать, доводить свои мысли  до вашей аудитории.

Но в тележурналистике есть целый  ряд других вещей, которые, пожалуй, важнее. Это способность пробивать  экран и как бы садиться рядом  с тем человеком, который вас  смотрит. Это главный телевизионный талант. Природа, видимо, мне этот талант дала, и это было главным в моем успехе в Америке.

(Журналист BBC заявляет, что большинство телепрограмм на российском телевидении заимствованы у западных СМИ, на что Познер ответил, что они никак не заимствованы, а куплены; проще купить готовую программу и адаптировать её под своё население, нежели нести убытки создавая собственные, хотя и на нашем телевидении есть много хороших отечественных передач) «Копирование» западных телепрограмм, по словам Познера, основано на следующем:

Я бы сказал, что многие развлекательные, а не общественно-политические программы  часто являются лицензионными.

Сегодня российское ТВ, и, к сожалению, не только оно, делают упор на развлекательности - гораздо больший, чем на общественно-политической тематике. Отсюда нехватка [передач, основанных на российских идеях] и готовность взять  западные лицензированные программы.»

 

В недалёком октябре 1999 года журналист  Ирина Иванова, работающая в журнале "Лица", взяла интервью у известнейшего  человека российских и зарубежных СМИ  Владимира Владимировича Познера; создав непринуждённую обстановку, она  узнаёт от мэтра российского телевидения  о его личностных и профессиональных качествах, о его истинном отношении  к действительности, к жизни:

«- В журнале "Дружба народов" Вы выступаете уже не в качестве переводчика, а со своими "Мыслями  вслух".