Биография и годы правления Николая 2

    2. Религиозность 

    Власть  царя опиралась на Божественное соизволение; он венчался на царство и принимал присягу у алтаря. Монарх отвечал  за свои дела не перед смертными, а  перед Богом, что для православного  христианина (последние монархи  были глубоко верующими людьми) являлось абсолютной формой ответственности. Известный  деятель правого толка князь  В.П. Мещерский уже в XX в. писал, что  «самодержавный русский царь ответственностью перед Богом и своею совестью несравненно более ограничен, чем  президент Французской республики». Подобные представления о верховной  власти, лежавшие в основе монархической  государственности, возникли еще до воцарения Романовых. В имперский  же период русской истории абсолютистская модель государственного устройства проявилась во всем блеске своих достоинств, несуразностей  и недостатков. И последним коронованным носителем этой идеи, последним полноправным самодержцем был именно Александр III, преждевременно сошедший в могилу на пятидесятом году жизни.

    Вера  в Бога, искренняя и глубокая, очень многое объясняет в жизни  этого человека и государственного деятеля. В 1894 г ., еще цесаревичем, он писал матери: «Во всем волен Бог  один. Он делает все для нашего блага  и нужно с молитвой покориться Его святой воле! Это верно, но иногда чрезвычайно тяжело!»

    Объясняя  свои упования на собственную интуицию в государственных делах, Николай  II написал Столыпину: «Возвращаю вам журнал совета министров по еврейскому вопросу (СовМин предлагал отмену некоторых ограничений в правах для евреев) не утвержденным… Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу – внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала, поэтому в данном случае я намерен следовать ее велениям. Я знаю, вы тоже верите, что «сердце Царево в руцех Божиих»… Да будет так. Я несу за все власти, мною поставленные, великую перед Богом страшную ответственность и во всякое время готов дать Ему в том ответ».

    «Ни в одном из документов, находившихся в моих руках, - писал Коковцов, многолетний  министр финансов и преемник Столыпина  на посту председателя Совета министров, - я не видел такого яркого проявления того мистического настроения в оценке существа своей царской власти, которая  выражается в этом письме государя своему председателю Совета министров». 

    3. В семье 

    Николай II был примерный муж и отец, а свой брак всегда расценивал как  великое счастье. В обстановке глубокого  траура, вскоре после похорон Александра III, 14 ноября 1894 г . он соединил у алтаря свою жизнь с жизнью гессенской принцессы  Алисы, принявшей православие и  при миропомазании получившей имя Александры Федоровны. Алиса-Александра приходилась внучкой английской королеве Виктории и была дочерью владетельного гессенского герцога Людвига IV и его жены, английской принцессы Алисы. Она родилась в столице герцогства, в городке Дармштадте в 1872 г . Русский принц и англо-германская принцесса полюбили друг друга еще задолго до свадьбы. Этот союз двух любящих сердец принес четырех дочерей: Ольгу (1895), Татьяну (1897), Марию (1899), Анастасию (1901). Почти через десять лет, 30 июля 1904 г ., на свет появился долгожданный сын и наследник престола Алексей, последний русский цесаревич.  

    III. У власти

    1. Приход к власти 

    Для Николая II смерть отца была глубоким потрясением. 20 октября 1894 г . он занес в дневник: «Боже мой, что за день! Господь  отозвал к себе нашего обожаемого дорогого горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется —  кажется до того неправдоподобной ужасная  действительность». Любящий и послушный  сын переживал не только от потери близкого человека. Его мучили страхи и опасения, связанные с новой  для него общественной ролью, с той  невероятной ответственностью, которая  была возложена судьбой на его  плечи. Он не имел фактически никакого административного опыта, мало касаясь  дел государственного управления. Но он был истинным сыном своего отца и для него Самодержавие было символом веры, тем догматом, который не мог  подлежать не только пересмотру, но и обсуждению. Он прекрасно знал русскую историю, дела своих предков, а любимыми и особо почитаемыми  среди них были царь Алексей Михайлович и отец, император Александр III.

    С первых дней воцарения на имя Николая II шел огромный поток писем и  телеграмм с выражением верноподданнейших чувств, в некоторых из них содержались намеки на желательность привлечения представителей общественных кругов к принятию политических решений. Особенно отчетливо это прозвучало в адресе тверского земства, давно являвшегося лидером либеральных устремлений среди органов местного самоуправления. Через три месяца после восшествия на трон новый император решил положить конец этим поползновениям. 17 января 1895 г ., принимая в Зимнем дворце представителей от земства и городов, Николай II сказал: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекающихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления; пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный Родитель».

    Император сказал то, что думал, во что искренне верил и в чем не сомневался. Эта речь произвела сильное впечатление  в России. Одни приветствовали «твердое слово государя», другие же, и таких  было немало, выражали неудовольствие и даже возмущение. Конечно, высказать  открыто свое несогласие было невозможно, условия общественной жизни были таковы, что не было никакой возможности критиковать публично действия власти, и тем более высшей. Но зато в узком кругу, в частных беседах можно было себе позволить говорить начистоту. И говорили. И критиковали. И негодовали. Гостиные барских особняков, столичные аристократические салоны, отдельные залы фешенебельных ресторанов и дорогих трактиров стали аренами бурных дискуссий. Здесь формировалось то, что издавна в России считалось «общественным мнением». Оно складывалось не в пользу нового монарха, и к началу XX в. критическое отношение к самодержавию и к самодержцу стало признаком хорошего тона в кругах так называемого «образованного общества», где пользовались популярностью либеральные идеи.

    Николай II всю свою жизнь был противником  либеральных представлений и  всегда считал, что никакого настоящего общественного мнения в России (в  отличие от Западной Европы) нет, а  есть лишь салонное краснобайство и  либеральная маниловщина. И даже тогда, когда под воздействием трагических  обстоятельств осени 1905 г . царь согласился на крупные преобразования в системе  государственного устройства, в душе он остался верен традиционным представлениям.

    Новое в стране причудливо переплеталось  со старым, которое лишь с большим  трудом сдавало свои позиции. Амбиции, традиции, привычки и привилегии одних  вызывали неудовольствие и возмущение других. Российская империя и к  началу XX века продолжала сохранять  черты огромной дворянской вотчины, где представители первого, или  «благородного», сословия и особенно высшей, аристократической, его части  находились, по сравнению со всеми  остальными подданными, в преимущественном положении, охраняемом и защищаемом всей силой государственной системы. Человеком этой среды, впитавшим  в себя ее многие обычаи и предрассудки, и был император Николай II.

    За  весь период правления последнего царя только первые несколько лет можно  назвать относительно спокойными, хотя и в это время происходили  трагически-зловещие события, например, Ходынская катастрофа, когда в  результате образовавшейся давки на коронационных торжествах в Москве в 1896 г . погибли сотни людей. Большая  же часть царствования — постоянные потрясения, смуты, войны. По различным  причинам, но недовольство охватывало все новые и новые круги общества, и в конце империи к числу недовольных относилось едва ли не все политически сознательное население страны. Убеждение в том, что Россией управляют «не так» стало всеобщим, а утверждения о том, что «хуже быть не может» и «так больше жить нельзя», сделались расхожими. Многие желали политических перемен.

    Николай II с первого дня воцарения искренне желал блага стране, «своей России», любовь к которой он пронес с детских  лет и до последнего часа своей  жизни. Воспитанный в духе безусловного уважения и поклонения прошлому России и тем государственно-мировоззренческим  принципам, последний монарх был  убежден, что императорская власть есть благо для страны, а историческое предназначение монарха состоит  в том, чтобы, опираясь на свою волю и чувство, править в согласии с волей Божией для благополучия своих подданных. В одном из писем П.А. Столыпину в 1907 г . он заметил: «Я имею всегда одну цель перед собой: благо родины; перед этим меркнут в моих глазах мелочные чувства отдельных личностей».

    2. Влияние окружения на власть 

     В первые годы своего царствования Николай II находился под сильным влиянием своей матери - вдовствующей императрицы  Марии Федоровны, братьев отца - великих  князей Владимира и Сергея Александровичей, занимавших крупные государственные  посты (первый командовал гвардией и  Петербургским военным округом, а второй был московским генерал-губернатором), а позже и своей жены Александры Федоровны, капризной и суеверной  женщины. Под влиянием своего окружения  Николай II мог легко изменить ранее  принятое им решение.

    Император был главой царской фамилии, в  которую входило свыше 100 его родственников, в том числе дяди. Вел. Кн. Александр Михайлович писал, что в течение первых 10 лет Николай II выслушивал их советы и указания « с чувством, скорее всего приближающимся к ужасу». «Он боялся оставаться наедине с ними, они всегда чего-то требовали»

    Вмешивалась в политику и жена Николая II Александра Федоровна. Сенатор Вл.И. Гурко относил истоки вмешательства Александры в дела государственного правления к началу 1905 года, когда царь находился в особо сложном политическом положении, — когда он начал передавать на её просмотр издаваемые им государственные акты; Гурко считал: «Если Государь, за отсутствием у него необходимой внутренней мощи, не обладал должной для правителя властностью, то Императрица, наоборот, была вся соткана из властности, опиравшейся у неё к тому же на присущую ей самонадеянность.»

    В начале 20 века в среде окружения  царя появились яркие отрицательные  настроения. Директор Департамента полиции А. А. Лопухин вспоминал свой разговор с Витте состоявшийся в 1903 году. Только что смещенный со своего поста министр финансов говорил, конечно, полунамеками, но вот смысл сказанного: «У директора Департамента полиции, ведь, в сущности, находится в руках, жизнь и смерть всякого, в том числе и царя,— так нельзя ли дать какой-нибудь террористической организации возможность покончить с ним; престол достанется его брату (тогда еще у Николая II не было сына), у которого я, С. Ю. Витте, пользуюсь фавором и перед которым могу оказать протекцию и тебе» . Уже одно то, что Лопухин считал возможным подобный разговор и готов был выслушивать намеки Витте, свидетельствует о нравах, царивших в Департаменте полиции,. Б. В. Никольский, один из лидеров черносотенных организаций, пользовавшийся доверием Николая II, но недовольный его политикой, размышлял не только о возможности его свержения, но и о «чем-нибудь сербском», имея в виду убийство сербского короля Александра Обреновича и его жены Драги 29 мая 1903 г. в результате заговора.

    VI. Мнения о последнем императоре Российской Империи 

    О последнем русском царе написано и сказано невероятно много. Если же приглядеться ко всем этим суждениям  и умозаключениям, то нельзя не заметить две главные тенденции, два основных подхода, которые условно можно  обозначить как уничижительно-критический  и апологетический. В первом случае на Николая II Александровича возлагают  главную ответственность за крушение монархии и России; его обвиняют в неумении владеть ситуацией, в  неспособности понять нужды времени, потребности страны и осуществить  необходимые преобразования для  предотвращения нарастания напряженности. Согласно этим расхожим представлениям, в критический момент русской  истории на престоле оказался недееспособный правитель, человек небольшого ума, слабой воли, рефлексирующий, подверженный реакционным влияниям.

    Другая  мировоззренческая тенденция прямо  противоположна первой и оценивает  последнего монарха в превосходных степенях, приписывая ему множество  благих дел, чистоту помыслов и величие  целей. Его жизнь — это крестный путь России, это — судьба истинного  православного христианина, павшего  жертвой злокозненных устремлений  космополитических антирусских  кругов, довершивших свое черное дело ритуальным убийством царской семьи  в Екатеринбурге в 1918 г . Подобные взгляды до сих пор широко распространены в кругах русской монархической  эмиграции, а русская зарубежная православная церковь еще в 1981 г . причислила царя и его близких  к лику святых. Апологетический подход характерен в последние годы и  для многих отечественных публикаций.

    Николай II принял монарший скипетр на переломе эпох; ему пришлось стоять у руля огромной державы в сложное и  бурное время, когда подвергались переосмыслению и отбрасывались многие традиционные исторические ценности, когда все  громче и громче звучали голоса о  необходимости преобразования России по меркам западных стран. Молодой император, выросший и воспитанный в простой атмосфере патриархальной русской семьи, в первые годы своего правления никаких новаций не признавал, намереваясь «твердо и неколебимо» стоять на страже тех принципов власти, тех устоев и основ, которые так твердо и последовательно отстаивал Александр III.

    Как глава государства, имевший огромные полномочия, Николай II обязан был стоять на страже порядка в империи. Консерватизм же политических воззрений отнюдь не означал, что монарх раз и навсегда был противником всяческих новаций  и преобразований; если убеждался, что  та или иная мера будет способствовать укреплению государства, росту его  престижа, то почти всегда ее поддерживал. Он не мог не видеть, что улучшения  нужны в различных областях жизни, но в то же время до конца был  уверен, что важнейший и основополагающий принцип — самодержавие — является непременным для существования  российского государства.