Оглавление 
 

Введение. История российско-китайских отношений

    История первых отношений между народами России и Китая (согласно летописям) начинается с XIII в., а межгосударственных — с первой половины XVII в. Русское  правительство пыталось установить с Пекином тесные дипломатические отношения. Русские служилые и промышленные люди в XVII в. основали многочисленные поселения по течению среднего Амура. К югу от Амура за Хинганским хребтом находились вотчинные владения маньчжурских императоров. После завоевания Китая в середине XVII в. маньчжурами и установления династии Цин пекинское правительство стремилось вытеснить из Приамурья русских поселенцев, уничтожить важный в стратегическом отношении Албазинский острог. Кроме того, правители Китая предполагали предотвратить переход в русское подданство многочисленных племен, кочевавших или живших оседло в Приамурье. Россия была объективно заинтересована в налаживании торговых связей, установлении дипломатических отношений с Цинской империей. Поэтому она старалась воздерживаться от столкновений с маньчжурами и выступала за урегулирование дипломатическим путем вопросов о границе.

    Для решения этих и других отношений  между Россией и Китаем царское  правительство в начале 1686 г. отправило  на Амур посольство, наделенное широкими полномочиями — “великое и полномочное посольство” — во главе с Ф.А. Головиным. Желая избежать судьбы предыдущих русских посольств, часто терпевших неудачи из-за отказа русских представителей выполнять различные обряды, принятые для послов при цинском дворе, граф Головин предложил провести переговоры на русско-китайской границе. Цинские правители затягивали начало переговоров, действуя с помощью военных угроз, пытаясь занять крепость Албазин. Эти попытки не увенчались успехом и 12 августа 1689 г. близ Нерчинска переговоры закончились подписанием первого русско-китайского договора.

    Это был первый случай, когда Китай  вступал в официальные равноправные переговоры с европейской державой. Переговоры велись не только под давлением 15-ти тысячной армии богдыхана, поддерживаемой артиллерией и речной флотилией, фактически осадившими Нерчинск, но и под пристальным контролем иезуитов — испанца Перейро и француза Жербильона, состоявшими на службе у Цинов. Они принимали активное участие в переговорах и выступали против соглашения с Россией. Но благодаря искусству русских дипломатов, мужеству сопровождавших посольство стрельцов переговоры завершились заключением мирного Нерчинского договора, который в равной степени был необходим и России и Китаю.

    Договор состоял из семи статей. В первых двух Россия соглашалась на территориальные  уступки на Амуре, русский город  Албазин должен быть срыт. Особое значение имела пятая статья договора, по которой подданным обеих сторон разрешалась взаимная торговля: всем людям с проезжими грамотами “разрешалось и покупать и продавать, что им надобно”. Кроме того, Нерчинский договор установил порядок разрешения возможных пограничных столкновений между двумя странами, способствовал развитию мирных взаимоотношений.

    За 170 лет после подписания Нерчинского  договора русские землепроходцы освоили северный берег Амура, побережье Охотского моря и Татарского пролива. На этих землях были возведены военные городки и укрепления. Англичане проявили пристальный интерес к низовьям Амура. Генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский убедил китайских представителей в необходимости размежевания по Амуру. Пекинское правительство, не видя выгод от левобережья Амура, а также понимая, что собственными силами Китай не сможет защитить Приамурье от английской экспансии, пошло на соглашение с Россией.

    По  Айгунскому договору, подписанному 16 мая 1858 г., левый берег Амура от впадения в него реки Аргуни до устья признавался  собственностью России, а Уссурийский  край от впадения реки Уссури в Амур до моря оставался в общем владении “впредь до определения границ между двумя государствами”. По сути, договор 1858 г. возвращал России территорию, отданную Китаю по Нерчинскому договору. Плавание по рекам Амуру, Сунгари, Уссури разрешалось только судам России и Китая. Подтверждалась соответствующая статья Нерчинского договора о взаимной торговле подданных обоих государств.

    В 1858 г. был подписан Тяньцзиньский, в 1860 г. — дополнительный Пекинский  договоры, которые подтвердили Айгунский договор.

Основная  часть. Российско-китайские отношения на пороге нового тысячелетия

    Огромная  часть российской границы от Казахстана до Японского моря разделяет и  соединяет нас с самой могущественной в геополитическом и военном  отношении страной Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) — Китаем Бурное развитие этого региона требует от России осознания своих геополитических интересов. К сожалению, после развала СССР политика Москвы не обрела в АТР стратегической целеустремленности, тактической четкости и гибкости. По-прежнему в политике преобладают евроцентризм и ориентация на решение сиюминутных азиатских проблем, хотя после визита Президента России в конце 1997 г в Китай наметился сдвиг; он заключается в более тесном экономическом, стратегическом сотрудничестве с гигантом АТР. Эти шаги правительства РФ позволяют надеяться на исторический поворот в геополитике России. С геополитической, военной, экономической точек зрения самой уязвимой частью РФ является граница с Китаем. Огромная российская территория — это запустение, заброшенность гигантских регионов Сибири и Дальнего Востока, богатых практически всеми видами сырья и энергоресурсов, огромными массивами тайги, полей, лугов и т.д. На Сибирь и Дальний Восток приходится половина мировых запасов угля и почти одна треть мировых запасов нефти и газа.

    Всего же на территории от Урала до Дальнего Востока залегает почти 80% всех разведанных  запасов угля, 7,1 млрд. т железных руд, 98,5 млн. т марганцевых руд, а  запасы древесины (в том числе  наиболее ценных хвойных пород) превышают 40 млрд. куб.м. Численность же населения от Байкала до Владивостока — всего около двух десятков миллионов, тогда как в Китае — более 1,2 млрд. человек.31 Заселенность региона — очаговая при рыхлой инфраструктуре. Кроме того, большинство территорий от Казахстана до Владивостока — зона рискованного земледелия, а в конце XX в. — это очаги экономического и экологического бедствия. В силу названных и других причин, предопределяющих развитие этого региона, следует особо подчеркнуть, что развитие этих громадных богатейших территорий нельзя доверять только рынку. Государство обязано планировать развитие его производительных сил. Без решения данной проблемы Россия не сможет конкурировать с другими мировыми державами. Для этого необходима хорошо продуманная научная стратегия развития региона, поддержанная выверенной внешней политикой. Такая строго научная программа позволит России вовремя включиться в процесс геополитической и геоэкономической революции в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Китай подает нам пример. Он реально претендует на роль супердержавы, мирового лидера первой половины XXI в.

    Геополитика Китая носит на себе отпечаток  моря и континента. Во внешней политике он никогда не был последовательным сторонником талассократии, а больше ориентировался на континентальные теллурократические принципы, потому и называется он с давних времен “Срединной империей”. Но с начала XIX в., с тех пор как страна попала под влияние колониальных держав, до октября 1949 г. (Провозглашение КНР) геополитика Китая характеризовалась как проатлантистская. С 1949 по 1959 гг. — ориентация на просоветскую внешнюю политику. С 1960 по 1979 гг. его внешняя политика во многом носила конфронтационный для СССР характер. Вершиной этой конфронтации были бои за остров Даманский в конце зимы 1969 г. В середина 70-х годов XX в. Китай активно вел переговоры с представителями мондиалистской “трехсторонней комиссии”, т. е. снова выступал как сторонник атлантистской геополитики. В конце XX в. контакты КНР с Западом стали значительно прочнее и обширнее, чем с Россией, по отношению к которой проводился “зондаж” настроений правительственных кругов РФ по “спорным территориям”, т. е. по сути, предъявлялись России территориальные претензии. Наш южный сосед — замкнутая расово-культурная общность, не имеющая в этом отношении общих черт с евразийскими народами. Это и иная философия, имеющая свою тысячелетнюю историю. Все это вместе взятое, плюс динамичное развитие с 1979 г. делают Китай потенциальным геополитическим противником России на юге и на востоке.

    Итак, с одной стороны границы — динамично развивающийся Китай, добивающийся с 1979 г. самых высоких результатов в мире в экономической сфере, располагающий самым значительным людским потенциалом — более 1 млрд. 200 млн. человек, с другой стороны — слаборазвитая и нестабилизированная экономика при отличной ресурсной базе, растянутости коммуникаций (железных и автодорог, неразвитости авиационной связи и т. д.), примитивная разрушающаяся инфраструктура, стихийное развитие рыночных отношений (“дикий капитализм”) — вот реальность этого огромного геополитического пространства. К этому добавляется несовершенное военно-техническое обустройство границы, значительное ослабление мощи российской армии и военно-морского флота. Таким образом, Восточный регион — самое слабое звено в геополитической и геоэкономической структуре России, что прямо угрожает ее национальной безопасности. Значит, связывание этих пространств в единую геополитическую, геоэкономическую структуру должно определять стратегию правительства РФ до середины XXI в. В сравнении с этой проблемой бледнеют другие геополитические вопросы, решаемые Россией.

    Трудности, которые необходимо преодолеть правительству  России, состоят в том, что на 62% ее территории проживает всего 9% трудоспособного  населения страны. Эти 9% производят до 50% продукции большинства стратегических отраслей".

    Сложность современной ситуации в Сибири и  на Дальнем Востоке России во многом обусловлена отсутствием глубоко  проработанной научной стратегии  развития региона. Чтобы подготовить  такую программу, надо предварительно выработать концепцию участия РФ как евразийской державы в жизни АТР, а вместе с тем выбираться из экономического кризиса, охватившего страну с 1992 г. Все это надо делать параллельно, выбираться из кризиса, преследуя дальние цели, готовясь к восхождению на стратегически важные экономические и геополитические вершины.

    При подготовке подобной стратегической программы, рассчитанной на десятилетия, на первое место выдвигается цель стратегии  развития. По нашему мнению, этой целью  должно стать развитие экономического и военного потенциала России с учетом огромной ее роли в жизни АТР в начале XXI в. В отношении Китая должна продолжаться политика, направленная на развитие максимально дружественных и тесных отношений, на присутствие России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Но если не удастся коренным образом переломить создавшуюся в РФ социально-экономическую ситуацию в 90-х годах, то страна войдет в АТР только в качестве второстепенной региональной державы или сырьевой колонии Японии, Китая и других стран АТР. Стать доминирующей страной этого региона (а Россия формально принята в АТР в 1997 г.) РФ сможет только в том случае, если сформирует процветающую экономику. Главное звено в стратегии развития России — социально-экономическое и экологически продуманное освоение Восточной Сибири и Дальнего Востока. Эти идеи в свое время были в общих чертах скорее на эмоциональном, чем рациональном уровне, сформулированы А. Солженицыным.

    Подъем  производительных сил Сибири и Дальнего Востока — дело всего общества. Подобную цель ставил ЦК КПСС в 1967 г. Это была комплексная социально-экономическая программа подъема производительных сил на базе улучшения социальных, экономических характеристик, совершенствования образа жизни жителей этого региона, создания им льготных условий в процессе освоения огромных просторов Забайкалья, Дальнего Востока и Крайнего Севера. Сейчас нужна аналогичная государственная программа освоения дальневосточных регионов России. Но эта программа не должна наносить ущерб ни одному другому региону РФ. Пока же в России нет продуманной региональной политики. Есть кое-какие фрагменты возможной программы, где чаще всего вращается несколько броских категорий: “геополитический узел”, “самоорганизующийся форпост России”, “базовая территориально-производственная структура” и т.д., но нет ни одной конструктивной мысли, нет механизмов реализации даже этих идей-пустоцветов. Например, есть предложение выхода Дальнего Востока на мировой рынок через страны АТР, а не самостоятельно. Опять ориентация на превращение Сибири и Дальнего Востока в сырьевую колонию?

    Существуют  и другие подходы к решению  проблем Сибири и Дальнего Востока. Например, создана Ассоциация по сотрудничеству между республикой Корея, Дальним  Востоком и Сибирью. Двенадцать российских регионов провозгласили решимость ориентировать свою экономику на интеграцию в АТР. Серьезные ученые видят два варианта развития. Однако грозящей перспективы не видит Центр. В недалеком прошлом регионы часто страдали от чрезмерной централизации и бюрократизации федеральных властей. Но сейчас государство в определении внешней экономической политики регионов на практике вообще не принимает участия, в то время как наши соседи имеют не только государственную, но и межгосударственную систему согласования своих интересов. Например, китайцы уже в 1996 г. определили, что к концу XX в. им потребуется импортировать 55 млн. т нефти, а к 2010 г. — 90 млн. т. Китай с 1996 г. стал зондировать возможности получения сырья с постсоветских территорий: Казахстана, России, координируя свои усилия с Японией, Монголией, Гонконгом (сейчас территория КНР).

    Под контроль государства (планирование развития региона, его связей с другими  регионами РФ, с северо-западным Китаем, Монголией и т. д.) должна перейти и деятельность огромной Западно-Сибирской зоны: от севера Тюменской области до республики Алтай. Здесь создан огромный индустриальный и агропромышленный комплекс с природными и людскими ресурсами, относительно развитыми транспортными связями, научно-промышленным потенциалом.