Картография в России

     Как видно из приводимого здесь древнерусского плана Углича, русской картографии  были свойственны известная схематичность, отсутствие масштаба и соразмерности  в передаче различных объектов, перспективное  изображение топографических объектов без топонимов (горы, дороги, здания), расположение пояснительных надписей по всему листу вместе с результатами обмеров сооружений и др.

     Безусловно, итогом развития отечественной картографии  допетровской Руси стало творчество Семена Ульяновича Ремезова, автора работ по географии и истории Сибири.

Реформы Петра I затронули  практически все стороны жизни  общества. Существовавшая система географического описания и картографирования не отвечала потребностям страны. Царь-реформатор придавал особое значение созданию точных карт российского государства, что было специально подчеркнуто в отдельной главе «О ландкартах и чертежах государевых» Генерального Регламента 1720 года: «...надлежит каждой коллегии иметь партикулярные ландкарты или чертежи, которые по времени изготовлены быть имеют именно: описать все границы, реки, города, местечки... и прочее». Развернувшиеся государственные съемки были призваны дать четкое представление о территории всей страны.

     Масштабы  и качество русских картографических работ были по достоинству оценены  в Европе благодаря целому комплексу  обзорных и специальных карт, которые  широко издавались как в самой России, так и за рубежом (например, использовались результаты съемки Каспийского моря, когда впервые были определены его истинные очертания). Тогда же были проведены съемки Дона, Северной Двины и других рек, побережья Финского залива и Белого моря.

     Именно  в эпоху Петра началась история  военной топографии и картографии, расцвет которой пришелся на XIX век. Воинский устав 1716 года выделял среди воинских чинов специального генерал-квартирмейстера, в обязанности которого входило: «...землю знать, в которой свое и неприятельское войско обитается, если же каковое место неизвестно, то должен таковое осмотреть... и ландкарту нарисовать... а также... все походы... записывать и чертежи оным рисовать...». Немаловажную роль сыграли карты и для пропаганды успехов российского оружия — осада и взятие городов и крепостей Лифляндии, Финляндии, баталии в Польше, морские сражения на Балтике сопровождались изданием гравированных планов и видов, над которыми трудились лучшие российские граверы.

     Однако, несмотря на значительный прогресс к  середине XVIII века, содержание карт оставалось весьма бедным: включало лишь населенные пункты, гидрографию и достаточно условно изображенный ландшафт — поля и болота, леса и горы. Довольно часто только личные представления составителя и свободное пространство на листе становились главным критерием отбора элементов карты. Карта окрестностей С.-Петербурга была составлена как отчет по каналостроительным работам и включает подробное описание этих работ, и чертежи самого канала с различными гидротехническими сооружениями. Однако главная ценность этой карты заключается в возможности увидеть окрестности города на1738год. Это и загородные дома вельмож, мызы и частные владения, система просек, заложенная еще в эпоху Петра, знаменитая Петергофская дорога и побережье Финского залива с промерами глубин.

     Следующим шагом в развитии российской картографии  стал «Атлас государства Российского», созданный Императорской Академией наук в 1745 году. В1750-х годах во главе Географического департамента академии стоял Михаил Васильевич Ломоносов, идеи которого хоть и не успели воплотиться в практическое создание нового атласа, но оказали влияние на развитие географической науки в целом.

     Основой феодального государства была земля  с прикрепленными к ней крепостными  крестьянами. Оценка экономических  возможностей и перспектив страны во многом стала зависеть от того, как будут учтены небольшие сравнительно с масштабами государства земельные владения помещиков — крепостные «дачи». Точное определение на местности границ таких дач, определение их хозяйственной ценности, а также естественных и сельскохозяйственных угодий потребовало детального картографирования природных и хозяйственных объектов. Сложность и остроту в земельных отношениях удалось снять гигантской работой по Генеральному межеванию, проведенной в 1770–1790 годы благодаря целенаправленной деятельности ряда ведомств, в том числе и Академии наук. В результате были составлены региональные губернские атласы с огромными томами «Экономических примечаний», где оказались посчитанными все частные владения. Карта Кольского полуострова, на территории которого не было помещичьих крестьян, но были монастырские рыбные угодья, вошла в состав «Атласа Архангельской губернии».

     Император Павел, проводя реформу вооруженных  сил, безусловно, менее всего заботился о развитии российских наук о земле, но в результате экспериментирования «по ходу» преобразований «безумный» император заложил основы военной топогеодезической и картографической службы России.

     На  начальном этапе реорганизации  военно-топографической службы наиболее логичным представлялось использование богатого картографического наследия прошлого, а кадры будущих картографов рекрутировались из чинов Инженерного корпуса.

     В созданных  Павлом I «Свите Его Императорского Величества по Квартирмейстерской части  и Собственном Е. И. В. Депо карт»  четко просматриваются черты  будущих специализированных военных и гражданских топогеодезических и картографических служб и фондов, окончательно сформировавшихся в XX веке. Безусловно, важной работой Депо, начатой при Павле и завершенной при Александре I, стала «Подробная карта Российской империи и близлежащих заграничных владений...», известная как «столистовая». Она оказалась уникальной русской картой периода «наполеоновских» войн по информационному насыщению и охвату территории. Изданная на русском и французском языках, карта использовалась обеими сторонами в кампании 1812 года.

     Историки  географии иногда называют XIX век  веком «военной картографии», и в  этом определении есть большая доля истины. С созданием Корпуса военных  топографов в 1822 году и реорганизацией Военно-топографического депо военное  ведомство сосредоточило в своих  руках контроль над общегосударственными топографическими и картографическими работами на территории всей империи. Впервые в России была создана самостоятельная централизованная военная топогеодезическая и картографическая служба, что свидетельствовало о признании военной топографии, геодезии и картографии как самостоятельного раздела наук о земле.

     Высочайший  уровень российской военной картографии  получил международное признание уже в первой половине XIX века. Подтверждением этому служит нанесение на карту мира последнего неизвестного материка Антарктиды, открытого именно русскими мореплавателями.

     Ярким примером того, как карта, превращаясь  из произведения искусства в научно-технический  документ (точная математическая основа, утвержденные для территории всей империи условные знаки, определенные размеры шрифтов для любой надписи, строго обусловленные цветовые обозначения ландшафта и многое другое), является план города Новгорода и окрестностей.

     Военное ведомство вело полевые крупномасштабные топографические съемки на огромной территории России. Главным научно обоснованным методом картографии стал метод последовательного уменьшения и генерализации крупномасштабных карт для создания сводных мелкомасштабных карт. Этот метод оставался ведущим в картографии до последнего времени, и только с появлением космических аппаратов, позволяющих делать фото- и телевизионные снимки больших участков земной поверхности, ученые-картографы получили возможность работать с реальным отображением земли. В XIX веке по материалам этих инструментальных съемок Корпусом военных топографов была сначала составлена и издана «Специальная десятиверстная карта Европейской России» (так называемая десятиверстная карта Федора Федоровича Шуберта), в 70-х годах – новая десятиверстная карта Ивана Афанасьевича Стрельбицкого, а в конце века начали печататься трехверстные карты Юго-Западного и Западного пограничных пространств и двухверстная карта Кавказа. Эти карты хорошо известны и широко используются в историко-географических изысканиях.

     Однако  средства и возможности военного ведомства были весьма ограниченны, поэтому основное внимание было направлено на картографирование территорий, недавно включенных в состав империи, что объяснялось стратегическим положением регионов как потенциального театра военных действий, а также там, где война перманентно велась (имеется в виду Кавказ, т. к. военные действия здесь официально завершились в 1864 году).

     Таким образом, к революции 1917 года и последующему распаду Российской империи сложилась  уникальная ситуация, при которой  более половины наиболее освоенных  в картографическом смысле регионов (Польша, Финляндия, Украина, Белоруссия, Прибалтика) оказались за пределами нового государства, а на оставшейся территории многие работы требовалось проводить заново. Безусловно, на внутренние губернии имелись и составлялись качественные карты различными учреждениями и ведомствами страны, но на долю советских геодезистов и картографов выпала фантастическая по трудности задача завершить полное картографическое описание России. 
 
 

Список  литературы:

1. Geomedia.com.ua — Специализированный ресурс, картография, топография и геопространственные базы
2. Андреев А. И. «Очерки по источниковедению Сибири», вып. 1, XVII век, изд. 2, М.-Л., 1960.
3. Багров Лео. «История картографии». — М., Центрполиграф, 2004.
4. Браун Ллойд Арнольд. «История географических карт. «— М., Центрполиграф, 2006.
5. Куприн А.М. «Занимательная картография», М., Просвещение, 1989.
6. Куприн А.М. «Слово о карте», М., Недра, 1987.
7. Кусов В.С. «Карту создают первопроходцы», М., Недра, 1983.
8. Малов В. «Географические карты», М., Слово/Slovo, 2001
9. Орлов Б.П. и Соловьев А.И. «Детская Энциклопедия», том 1, М., Академия Педагогических Наук РСФСР, 1958.
10. Юрганов А.Л. и Кацва «История России XVI-XVIII вв.», М., Аргус, 1997.

Приложение: 
 

№ 1