A raw deal for commodities

  A raw deal for commodities

  Oil has recently bounced back—but don’t expect other commodity prices to follow suit just yet. They have been falling in real terms for a century  

  Apr 15th 1999 | from PRINT EDITION

  HOW many statistical series can boast an ancestry as long as The Economist’s commodity price index? First published in 1864, with figures stretching back to 1845, it is probably the world’s first regularly published price index. Despite its age, the index is still alive and kicking (see article)—which is more than can be said for commodity prices themselves. The industrial commodities index has fallen this year to a record low in real terms—80% below its level in 1845 (see chart).

  Our commodity-price index has taken several different forms over this period. For instance, it used to be sterling-based, when Britain was the world’s economic powerhouse, but later it shifted to a dollar base. Because of such changes, the index has not, until now, been available on a consistent basis over the full 150-odd years. But after hours of delving in The Economist’s dusty archives, our researchers have now produced an unbroken series.

  Reflecting the changing shape of economic activity, the composition of our indices has also changed over time. Tallow (candle-wax), silk and indigo have all, sadly, been cast out. Today, our all-items index includes 24 industrial and food commodities (excluding oil), weighted according to rich economies’ imports.

  Since its recent high in 1995, The Economist’s industrials index has fallen by more than 40% in dollar terms. Rubber prices are down by 60%, copper by 55%. This has been good news for consuming countries, helping to keep down inflation rates. Producing countries, however, have been badly hurt.

  Some of the blame for the slump in prices lies with the collapse in demand in East Asia. The region had been a big importer of raw materials, especially when ambitious infrastructure investments were in full swing. The fall in commodity prices was then exacerbated as cash-strapped producers, such as Brazil and Russia, tried to offset lower prices with increased sales. This pushed prices lower still.

  But the world’s economic slowdown is only part of the explanation. Prices have also been depressed by a big increase in supply as a result of extra capacity that was planned when prices were high but is only now coming on stream. This is typical of the commodity cycle: a big price increase boosts investment, and excess supply then reduces prices. As a result, commodity prices tend to swing more violently than the prices of manufactured goods.

  These swings have, however, been around a long-term trend decline in prices in real terms, the result of two factors:

  • A shift in economic output from heavy metal-bashing industries to services and information technology means that any given increase in GDP produces a smaller increase in demand for raw materials.

  • Technological advances have both increased the supply of commodities, through higher rates of mineral extraction and crop yields; and reduced demand, as plastic has replaced metal, or fibre-optics have replaced copper wire. 

  Alan Greenspan, chairman of the Federal Reserve, has suggested that, despite huge increases in America’s GDP, its national output weighs barely any more than it did 100 years ago. 

  Reading the tea leaves  

  Whatever the long-term trend, swings in commodity prices have often been good leading indicators of turning-points in world output. The 12-month rates of change in industrial-commodity prices and in industrial production have tracked each other fairly closely. That is because, in the short term, supply is relatively fixed, so prices respond quickly to changes in demand. Thus, in the late 1980s, as many economies surged, industrial-commodity prices more than doubled over two years; but they started to fall before America dipped into recession in 1990.

  Now, once again, raw material prices are likely to pick up when the world economy revives. But revival looks unlikely before next year, and will come only if America’s bubble-like economy does not burst in the meantime. Moreover, because stocks are high, and new mines are still opening up, it may take longer than usual for a recovery in demand to feed through into rising prices.

  Commodity bulls respond by pointing to the 50% rise in oil prices since February. Over this period, some non-oil commodity prices have also ticked up slightly; yet they are unlikely to follow oil prices up in the near future. Oil prices have risen not in response to a recovery in world demand, but because of promised supply cuts by OPEC that may not be sustained. In other commodity markets, producer cartels have all collapsed. This means that producers are even less able than OPEC to eliminate excess supply.

  A recent report from the World Bank predicts that average prices will fall again this year, before picking up in 2000. However, it does not expect prices to regain recent peaks; even by 2010 most commodity prices will be lower in real terms than they were in 1997. In recent years, argues the Bank, high prices have stimulated a greater surge in supplies than usual, not only because of advances in technology, but also because privatisation and market liberalisation have increased the incentives for firms to invest in extra capacity. “Commodity prices”, it concludes, “may have taken another step down in the long history of declining prices relative to those of manufactured goods.”

  The Bank is probably right. But ever since the 18th century, when Malthus predicted that food shortages would grow as population rose, commodity-price forecasters have had some spectacular failures. In the 1950s and 1960s they predicted ever falling prices in real terms, as richer countries spent less of their income on basic commodities. When prices took off in the early 1970s, the Club of Rome predicted ever-rising prices as shortages developed.

  Such predictions often contain the seeds of their own rebuttal. Big price rises encourage new investment, creating tomorrow’s glut. Likewise, today’s low prices should eventually choke off supply and help rekindle demand. Like many old codgers, The Economist’s commodity price index may yet have a few tricks up its sleeve. 

  A raw deals for commodities

  Несправедливая  сырьевая сделка. 

  Цены  на нефть недавно нормализовались, но не ожидайте, что товарные цены пойдут следом. Они падали уже в течении века в реальном исчислении. (в общей сложности)

  Сколько статистических рядов может похвастаться столь давней историей как индекс товарных цен «Экономиста»?

  Вероятно, это первый мировой регулярно публикуемый индекс. Он был впервые опубликован в 1864 г, а данные берут начало с 1845 года. Несмотя на свою долгую историю, индекс жив и здоров, чего не скажешь о самих товарных ценах. Индекс промышленных изделий упал в этом году до рекордно низкого уровеня в реальном исчислении – до 80 % ниже ее уровня в 1845 году.

  Наш индекс товарных цен принимал несколько различных форм (видоизменений) в течение этого периода. К примеру, он исчислялся в стерлингах, когда Великобритания была центром Мировой экономики, но позже он был переведен в доллары. Из-за таких изменений индекс до сегодняшнего дня было сложно сопоставить показатели индекса за 150 с лишним лет. Но после тщательных исследований в пыльных архивах «Экономиста», наши исследователи восстановили непрерывную последовательность.

  Следуя  за  изменяющейся формой деловой активности, структура наших индексов тоже изменились со временем. Парафин, шелк и индиго вышли из обихода. Сегодня, наш универсальный индекс содержит 24 вида промышленных и продовольственных товаров, (исключая нефть), снабженный согласно статистике импорта развитых стран.

  Начиная с недавнего повышения в 1995, промышленный индекс «Экономиста» падал более чем на 40% при подсчете в долларах. Цены на каучук снизились на 60%, медь на 55%. для стран-потребителей. Это хорошая новость, сдерживающая рост инфляции. Тем не менее, страны производителей были сильно ущерблены.

  Часть вины за резкий спад в ценах возлагается на падение в спросе в Восточной Азии. Регион был большим импортером сырья, особенно в период активного инвестирования в инфраструктуру было в самом разгаре. Падение в товарных ценах усугубилось тем, что испытывающие финансовые трудности Бразилия и Россия попытались компенсировать снижение цены увеличением продаж. Что еще больше снижает цены.

  Но  снижение экономического роста – лишь часть объяснения. Цены также были снижены значительным ростом предложения в результате большого количества произведенной продукции, которая была запланирована в то время, но выпущенной только сейчас. Типичный цикл товара: значительный рост цен повышает инвестиции, и после, чрезмерное предложение снижает цены. В результате, товарные цены сильнее склонны к колебанию, чем цены на промышленные товары.

  Это колебание в долгосрочном периоде имеют убывающий тренд в результате 2 факторов:

1. Переключение с промышленности основанной на тяжелых металлах к обслуживанию и информационным технологиям означает, что любое увеличение   ВВП незначительно отражается в спросе на сырье.
2. Технологические достижения как повысило предложение товаров, с помощью повышения добычи минералов и с/х продукции, так и снизила спрос, так как пластик пришел на место металлу, или волоконная оптика сменила медную проволоку.

  Алан  Гринспин – председатель Федеральной резервной  системы, предположил, что несмотря на рост Американского ВВП, ее общий выпуск продукции еле дотягивает до показателя, который был 100 лет назад. 
 

  Reading the tea leaves

  Гадание на кофейной гуще 

  Какой бы ни был долгосрочный тренд, колебания товарных цен часто бывает ведущим индикатором переломных моментов в мировом производстве. Прослеживалась тесная связь между годовыми показателями цен на промышленные товары и промышленное производство. Это связано с тем, что в краткосрочной перспективе предложение относительно стабильно, поэтому цены быстрее реагируют на изменения в спросе. Поэтому, в конце 1980-х в экономиках многих стран наблюдался подъем, цены на промышленные товары увеличились в 2 раза в течении 2 лет, но они начали падать до того, как Америка погрузилась в кризис в 1990.

  Сейчас, когда мировая  экономика возрождается, цены на сырье снова могут подняться. Но восстановление кажется маловероятным до следующего года и наступит только если подобная пузырю Американская экономика за это время не взорвется. Более того, из-за того, что запасы высоки и все еще открываются новые месторождения, времени на восстановление спроса, определяемое через рост цен может понадобиться больше, чем обычно.

    Товарные спекулянты реагируют отмечая 50 процентное повышение в ценах на нефть с февраля. За этот период некоторые, не с нефтяные товары также слегка выросли, до сих пор маловероятно, что они достигнут уровня цен на нефть в ближайшем будущем. Последние выросли не в ответ на восстановление мирового спроса, а из-за обещания ОПЕК снизить поставки, которое не может быть выполнено. На других рынках распались все картели производителей. Это означает, что производители меньше ОПЕК способны устранять чрезмерное предложение.

  Недавний  отчет Всемирного Банка предсказывает  очередное падение  среднего уровня цен  в этом году, до роста  в 2000. Как бы то ни было, не ожидается восстановления цен до нынешних величин, даже к 2010 большинство товарных цен в реальном исчислении будут ниже, чем они были в 1997. В последние годы, утверждает Банк, высокие цены стимулировали еще больший чем обычно рост в предложении, не только благодаря продвижению в технологиях, но также и благодаря приватизации и либерализации рынка фирмы стимулируют инвестировать в дополнительные мощности. В заключении отмечается: «Товарные цены могут еще снизиться как это бывает с взаимозависимыми индексами»

  Банк, возможно, и прав. Но даже с 18 века, когда Мальтус предсказал, что недостаток продовольствия будет увеличиваться с ростом населения, прогнозы часто не оправдывались. В 1950-е и 1960-е предсказывалось постоянное падение цен в реальном исчислении, по мере того, как богатые страны уменьшили расходы на товары первой необходимости. Когда в начале 1970-х цены уменьшились, Римский Клуб прогнозировал дальнейший рост с увеличением дефицита.

  Такие прогнозы часто сами себе противоречат. Высокие цены поощряют новые инвестиции, создавая будущий излишек.

  таким же образом сегодняшние  цены должны в конечном счете снизить  предложение и  подогреть спрос. Как у многих чудаковатых  старикашек, у индекса  «Экономиста» на товарные цены еще есть пару козырей в рукаве.