Сущность и структура морали

    Моральный кодекс христианства создавался столетиями, в разных социально-исторических условиях. Вследствие этого в нем можно  обнаружить самые различные идеологические напластования, отражавшие нравственные представления разных общественных классов и групп верующих. Этим определяется крайняя противоречивость христианского нравственного сознания и практической морали христиан.

    Среди философских трактатов по этике  особенно выделяются труды И. Канта. Этика Канта во многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Среди классиков  немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности (причем именно ее специфике), и его этическая  концепция, последовательно развитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной, систематической  и завершенной. Кант поставил целый  ряд критических проблем, связанных  с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит в  том, что он отделил вопросы о  существовании Бога, души, свободы  —  вопросы теоретического разума —  от вопроса практического разума: что я должен делать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующие за ним  поколения философов (А. и В. Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.). 

      Изучение  этики Канта продолжает развиваться  с 20-х годов. Существует много разнообразных  оценок этики Канта. С точки зрения метафизики, наиболее ценными являются идеи Канта о свободе и об автономии  этики.

      Современные исследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы ее переосмысления и новые подходы реконструкции  критической этики. Критическая  этика Канта своим исходным пунктом  имеет осознание практики, в которой  воплощается разумное поведение  человека. Подобно тому как теоретическая философия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, вся практическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрение соотношения действительной свободы и морального закона является одной из существенных проблем осмысления кантовской практической философии.  По Канту, единство критической философии с кантовской философией морали следует искать в фундаментальном положении человека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знания поведения. Действительно, моральное поведение требует не только осознания долженствования, но и практического выполнения долга.

           Учение о нравственности находится в центре всей системе  Канта. Канту удалось обозначить, если и не объяснить полностью, целый  ряд специфических черт морали. Нравственность не есть психология человека как такового, она не сводится ни к каким-то присущим всем людям элементарным стремлениям, чувствам, влечениям, побуждениям, ни к  каким-то особенным уникальным переживаниям, эмоциям, побуждениям, отличным от всех остальных психических параметров человека. Нравственность, конечно, может принимать форму тех или иных психологических явлений в сознании человека, но лишь через воспитание, через подчинение стихии чувств и побуждений особой логике морального долженствования. Вообще, мораль не сводится к «внутренней механике» душевных импульсов и переживаний человека, а имеет нормативный характер, то есть вменяет человеку определенные действия и сами побуждения к ним по их содержанию, а не по психологическому облику, эмоциональной окраске, душевному настрою и т. п. В этом прежде всего и состоит объективно - долженствовательная природа моральных требований по отношению к индивидуальному сознанию. Этим методологическим разграничением “логики чувств” и “логики морали” Канту удалось обнаружить суть нравственного конфликта в сфере индивидуального сознания в конфликте долга и склонностей, влечений, желаний, непосредственных стремлений. Долг по Канту — односторонняя и прочная цельность, реальная альтернатива моральной мягкотелости и противостоит последней как принципиальность компромиссам. Одна из исторических заслуг Канта в развитии понятия морали состоит в его указании на принципиальную всеобщность нравственных требований, которая отличает мораль от многих иных схожих с ней социальных нормативов (обычаев, традиций). Парадокс кантовской этики состоит в том, что, хотя моральное действие и направлено на осуществление природного и морального совершенства, достичь его в этом мире невозможно. Кант пытался наметить и разрешение парадоксов своей этики, не прибегая к идее Бога. Он видит в нравственности духовный источник коренного преобразования и обновления человека и общества.

     Постановка  Кантом проблемы автономности этики, рассмотрение этического идеала, размышления о  практическом характере нравственности и т. д. признаются неоценимым вкладом  в философию.

     Моральная ценность - не самое сложное для  понимания  явление ценности. По крайней мере, здесь ясно видна  его  общественная природа. Лишь религиозное  сознание  может  наделять  явления  природы моральным смыслом, видеть в них  действие  злых  сил  или проявление божественной кары. Мы же знаем, что область морали целиком  исчерпывается сферой действия социальных законов.

     Однако, откуда могло возникнуть представление о том что моральная оценка есть акт непосредственного усмотрения,  кажущегося «самоочевидным». Таким может представиться акт оценки  обыденному моральному сознанию. Ученый-теоретик  подходит  к анализу нравственных явлений и оценивает их с точки зрения  их  социального значения. Человек, испытывающий эмоции на  предмет определенного поступка, может и не подозревать о тех социальных  условиях  и сложном переплетении общественных связей, которые делают  оцениваемый им поступок добром или злом.

     Очевиден  весьма определенный подход к  человеку  в  условиях частнособственнических интересов, свойственным эпохе современного капитализма. Поскольку индивид достигает своих частных целей лишь путем служения «общественному интересу» фирмы,  постольку частнособственнический эгоизм должен всячески скрываться, снаружи  должно быть видно только его служебное рвение, преданность заинтересованность в процветании не принадлежащего ему дела. Индивид  теперь не эгоист, а «беззаветный служитель общему делу». Эта  общераспространенная и неофициальная узаконенная в буржуазном  обществе ложь становится моралью личности. Она витает в виде общеупотребительных фраз, одобрения начальства,  лицемерных  заверений  в своей собственной лояльности и спорадических наговоров на других, такой лояльности не проявляющих.

     В свое время В. И. Ленин писал: - «Люди  всегда были и  всегда будут глупенькими  жертвами обмана и самообмана в  политике,  пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами,  заявлениями,  обещаниями  разыскивать интересы тех или иных классов». Из сказанного ясно, что этика органически включена в идеологическую борьбу. Уместно  вспомнить еще недавнее  противостояние  буржуазной  и  социалистической  этике.  Предполагалось, что буржуазная идеология не может выполнить  свое классовое назначение без определенного  минимума знаний о природе и функционировании нравственности, ибо без этого  невозможно  целенаправленно влиять на реальное нравственное сознание общества.  Но в целом адекватное теоретическое  воссоздание сущности  и  закономерностей  развития нравственности находится  в  прямом  противоречии с классовыми интересами буржуазии. Это социальное  противоречие находит свое разрешение в идеалистической этике. Подразумевалось, что социалистическая идеология, напротив, стремится к  развитию нравственных возможностей трудящихся. Считалось, что  объективные потребности борьбы за коммунизм требуют, чтобы  миллионные массы населения пробудились  к активному историческому творчеству, чтобы они поверили в свои силы, сплотились в  солидарной  борьбе, возненавидели любые формы эксплуатации  и  угнетения,  чтобы  они постоянно  становились лучше и чище.  Нравственное  здоровье  рассматривалось  как необходимая предпосылка  как для усвоения классовых целей  пролетариата, так и для борьбы для за их осуществление (однако, несмотря на логическую стройность и завершенность ряда коммунистических нравственных основ, материальные  условия жизни привели впоследствии  к их  эррозии,    появлению    «кухонного синдрома», - синдрома раздвоения личности  советского  человека).  Но как бы там ни было та  или иная  теоретическая интерпретация нравственности независимо, а часто даже вопреки субъективным  намерениям исследователей приобретает определенный классовый смысл, оказывается выгодной той или иной группе людей в обществе.  Социальная природа нравственности становится очевидной, если  проанализировать какие изменения претерпевает мораль при смене одной общественно-экономической формации другой.

     Одним из важнейших вопросов, вокруг которого  разворачивается острая борьба идей в этике, является вопрос  о социальной  природе нравственности. Формулируя исходные  принципы  материалистической этики (лично мне  весьма  симпатичен  уклон  политэкономии),  К.  Маркс  и Ф. Энгельс подвергли резкой критике философскую  спекуляцию, которая отрывала «представления индивидов  от условий их жизни, от их практических коллизий и противоречий»², которая переворачивала вверх ногами действительные  отношения,  мистифицировала сущность морали, наделяла ее самостоятельным бытием.  Оторванные от своего эмпирического базиса,  нравственные  представления из следствия становятся причиной, из предиката - субъектом,  искаженное сознание идеологов наделяет их такими  способностями,  такими творческими потенциями, которые на самом деле они никогда не  обладали. Практически-политическим следствием этой  идеалистической иллюзии является морализирование -  бессилие, обращенное  в действие, попытка заменить  действительную  борьбу  сентиментальным благодушием.

     Нравственность  есть сугубо исторический  социальный  феномен, тайна которого заключена  в условиях производства  и  воспроизводства  общества, именно установление таких, казалось бы простых истин, что моральное сознание, как и всякое сознание,  «никогда  не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием»³, что, следовательно, моральное обновление человека и общества не только не является  основанием  и производящей причиной исторического процесса, но само может быть рационально осмыслено и правильно понято лишь как момент  практической миропреобразующей деятельности, ознаменовало переворот во взглядах на нравственность, положило начало ее научному  осмыслению. Вся последующая история марксистской этики была  дальнейшим углублением, конкретизацией, развитием и защитой этих  положений, по основам которых постоянна шла борьба с буржуазно-идеалистическими концепциями. Вскрывая принципиальные различия между материалистической этикой марксизма и всякими прочими теориями  морали, В.И. Ленин говорил: «Всякую такую нравственность, взятую из  внечеловеческого, внеклассового понятия, мы  отрицаем.  Мы  говорим, что это обман, что это надувательство и забивание умов рабочих и крестьян в интересах помещиков и капиталистов»⁴. Социальная  обусловленность нравственности допускается в буржуазной этике лишь в тех пределах,  которые ограничиваются  исходным  идеалистическим постулатом о первичности и безусловности мира  моральных ценностей. Напротив, с точки зрения научной методологии исторического материализма социальное - это не аспект, сторона,  внешнее условие, свойство и т. д. морали, а ее суть, подлинная и единственная природа. Иной природы, иного источника у нее нет. Искать тайну нравственности вне общественно-исторической практики, будь  то вымышленные миры теологов и идеалистов или вполне реальные биологические основы человеческого существования,  является  абсолютно бесперспективным. Всякие попытки выйти для объяснения  нравственности за социальные границы бесплодны в теоретическом отношении.  Кстати, это один из  тех пунктов,  в котором позиции марксистско-ленинской этики и идеалистических концепций нравственности диаметрально противоположны. Конечно, далеко не со всеми положениями теории марксизма можно согласиться, однако мысль о признании коренных интересов общества  (классов)  в качестве  масштаба нравственного действия, существенного содержания морального  долженствования, - представляется весьма логичной.

     Конкретизируя вопрос  о  социальной  природе  нравственности, марксистская этика  в соответствии с  историко-материалистической теорией общественно-экономических  формаций рассматривает ее в качестве формы общественного сознания. Наряду с другими формами  ей свойственны  следующие признаки. Нравственность уходит своими корнями в обьективно-экономические отношения. Ф. Энгельс писал,  что «люди, сознательно или бессознательно, черпают свои  нравственные воззрения в последнем счете из практических отношений,  на  которых основано их классовое положение, т.е. из экономических отношений, в которых совершается производство и обмен».⁵

     В обществе, которое основано на классовых  противоположностях, мораль всегда носит  классовый характер, она или оправдывает  господство и привилегии эксплуататорских классов, или является средством  выражения интересов угнетенных. «Вот  почему  мы  говорим: для  нас нравственность, взятая вне человеческого  общества, не существует …»

     Нравственность  по своему существу есть  явление  историческое, она коренным образом  меняется от эпохи к эпохе. « Не  подлежит сомнению, что при этом в морали, как и во всех других  отраслях человеческого познания, в  общем и целом наблюдается  прогресс». Однако, будучи  явлением вторичным, производным, нравственность в то же  время  обладает относительной самостоятельностью,  в  частности,  она  имеет свою логику исторического движения,  оказывает  обратное  воздействие на развитие экономического базиса, играет  социально-активную роль в обществе.

     Словом, тайна нравственности заключена  не в индивиде и  не  в ней  самой; как явление вторичное, надстроечное, она уходит  своими истоками и  целями в материально-экономические  потребности и ее содержание, как  уже отмечалось, не может быть чем-либо иным,  как осознанным общественным бытием. (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.,  т.  3, с. 25).

     Чтобы выявить специфику нравственности, ее внутренние  качественные границы, необходимо определить ее  своеобразие  в  рамках самого общественного сознания. Формы общественного сознания принято различать между собой по следующим критериям:

• роли в  обществе;
• способу отражения;
• социальному  источнику. 

     Имеет смысл рассмотреть особенности  нравственности в свете этих  критериев.

     Нравственность  является одним из основных  типов  социальной регуляции, своеобразным способом организации  реального  процесса человеческой жизнедеятельности. Объективные  потребности общества, фиксируясь в  нравственности, принимают форму  оценок,  общих  правил и практических предписаний. Материальные отношения  отражаются в ней под углом  зрения того, как они могут и  должны  реализоваться в  непосредственной  деятельности  отдельных  индивидов  и групп. Фиксируя  те  требования,  которые   общественное    бытие предъявляет к сознательно  действующим  индивидам,  нравственность выступает как способ практического  ориентирования людей в  общественной жизни. Она по своей роли в обществе однопорядкова с правом, обычаями и т.д. Мораль, согласно понятию «практически-духовного освоения мира» - это форма духовного отношения к миру, но такая,  которая практически ориентирована,  и ее  непосредственная  задача состоит в организации реального общения между людьми.

     Для понимания регулятивной природы  нравственности  представляются существенными, по крайней мере, четыре момента:

  а) она представляет собой определенное ценностное  отношение к миру, - точнее - субъективно-заинтересованное.  Она  рассматривает мир, отдельные  социальные явления и акты  (действия  индивидов и групп, социальные институты, их решения и т. д.) не сами по себе, а с точки зрения их значения для  общества  (класса).  Многообразие эмпирических событий она классифицирует или как положительные, или как отрицательные, или как нейтральные. Мир воспринимается в черно-белом изображении.

  б) нравственность является выражением активности  человеческого сознания, - ценностное отношение к миру есть в то  же  время отношение деятельное. Характеризуя нечто как добро  или зло, нравственность одновременно подразумевает, что к первому  надо  стремиться, а второго избегать. В.И. Ленин в конспекте «Науки логики» Гегеля делает такую заметку: «...переход идеи истины в идею  добра, теории в практику и vice versa»⁶. Движение от истины к добру есть движение в направлении от теории к практике. Здесь подчеркнута практическая  нацеленность нравственных понятии.

  в) нравственные взгляды и представления  даны  в  единстве  с практическими  отношениями, - особенность нравственного  сознания, рассмотренного в целом, состоит  в том, что оно является нормативно-предписательным, нацеленным на определенные действия,  поэтому моральные взгляды и представления надо  брать в единстве  с реальными нравственными отношениями. Это верно и тогда,  когда речь идет об отдельных индивидах и тогда,  когда речь  идет  о большой группе людей. Типичным заблуждением идеалистических этических учений как в прошлом, так и в настоящем является  то,  что они суживают содержание нравственности, односторонне сводят его к сфере внутриличностной  мотивации.  Известный позитивист  Виктор Крафт в своей книге «Рациональное обоснование нравственности» пишет, что специфика «морали в отличие от всех регуляторов состоит в том, что последние касаются только  внешнего  поведения,  в то время как предметом морали является убеждение,  желание».  Но  из этого вовсе не вытекает, что внутренняя мотивация является  единственным предметом или, что право и иные  социальные  регуляторы совершенно равнодушны к субъективным основаниям  действия.  Таким образом, точка зрения  идеалистов  дает  искаженное  изображение, обедняет нравственность, смазывает ее основную общественную  функцию, социально - организующую роль.