Американский институциолизм

Американский институционализм

 

 

 

q       Дихотомии Т.  Веблена  

 

q       Статистический  институционализм У.К. Митчелла 

 

q       Правовой институционализм  Дж.Р. Коммонса 

 

q       Обновленный  институционализм Дж. К. Гэлбрейта  "

 

 

 

Вышедший из маржиналистской революции экономике, видоизменив модель homo economicus в модель гедониста-оптимизатора, решительно повернулся к оправданию status-quo частнособственнической конкурентной системы. С другой стороны, марксисты и социалисты других направлений продолжали свои атаки (не только теоретические) на капитализм и «буржуазную апологетику». «Средняя» линия, прочерченная германской исторической школой, нашла своеобразное продолжение в «зигзаге» американской экономической мысли самого конца XIX — первой трети XX в. — институционализме.

 

Институционализм никогда не имел организационного центра, и разнородность  этого течения дает повод ставить  под сомнение само его существование  как научной школы1. Тем не менее  сложилась устойчивая традиция рассматривать  трех американских экономистов — Т. Веблена, У. К. Митчелла и Дж.Р. Коммонса — как главных представителей направления. Само понятие «институционализм» впервые употребил в 1918 г. американский экономист Уолтон Гамильтон, определивший категорию «институт» как «вербальный символ, который описывает пучок социальных обычаев. Он означает способ мышления или действия, с достаточной распространенностью и прочностью запечатленный в привычках групп или обычаях народа. В обычной речи это другое слово для «процедуры», «общего согласия» или «договоренности»; на книжном языке нравы, народные обычаи, равно как денежная экономика, классическое образование, фундаментализм и демократия являются "институтами"»2. Новое направление  обнаружило сходство с исторической школой как в общих устремлениях, так и в более конкретной тематике исследований, хотя программная статья Т. Веблена «Почему экономика не является эволюционной наукой» (1898), от которой принято вести отсчет институционализма, критиковала эмпиризм Г. Шмоллера и его последователей. Две традиции сблизила нацеленность на: 1) замещение узкой утилитаристской модели homo economicus более широкой интерпретацией, основанной на междисциплинарном подходе (социальная философия, антропология, психология), и 2) поворот экономической теории к социальным проблемам с целью использовать ее как инструмент реформ.

 

Т. Веблен подвизался почти одновременно с третьим поколением исторической школы, а его ученик У. К. Митчелл  был почти сверстником самого молодого из «юной» исторической школы - А. Шпитгофа. Ориентация на эволюционно-биологический подход и акцент на роли насилия в капиталистическом предпринимательстве сближали Веблена с Зомбартом, а изучение цикличности экономических процессов — Митчелла со Шпитгофом. Пристальное внимание к «рабочему вопросу», политико-правовым аспектам социальных движений, экономическому реформизму, столь характерные для школы Г. Шмоллера, были не менее характерны и для Дж.Р. Коммонса.

 

Наконец, отличительной чертой экономистов- институционалистов, особенно Т. Веблена, стало повышенное внимание к воздействию технологии на общество и к роли научно-технических специалистов. Эта черта обусловила глубокое «вторжение» в социологию, что также позволяет провести параллель с исторической школой (в ее третьем поколении — В. Зомбарт и особенно М. Вебер).

 

 

 

1. Дихотомии Т. Веблена

 

 

 

«Очень странный человек»3 Торстейн Веблен (1857—1929) вошел в историю  как «первый систематический  критик американского капитализма»4. Веблен жил в «позолоченный век», когда Соединенные Штаты утверждали себя на позициях первой промышленной державы мира и удачливые капитаны промышленности, становившиеся во главе крупных корпораций - «ловкие, энергичные, агрессивные, алчные, властные, ненасытные», — действовали дерзко и цинично в бизнесе и политике, «эксплуатируя рабочих и обирая фермеров, подкупая конгрессменов, покупая легислатуру, шпионя за конкурентами, нанимая вооруженную охрану, прибегая к угрозам, интригам и силе»5.

 

Философией «позолоченного века»  стал социал-дарвинизм, сомкнувшийся с  экономическим индивидуализмом a la laissez faire. Оправдание стремительной концентрации и централизации капитала, резкого роста имущественного неравенства и плачевной участи неудачников рынка было найдено в этой философии, глашатай которой Г. Спенсер (1820—1903) — приятель «стального короля» Э. Карнеги — стал почитаем в США как ни один философ ни до, ни после него. Основатель американской университетской социологии У. Самнер строил свой курс вокруг тезиса о миллионерах как цвете цивилизации, основанной на конкуренции. Социал-дарвинисты вещали, что ожесточенная конкурентная борьба в промышленности, вытеснение аутсайдеров крупными корпорациями (трестами) — идеальное зеркало «естественного порядка вещей»; цивилизация таким путем движется вверх, подобно биологической эволюции. Выживают наиболее приспособленные; отбор наилучших происходит тогда, когда естественные экономические процессы идут своим чередом, без вме­шательства реформаторов и правительства.

 

Сын норвежского фермера-иммигранта, Т Веблен с юности ощущал свою отчужденность от суетного мира янки, и этот так называвмый дисформизм (противоположность конформизму) определил его судьбу в науке и в жизни. Познав участь бедного студента в престижном Йельском университете, а затем безработного доктора философии и литературного поденщика, он наконец устроился на скромную должность в Чикагском университете, созданном в 1892 г. на деньги богатейшего предпринимателя США Дж.Д. Рокфеллера, наемные юристы которого создали легальную основу для функционирования крупных корпораций (холдинг - компани). Так Веблен оказался внутри стремительно расширявшейся орбиты власти Большого бизнеса, начавшего субсидировать американские университеты и определять господствовавшие в них образы мышления.

 

Веблен бросил этому миру — равно  как и академическому маржи-нализму Дж. Б. Кларка, своего бывшего преподавателя, — вызов своей книгой « Теория праздного класса. Экономическое изучение институтов (1899), в которой «изучал манеры и психологию американских богачей так, как какой-нибудь антрополог исследовал бы обряды и ритуалы примитивного племени в Новой Гвинее»6.

 

Провозгласив необходимость применения к экономике подхода, аналогичного не механической статике (равновесие), а биологической динамике (эволюция), Веблен придал социал-дарвинизму иную тональность, нежели идеологи экономического индивидуализма. Эволюция общества является процессом естественного отбора институтов, которые, по сути дела, есть привычные образы мыслей в том, что касается отношений между обществом и личностью. Институты — результаты процессов, происходивших в прошлом, а следовательно, не находятся в полном согласии с требованиями настоящего времени, но под нажимом обстоятельств, складывающихся в жизни сообщества, происходит изменение образов мышления людей, т.е. развитие институтов, и перемены в самой человеческой природе7.

 

Предметом особого внимания Веблена  стал институт праздного класса. Его  возникновение и развитие Веблен связывал с «избирательным воздействием законов хищничества и паразитизма» и обычаями частной собственности, эволюцию которой описывал следующим образом. Собственность первоначально возникла как трофей, знак победы над менее сильным соседом. Мотивы, лежащие в ее основе, — соперничество, завистливое сравнение, демонстративное преуспеяние как основа уважения и жажда власти, даруемой богатством. «Здравой оценкой людей и вещей становится оценка в расчете на борьбу». Развивается противопоставление доблестной, захватнически-приобретательской деятельности и труда, приобретающего характер нудного занятия в силу пренебрежительного к нему отношения. По мере того как стадия приобретения путем хищнического захвата переходит в стадию организации производства на основе частной собственности (рабов), превосходство в силе и трофеи как показатель успеха заменяются «канонами денежной почтенности» и критериями накопления собственности и «опыта праздной жизни». Эти последние складываются во «всеохватывающий порядок благопристойности» со старательными упражнениями по развитию хороших манер, воспитанию вкусов и умению «разбираться в том, какие предметы потребления отвечают приличию». «Показное потребление» (conspicuous consumption) дорогостоящих престижных товаров и пристрастие к «демонстративно расточительным зрелищам» становятся в праздном классе формами соперничества, мотивируемого завистливым сравнением, и завоевания репутации.

 

 

Описанный Вебленом «состязательный  аспект потребления»8, показывающий, как  товары «могут эффективно использоваться в косвенных завистнических целях» и поэтому содержать в себе ощутимый элемент «престижной дороговизны» (стоимости сверх стоимости затрат, делающих их пригодными для функционального использования), выявлял ограниченность маршаллианской теории полез ности и спроса и позднее получил наименование «эффект Веблена»9.

 

Только им и ограничивается признание  Веблена в области экономике.

 

Переходя к рассмотрению экономических  институтов современного ему общества, Веблен в общей форме разделил их на финансовые и производственные. Отношение праздного класса к  экономическому процессу является «денежным  отношением — отношением стяжательства, а не производства». Доступ в праздный класс осуществляется через занятия в финансовой сфере, которые в гораздо большей степени, чем производственные, наделяют человека почетом. Наиболее почетны занятия, имеющие непосредственное отношение к собственности в крупном масштабе, и вслед за ними — банковское дело и право. В профессии адвоката, по мнению Веблена, «нет и намека на полезность в какой-либо другой области, кроме соперничества»; юрист «занимается исключительно частными моментами хищнического мошенничества, либо в устройстве махинаций, либо в расстройстве махинаций других»10.

 

Институт праздного класса, по мнению Веблена, задерживает развитие общества в силу трех основных причин: инерции, свойствен-     а ной самому классу; примером демонстративного расточительства;    системой неравного распределения благосостояния и средств к су-   ществованию.

 

Противопоставление праздности и  производительной деятельности Веблен в своей второй книге «Теория  делового предприятия» (1904) развернул  в дихотомию индустрии и бизнеса. Сначала он подробно остановился на культуротворческом значении крупного машинного производства. Машинная технология требует для управления ею технических знаний и рационального мышления; эта рациональность приходит в противоречие с иррациональностью, вносимой в экономический процесс бизнесменами в их погоне за прибылью путем купли-продажи на фондовом рынке бумажных титулов собственности. «Капитаны промышленности», ориентируясь на захват как можно большей части индустриальной системы, не заинтересованы в ее рациональном функционировании, поскольку извлекают доходы из сбоев процесса общественного производства. Подчинение индустрии целям возрастания денежного богатства деформирует индустриальную систему, вызывая кризисы недопроизводства и перепроизводства.

 

Веблен назвал «саботажем» политику крупных корпораций, преднамеренно  сокращающих производство ради удержания  монопольных цен, и указал, что  конкуренция за счет снижения издержек замещается «неценовой конкуренцией»  — ценоувеличивающей рекламой, упаковкой и другими формами «умения продавать» (salesmanship); усилиями получить специальные привилегии на всех уровнях правительства — получить правительственные заказы, влиять на налоги и расходы, трудовую и внешнюю политику.

 

Как две ведущие тенденции американского капитализма Вебленом были выделены монополизация и наращивание сил экономической депрессии. Он предсказывал увеличение непродуктивного потребления благ в связи с манипулированием покупательскими вкусами населения и ростом производства вооружений, прикрываемого лозунгами национальной политики. Временной отрезок между выходами двух первых книг Веблена был годами публикации Зомбартом работы «Современный капитализм» и возникновения в США движения «разгребателей грязи» — шумных журналистских расследований и разоблачений мошенничества и насильственных действий крупных корпораций, особенно рокфеллеровской «Стандарт ойл»11. Идеологи laissez faire в XIX в. — Кобден и Спенсер — утверждали, что эволюция общества идет от «военного» типа с централизацией, иерархией, регламентацией и «единообразием, поддерживаемым путем принуждения» к мирному «промышленному типу», который характеризуется «во всех своих частях той же самой индивидуальной свободой, которую предполагает всякая коммерческая сделка»12. Однако монополистический капитализм принес с собой новую волну агрессии и милитаризма. Веблен, который сначала писал о переходе от хищнической стадии к квазимиролюбивой (система рабства и статуса) и далее к миролюбивой промышленной (с наемным трудом и денежной оплатой), в статье «Первые опыты в организации трестов» (1904) подчеркнул укорененность архаических черт захватнической «доблестной деятельности» в жизненных привычках «капитанов промышленности» и назвал корпорации рабовладельцев и пиратов предшественниками капиталистических монополий.

 

Умилявшие Зомбарта агрессивные проявления «завоевательной» энергии создателей американских трестов у Веблена  вызвали лишь порицание. Его сопоставления  промышленных и финансовых магнатов с хищными баро нами старых времен внесли вклад в закрепление за бизнесменами «позолоченного века» репутации «баронов-разбойников».

 

Следующая крупная работа Веблена  «Инстинкт мастерства и состояние  промышленных умений» (1914) представляла попытку, опираясь на новые идеи в  физиологии («тропизмы» Ж. Леба) и психологии («горме» У. Мак-Дугалла), сконструировать альтернативу утилитаристской модели «гедониста-оптимизатора». Эволюция «поиска эффективных жизненных средств» и производственных навыков происходит в «кумулятивной последовательности приспособления» под воздействием присущих человеку «инстинктов», под которыми Веблен понимал не стихийные, а целенаправленные факторы поведения, формирующиеся в определенном культурном контексте. Наиболее благотворны из них: 1) родительское чувство, 2) инстинкт мастерства и 3) праздное любопытство. Родительское чувство в широком смысле слова — забота об общем благе; мастерство, промышленное искусство — средство реализации родительского инстинкта, забота об эффективном использовании наличных ресурсов; а праздное любопытство поставляет знания, служащие жизненным целям. Добродетель­ный союз этих трех инстинктов создает промышленное поведение, достигающее высшей эволюционной стадии в машинном производстве, прозаичная механическая логика которого гармонирует с применением современной науки и кладет основы для роста и утверждения новой рационально ориентированной культуры. Напротив, когда верх берут эгоистические и приобретательские инстинкты, возникают «дурацкие способы поведения» и «бесполезные институты», своей иррациональностью противоречащие рациональности промышленной технологии. «Инстинкту мастерства» Веблен противопоставлял «инстинкт спортсменства» — стереотипы воинственного поведения в истории.