История экономических учений

Более того, классики при  решении практических задач ответы на основные вопросы давали, ставя  эти вопросы, как выразился Н.Кондратьев, «оценочно». По этой причине, полагает он, получались «...ответы, которые имеют  характер оценочных максим и правил, а именно: строй, опирающийся на свободу  хозяйственной деятельности, является наиболее совершенным, свобода торговли наиболее благоприятствует процветанию  нации и т.д.». Это обстоятельство также не способствовало объективности  и последовательности экономического анализа и теоретического обобщения  классической школы политической экономии.

Во-вторых, опираясь на каузальный анализ, расчеты средних и суммарных величин экономических показателей, классики (в отличие от меркантилистов) пытались выявить механизм происхождения стоимости товаров и колебания уровня цен на рынке не в связи с «естественной природой» денег и их количеством в стране, а в связи с издержками производства или, по другой трактовке, количеством затраченного труда. Несомненно, со времен классической политической экономии в прошлом не было другой экономической проблемы, и на это также указывал Н.Кондратьев, которая бы привлекала «...такое пристальное внимание экономистов, обсуждение которой вызывало бы столько умственного напряжения, логических ухищрений и полемических страстей, как проблема ценности. И вместе с тем, кажется, трудно указать другую проблему, основные направления в решении которой остались бы столь непримиримыми, как в случае с проблемой ценности».

Однако затратный принцип определения уровня цен классической школой не увязывался с другим важным аспектом рыночных экономических отношений — потреблением продукта (услуги) при изменяющейся потребности в том или ином благе с добавлением к нему единицы этого блага. Поэтому вполне справедливо мнение Н.Кондратьева, который писал: «Предшествующий экскурс убеждает нас в том, что до второй половины XIX века в социальной экономии нет сознательного и отчетливого разделения и различения теоретических суждений ценности или практических. Как правило, авторы убеждены, что те суждения, которые фактически являются суждениями ценности, являются столь же научными и обоснованными, как и те, которые являются суждениями теоретическими»¹⁹. Несколько десятилетий спустя (1962) во многом похожее суждение высказал и Л. фон Мизес. «Общественное мнение, — пишет он, — до сих пор находится под впечатлением научной попытки представителей классической экономической теории справиться с проблемой ценности. Не будучи в состоянии разрешить очевидный парадокс ценообразования, классики не могли проследить последовательность рыночных сделок вплоть до конечного потребителя, но были вынуждены начинать свои построения с действий бизнесмена, для которого потребительские оценки полезности являются заданными».

В-третьих, категория «стоимость» признавалась авторами классической школы единственной исходной категорией экономического анализа, от которой как на схеме генеалогического древа отпочковываются (вырастают) другие производные по своей сути категории. Кроме того, подобного рода упрощение анализа и систематизации привело классическую школу к тому, что само экономическое исследование как бы имитировало механическое следование законам физики, т.е. поиск сугубо внутренних причин хозяйственного благополучия в обществе без учета психологических, моральных, правовых и других факторов социальной среды.

Указанные недостатки, ссылаясь на М.Блауга, отчасти можно было бы объяснить невозможностью в общественных науках всецело контролируемого  эксперимента, вследствие чего «экономистам для того, чтобы отбросить какую-либо теорию, нужно гораздо больше фактов, чем, скажем, физикам». Сам М.Блауг, однако, уточняет: «Если бы выводы из теорем экономической теории поддавались  однозначной проверке, никто бы никогда  не услышал о нереалистичности предпосылок. Но теоремы экономической теории невозможно однозначно проверить, поскольку  все предсказания имеют здесь  вероятностный характер». И все-таки, если не избегать снисхождений, то можно  согласиться с Л.Мизесом о том, что «многие эпигоны экономистов-классиков  видели задачу экономической науки  в изучении недействительно происходящих событий, а лишь тех сил, которые  некоторым, не вполне понятным образом  предопределили возникновение реальных явлений».

В-четвертых, исследуя проблематику экономического роста и повышения  благосостояния народа, классики не просто исходили (вновь в отличие от меркантилистов) из принципа достижения активного торгового  баланса (положительного сальдо), а  пытались обосновать динамизм и равновесность  состояния экономики страны. Однако при этом, как известно, они обходились без серьезного математического  анализа, применения методов математического  моделирования экономических проблем, позволяющих выбрать наилучший (альтернативный) вариант из определенного числа  состояний хозяйственной ситуации. Более того, классическая школа достижение равновесия в экономике считала автоматически возможным, разделяя упомянутый выше «закон рынков» Ж.Б.Сэя.

Наконец, в-пятых, деньги, издавна  и традиционно считавшиеся искусственным  изобретением людей, в период классической политической экономии были признаны стихийно выделившимся в товарном мире товаром, который нельзя «отменить» никакими соглашениями между людьми. Среди классиков единственным, кто требовал упразднения денег, был П.Буагильбер. В то же время многие авторы классической школы вплоть до середины XIX в. не придавали должного значения разнообразным функциям денег, выделяя в основном одну — функцию средства обращения, т.е. трактуя денежный товар как вещь, как техническое средство, удобное для обмена. Недооценка же других функций денег была обусловлена недопониманием обратного влияния на сферу производства денежно-кредитных факторов.

Среди приверженцев умения А.Смита в постмануфактурный период, т.е. в первой половине XIX в., в истории экономической мысли в первую очередь упоминают имена Д.Рикардо, Ж.Б.Сэя, Т.Мальтуса, Н.Сениора, Ф.Бастиа и некоторых других экономистов. Их творчество несет на себе отпечаток «нового» времени, показавшего, что экономической науке следует снова заняться осмыслением достигнутого в «Богатстве народов» по многим экономическим категориям и теориям.

2. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ  УЧЕНИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ КЛАССИЧЕСКОЙ  ШКОЛЫ

1. Экономическое учение Адама Смита

Адам Смит родился 5 июня 1723 г.Во второй половине 18 в Англии сложились  благоприятные условия для взлета экономической мысли. Своего высшего  развития классическая политическая экономия достигла в трудах британских ученых Адама Смита и Давида Рикардо. Как и их предшественники, основатели классической школы рассматривали  экономическую науку как учение о богатстве и способах его  увеличения.

Главным трудом Адама Смита по политической экономии является фундаментальная  работа - «Исследование о природе  и причинах богатства народов». Книга  Смита состоит из пяти частей. В  первой он анализирует вопросы стоимости  и доходов, во второй – природу  капитала и его накопление. В них  он изложил основы своего учения. В  остальных частях он рассматривает  развитие экономики Европы в эпоху  феодализма и становление капитализма, историю экономической мысли  и государственные финансы.

Адам  Смит объясняет, что главная тема его работы - экономическое развитие: силы, действующие временно и управляющие  богатством народов.

«Исследование о природе  и причинах богатства» – это первый в экономической науке полноценный  труд, излагающий общую основу науки  – теорию производства и распределения. Затем анализ действия этих абстрактных  принципов на историческом материале  и, наконец, ряд примеров их применения в экономической политике. Причем весь этот труд проникнут высокой  идеей «очевидной и простой системы  естественной свободы», к которой, как  казалось Адаму Смиту, идет весь мир. Центральный мотив – душа «Богатства народов» – это действие «невидимой руки»; получаем мы свой хлеб не по милости  пекаря, а из его эгоистического интереса. Смит сумел угадать ту плодотворнейшую мысль, что при  определенных общественных условиях, которые мы в наши дни описываем  термином «работающая конкуренция», частные интересы действительно  могут гармонически сочетаться с  интересами общества. Рыночная экономика, не управляемая коллективной волей, не подчиненная единому замыслу, тем не менее, следует строгим  правилам поведения. Влияние на рыночную ситуацию действий одного отдельного человека, одного из множества, может  быть неощутимо. И в самом деле, он платит те цены, которые с него запрашивают, и может выбирать количество товара по этим ценам, исходя из своей  наибольшей выгоды. Но совокупность этих отдельных действий устанавливает цены; каждый отдельный покупатель подчиняется ценам, а сами цены подчиняются совокупности всех индивидуальных реакций. Таким образом «невидимая рука» рынка обеспечивает результат, не зависящий от воли и намерения индивида.

Более того, этот рыночный автоматизм вполне может в определенном смысле оптимизировать распределение ресурсов. Смит снял с себя бремя доказательств  и создал постулат: децентрализованная, атомистическая конкуренция в определенном смысле обеспечивает «максимальное  удовлетворение потребностей». Несомненно, Смит дал глубокий смысл своей  доктрине «максимального удовлетворения потребностей». Он показал, что:

• Свободная конкуренция стремиться приравнивать цены к издержкам производства, оптимизируя распределение ресурсов внутри этих отраслей;
• Свободная конкуренция на рынках факторов производства стремится уравнивать чистые преимущества этих факторов во всех отраслях и тем самым устанавливает оптимальное распределение ресурсов между отраслями.

Он не говорил о том, что различные факторы будут  в оптимальных пропорциях сочетаться в производстве или что товары будут оптимально распределяться между  потребителями. Он не говорил и о  том, что экономия от масштаба и побочные эффекты производства нередко мешают достижению конкурентного оптимума, хотя существо этого явления отражено в его рассуждениях об общественных работах. Но он действительно сделал первый шаг к теории оптимального распределения данных ресурсов в  условиях совершенной конкуренции.

Справедливости ради следует  заметить, что его собственная  вера в преимущества «невидимой руки»  меньше всего связана с соображениями  об эффективности распределения  ресурсов в статических условиях совершенной конкуренции. Децентрализованную систему цен он считал желательной  потому, что она дает результаты в динамике: расширяет масштабы рынка, умножает преимущества, связанные с  разделением труда, - одним словом, работает, как мощный мотор, обеспечивающий накопление капитала и рост доходов.

Смит не довольствовался  декларацией, что свободная рыночная экономика обеспечивает наилучшее  устройство жизни. Он уделяет очень  много внимания точному определению  той институциональной структуры, которая гарантировала бы наилучшую  работу рыночных сил.

Он понимает, что:

• личные интересы могут в равной мере, и препятствовать, и способствовать росту благосостояния общества;
• рыночный механизм установит гармонию только тогда, когда он включен в соответствующие правовые и институциональные рамки.

2. Экономическое учение Д. Рикардо

Давид Рикардо (1772—1823) — одна из ярких личностей классической политической экономии Англии, последователь и одновременно активный оппонент отдельных теоретических положений наследия великого А.Смита. Вся экономическая система Рикардо возникла как продолжение, развитие и критика теории Смита. Во времена Рикардо промышленный переворот находился в начальной стадии, далеко не полностью проявилась сущность капитализма. Поэтому учение Рикардо продолжает восходящую линию развития классической школы.

Особенность позиции Рикардо состоит в том, что предметом политической экономии у него является изучение сферы распределения. В своем основном теоретическом труде «Начала политической экономии и налогового обложения» Рикардо пишет, имея в виду распределение общественного продукта: «Определить законы, которые управляют этим распределением, - главная задача политической экономии». Может сложиться впечатление, что в данном вопросе Рикардо делает шаг назад по сравнению с А. Смитом, так как в качестве предмета политической экономии он выдвигает сферу распределения. Однако в действительности это совсем не так. Прежде всего, Рикардо вовсе не исключат из объекта своего анализ сферу производства. При этом упор, который делает Рикардо на сферу распределения, имеет целью выделить общественную форму производства в качестве собственного предмета политической экономии. И хотя проблема не доведена Рикардо до ее полного научного решения, значение такой постановки вопроса в трудах завершителя классической школы трудно переоценить.

В трудах Рикардо фактически намечается попытка выделить производственные отношения людей в отличие от производительных сил общества и объявить эти отношения собственным предметом политической экономии. Рикардо фактически отождествляет всю совокупность производственных отношений с отношениями распределения, существенно ограничивая тем самым рамки политической экономии. Тем не менее, Рикардо дал глубокую трактовку предмета политической экономии, близко подошел к тайнам социального механизма капиталистической экономики. Он впервые в истории политической экономии в основу экономической теории капитализма положил трудовую теорию стоимости, которая отражает всеобщие, наиболее типичные для капитализма отношения, а именно товарные отношения.

То новое, что внесено Рикардо в трудовую теории стоимости, обусловлено, прежде всего, изменением исторической обстановки, переходом мануфактурного капитализма к капитализму машинной ступени. Важная заслуга Рикардо в том, что он, опираясь на трудовую теорию стоимости, он приблизился к пониманию единой основы всех капиталистических доходов – прибыли, земельной ренты, процента. Хотя он и не открыл прибавочной стоимости и закона прибавочной стоимости, однако, Рикардо явно видел, что труд представляет собой единственный источник стоимости и, следовательно, доходы классов и социальных групп, не участвующих в производстве, фактически являются результатом присвоения чужого неоплаченного труда.