Адам Смит — центральная фигура классической политической экономики

Во введении к курсу, размышляя «о пользе политической эконо­мии», А. Шторх критиковал «новейших писателей», которые, занима­ясь политической экономией, «исключительно направляли свои на­блюдения на причины народного богатства и совершенно оставили без внимания причины цивилизации или просвещения. Элементы, из которых слагаются богатства и просвещения, имеют то общее, что со­стоят из ценностей: этим тождеством их природы они образуют один предмет для умозрения и потому и прилично соединить в одной науке законы, которыми они управляются» (с. 17).

А. Шторх был одним из первых в России пропагандистов экономи­ческих идей А. Смита, хотя и не принял некоторые из них, в частности теорию трудовой стоимости и положения о производительном и непро­изводительном труде. Будучи сторонником теории полезности, он счи­тал, что «ценность предметов состоит в их относительной пользе, при­знанной лицами, которые употребляют их для удовлетворения потреб­ностей» (с. 23). «Ценность рождается из потребностей человека и из год­ности предметов, и суждению предоставляется открывать отношение, существующее между этими двумя элементами» (с. 24). «Между ценнос­тями, могущими войти в наше обладание, одни — материальные — состоят из предметов, вне нас находящихся; другие — нематериальные, т.е. не подпадающие нашим чувствам; они образуют нашу нравственную собственность и составляют часть нашего существа. Эти два разряда цен­ностей можно отметить именами — внешних благ и благ внутренних»

(с. 43).

Учение о нематериальных (невещественных) услугах, благах и ка­питалах как об органической части политической экономии является наиболее оригинальной частью работ А. Шторха. Он упрекал А. Смита за то, что тот ограничил политэкономию только изучением богатства (т.е. материальных вещей), не включив в нее цивилизацию (т.е. внут­ренние блага). Исходной точкой разработанной А. Шторхом теории цивилизации была теория полезности. «Мы понимаем под именем внутренних благ все нематериальные продукты природы и человечес­кого труда, за которыми мнение признает полезность и которые мо­гут образовать моральную ответственность человека» (Курс, т. 5, с. 8). К первичным внутренним благам относятся способности человека и все то, что служит непосредственно для развития и усовершенствова­ния последних: здоровье, ловкость, знания, вкус, нравственность и религия. Вторичные блага не имеют отношения к способностям чело­века, но являются совершенно необходимыми предпосылками для сохранения и развития последних; это прежде всего безопасность и досуг (Курс, с. 9—10).

Совокупность вещественных (материальных) благ А. Шторх называл народным (национальным) богатством, совокупность невещественных благ — национальной цивилизацией, а совокупность тех и других — «народным благоденствием» (благосостоянием) (с. 44). По его мнению, главные невещественные блага могут накопляться и обращаться, как и вещественные. Отсюда он делал вывод, что труд людей, создающих не­вещественные блага (учителей, врачей, чиновников и др.), носит производительный характер, как и труд земледельца или фабричного рабочего. Если, по А. Смиту, все, кто производит услуги, живут за счет крестьян и промышленных рабочих, то, по мнению А. Шторха, с тем же основанием можно утверждать, что крестьяне и промышленные ра­бочие живут за счет тех, кто обеспечивает их безопасность, снабжает их знаниями и заботится об их здоровье. В состав народного дохода он вклю­чал и продукты «духовного труда».

А. Шторх считал, что источником богатства является не сокраще­ние потребностей («бережливость», о которой писал А. Смит), а, на­против, возможность их удовлетворения, поскольку сокращение по­требностей ведет к одичанию и бедности, тогда как с умножением потребностей растет и производительность труда. А. Шторх полагает, что сбережение, являющееся единственным источником накопления капитала, должно играть такую же роль и в отношении нематериаль­ных капиталов. «Единственное средство увеличить цивилизацию наро­да заключается в таком употреблении внутренних благ, при котором их использование приводило бы к созданию новых благ с тем, чтобы их расширение и умножение превосходило потери тех благ, которые вызваны смертью обладателей».

Особое внимание А. Шторх уделял услугам государства, связанным с обеспечением безопасности, которая состоит «в удалении всего того, что может возмущать или затруднять свободное употребление личных способностей гражданина и тех предметов, которые сделались его соб­ственностью, или, другими словами, она обеспечивает его права есте­ственные или благоприобретенные. Сила власти государственной из­меряется народным благосостоянием, т.е. просвещением и богатством граждан» (с. 3).

А. Шторх был противником крепостного права, которое он отожде­ствлял с рабством, противоречащим естественным законам. Раб или крепостной, считал он, не является объектом изучения политэконо­мии: «Политическая экономия признает в человеке свободное суще­ство, движимое своей собственной волей» (с. 73). А. Шторх не удовлет­ворялся чисто экономической критикой крепостного права, привле­кая к этой критике весь аппарат своей теории цивилизации. По его мнению, крепостное право отрицательно влияет не только на рост материального богатства, но и на развитие внутренних благ, знании и наук. Кроме того, рабство оказывает развращающее влияние на нравы как господ, так и рабов. «Отсутствие безопасности, которому подвер­жен раб, делает его склонным к тому, чтобы становиться ленивым, беспечным, вором, расточителем, пьяницеИ. С другоИ стороны, тот, кто может добиться всего, захочет часто зла; при безграничной власти ему трудно будет удержаться в границах справедливости и честности» (Курс, т. 5, с 287).

Доказывая преимущества свободного труда перед крепостным, А. Шторх вместе с тем считал, что сельское хозяИство России может успешно развиваться и при крепостном праве, поскольку в России «многие крестьяне работают в свою пользу, платя господам оброк, даже барщинные крестьяне получают пропитание большим трудом, которыИ иногда ведет их к довольству».

По словам историка экономической мысли В. Святловского, А. Шторху «принадлежит та замечательная гипотеза», что вся полити­ческая русская эволюция покоится на экономическом базисе строго определенного характера, а именно на торговле. По мнению А. Штор-ха, торговля была для России тоИ основноИ движущеИ силоИ, которая создала и культуру, и города, и самое русское государство. При этом торговля носила в основном транзитный характер. Будущее России А. Шторх связывал с развитием производства. Он отмечал, что за пос­леднее столетие («со времен Петра Великого») «капитал России замечательно увеличился». «Но не менее справедливо и то, что он вы­рос бы еще больше, если бы все классы жителеИ этоИ обширноИ Импе­рии пользовались обеспечением собственности и свободоИ употреблять по собственному усмотрению свои личные способности и капиталы. Классы, наиболее способствующие у нас умножению народного бо­гатства посредством экономии, — это промышленные предпринима­тели, в особенности из среднего сословия. Все правительственные меры, способствующие тому, чтобы сделать многочисленнее этот полезныИ класс граждан и освободить их от всевозможных стеснениИ при упот­реблении их капиталов, неизбежно способствуют успехам и умноже­нию народного каптала» (с. 141).

В течение ряда лет А. Шторх полемизировал с французским эконо­мистом Ж.Б. Сэем, доказывая производительный характер труда в не­материальном производстве. ЭтоИ полемике посвящена его книга «Согшскгайоп sur la nature du revenu national» («Соображения о приро­де национального дохода»), вышедшая в 1824 г. в Париже в ответ на публикацию Ж.Б. Сэем шеститомного «Курса... » А. Шторха со своими критическими комментариями. В 40-х гг. XIX в. почти повсеместно в научном мире Европы была признана победа А. Шторха в этом теоре­тическом споре. Учение А. Шторха о нематериальном (нравственном) капитале получило широкое распространение в русскоИ экономичес-коИ литературе XIX в., в частности в учебниках политэкономии Т. Сте­панова, А. Бутовского, И. Горлова.

Сперанский М.М. (1772—1839)

Михаил Михайлович Сперанский родился в 1772 г. (эта дата была установлена через много лет после его смерти; сам он считал днем своего рождения 1 января 1771 г.) в д. Черкутино Владимирской губер­нии (владении графа Н.И. Салтыкова), в семье иерея сельской церкви, не имевшего даже родового прозвища. Свою фамилию М. Сперанский (от лат. Sperare — надеяться) получил во время учебы во Владимирс­кой семинарии, которую закончил в 1790 г. Как лучший ученик он был отправлен на учебу в Александро-Невскую семинарию в Санкт-Петербурге, которая в то время выполняла функции духовной акаде­мии. По окончании обучения в 1792 г. был оставлен в семинарии в качестве преподавателя математики, а затем физики, красноречия и философии.

В 1796 г. по рекомендации ректора семинарии молодой преподава­тель был приглашен князем А.Б. Куракиным в качестве домашнего сек­ретаря для ведения переписки. После некоторых колебаний 2 января 1797 г. М. Сперанский был зачислен в канцелярию генерал-прокурора с чином титулярного советника. С этого момента начинается его стре­мительное восхождение по ступеням чиновничьей карьеры: всего за четыре с половиной года (до июля 1801 г.) он прошел путь от домаш­него секретаря знатного вельможи до видного сановника Российской Империи с чином действительного статского советника, который со­ответствовал воинскому званию генерала. Конечно, немалую роль в этом восхождении сыграли тогдашние обстоятельства (особенно убий­ство императора Павла I и восшествие на престол Александра I), хотя, безусловно, не следует сбрасывать со счетов государственный ум и да­рования самого М. Сперанского, «фактическое влияние которого на ход государственных дел всегда превышало рамки его должности». 1802—

1807      гг. — годы работы М. Сперанского в Министерстве внутренних дел являются наиважнейшим периодом его жизни, годы напряженной работы и «прелюдии его славы». С конца 1807 г. начинается сближение М. Сперанского с императором Александром I, который назначал его членом различных комитетов и комиссий, а 1 января 1810 г. — государ­ственным секретарем вновь созданного Государственного совета. Вплоть до конца 1811 г. М. Сперанский был самым влиятельным среди рос­сийских сановников лицом, воздействие которого на ход госу­дарственных дел было почти всеобъемлющим. В этот период его глав­ная задача состояла в реформе политического строя России. В конце

1808      г. Александр I поручил ему составить общий план преобразования общественно-политического строя России. К началу октября такой план был составлен, получив название «Введение к Уложению государствен­ных законов». В нем было предложено расчленить всю систему управле­ния на три части: законодательную, исполнительную и судебную. Фун­кцию согласования деятельности различных частей управления М. Сперанский предлагал передать Государственному совету, а не императору, что фактически ограничивало самодержавную власть. Вме­сте с «Введением» М. Сперанский представил императору проект са­мого уложения под названием «Краткое начертание государственного образования», а также «Общее обозрение всех преобразований и рас­пределение их по временам».

С первых шагов осуществления плана намеченных преобразований М. Сперанский столкнулся с яростным сопротивлением и открытой враждебностью со стороны аристократии и высшего чиновничества. Между тем сам М. Сперанский не сделал ни малейшей попытки озна­комить с проектами реформ широкие круги тогдашней общественнос­ти, показать истинные цели и смысл своей деятельности, полагаясь исключительно на верховную политическую власть. По словам Н. Тур­генева, «он слишком верил во всемогущество приказов, бумажных цир­куляров и во всесилие формы».

Упорно распространявшиеся слухи, а также доносы о том, что М. Сперанский якобы предал Россию Наполеону и что предлагавшиеся им меры сознательно направлены против интересов России, привели к тому, что в марте 1812 г. М. Сперанский был сослан в Нижний Новго­род, где находился под надзором полиции. При этом ему не было предьяв-лено никаких обвинений и даже не был издан указ о его смещении. В 1816 г. он был «прощен» и назначен пензенским губернатором, а затем сибирским генерал-губернатором. В 1821 г. М. Сперанский был возвра­щен в Петербург и до конца жизни занимал высокие посты в чиновной иерархии. Он руководил работами по подготовке Свода законов, читал наследнику престола — будущему Александру II лекции по правоведе­нию и политическим наукам. При его участии в Петербурге открывается училище правоведения, он также способствовал созданию Киевского университета Св. Владимира. 1 января 1839 г. — в день своего рождения — М. Сперанский получил титул графа. Произошло это незадолго до его скоропостижной кончины 1 февраля 1839 г.

М. Сперанский утверждал, что «всякая страна имеет свою физиог-номию, природою и веками ей данную, что хотеть все переделать есть не знать человеческой природы, ни свойства привычки, ни местных положений; что часто и самые лучшие преобразования, не быв приспо­соблены к народному характеру, производят только насилие и сами собою сокрушаются; что, во всяком случае, не народ к правлению, но правление к народу прилагать должно».

В записке «О постепенности усовершения общественного» М. Спе­ранский писал: «Одно из главных правил лиц управляющих должно быть знать свой народ, знать время. Теории редко полезны для практи­ки. Они обьемлют одну часть и не вычисляют трения всей системы, а после жалуются на род человеческий». По его мнению, «истинный пре­образователь общества — скорее, Садовник, нежели строитель», а «об­щество человеческое не есть здание, каковое обновить можно враз, перестроив своды, перебрав стены, но более походит на сад, для об­новления которого тот много сделал, кто умел избрать и наладить пер­вый корень, хотя одно время и стечение может взрастить древо».

Ниже предлагаются материалы, в которых отражаются главным образом экономические взгляды М. Сперанского. Хотя экономические идеи М. Сперанского во многом были связаны с учением А. Смита, он не до конца разделял его положение о невмешательстве государства в хозяйственную деятельность. В записке 1803 г. «Об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» есть специальный раздел о «государственной экономии», в котором указывается на «разные спо­собы к ободрению земледелия, к управлению мануфактур, коммер­ции, промыслов и заводов». Введенный М. Сперанским в 1810 г. таможен­ный тариф носил ярко выраженный протекционистский характер.

В небольшой записке «О движениях народной промышленности и влиянии их на разные классы народа», опубликованной в статье В.Л. Полякова, М. Сперанский писал: «От унижения и бедности низ­шего класса, массы народа происходит то примечательное последствие, что скопляющиеся в высших классах капиталы остаются или мертвы­ми, или производят мало пользы, не имеют обращения. Есть что давать взаймы, но занимать некому; есть произведения, но покупать некому. Ничто не имеет движения; потребность весьма скоро пресыщается и пресекается, а с ней вместе останавливается или пресекается и произ­ведение».

В отрывке «О духе промышленности и земледелия» он писал: «...по­чему дух промышленности ищет обыкновенно свободы? Дух промыш­ленности есть дух предприятий, основанных на расчете вероятностей. Он предчастен к расчету и нечувствительно вдается во все классы, во все соображения жизни. Расчет становится постоянным, и, понятно, он постепенно объемлет весь уровень состояний: то и пользуется ду­хом времени». Стремясь к всемерному развитию частной инициативы и предприимчивости, М. Сперанский считал целесообразным созда­ние главным образом частных промышленных предприятий и ликви­дацию казенных мануфактур, рудников, соляных промыслов как ма­лодоходных и не приносящих необходимой прибыли.

В записке «О крепостных крестьянах» М. Сперанский пишет о «по­степенном переходе из крепостного в свободное состояние», связывая это с тем, что «по мере (роста) населения возвышается цена на зем­ли, умножается количество рук, умеряется цена вольных работ и рабо­ты принужденные теряют свое преимущество» (План государственно­го преобразования, 1905, с. 29). М. Сперанский был сторонником мел­кой крестьянской собственности, не одобряя системы наемных рабо­чих, при которой «крестьяне не имеют твердой оседлости». По его сло­вам, «участь крестьянина, отправляющего повинности по закону и име­ющему в возмездие свой участок земли, несравненно выгоднее, неже­ли положение бобылей, каковы суть все рабочие люди в Англии, во Франции и в Соединенных Штатах» (там же, с 59).