Нефть и другие химические загрязнения. Строительство в береговой зоне

Нефть и другие химические загрязнения. Строительство  в береговой зоне 

Если вы хотите присесть на каменистом пляже и полюбоваться волнами, стоит сначала внимательно  посмотреть, куда вы садитесь – мазута на пляжах достаточно, а он не отстирывается. Еще более он опасен для морских обитателей – когда мазута (это наиболее плотная, тяжелая фракция нефти) много, он может залепить весь берег и погубить всю прибрежную жизнь. Нефтепродукты постоянно поступают в море с суши, с дождевым и речным стоком - на землю проливается немало бензина, солярки, машинных масел.

Но главными источниками концентрированных  разливов мазута и солярки в море являются суда, особенно старые, уже  отслужившие свой срок. Кораблей больше всего в портах, поэтому вода в  них обычно покрыта красивой радужной пленкой нефтепродуктов, а дно - комьями мазута. Порты нужны для нашей жизни, но содержать их надо в чистоте, за этим следят специальные инспекции. Самые страшные беды случаются, если происходят аварии на танкерах – судах, перевозящих нефть. Новороссийск, Туапсе – крупные нефтяные порты. Почти вся нефть, добываемая на каспийских месторождениях, приходит по трубопроводам в Новороссийск, где ее перекачивают в танкеры.  

Нефтяные терминалы  базы Шесхарис в Новороссийске . 

       РИА Новости, 27.11.07 : «Ежегодно, из-за аварий, в Мировой океан выливается до 50 млн. тонн нефти. Россия, занимающая второе место в мире по добыче нефти, ищет свое место на международном рынке нефтеперевозок. Экспорт нефтепродуктов у нас осуществляется, главным образом, через черноморские порты. Из Новороссийска на танкерах ежегодно уходит около 60 млн. тонн нефти, из Туапсе - около 30 млн. тонн, из порта Кавказ (вблизи которого произошла катастрофа) - 3 млн. тонн. Всего через порты Черного моря проходит более 138 млн. тонн нефти и нефтепродуктов, поступающих к портам не только России, но и Грузии. После ввода в строй (2003 г.) нефтепровода Каспийского трубопроводного консорциума мощностью 68 млн. тонн нефти в год с терминалом в Южной Озереевке (между Новороссийском и Анапой) Черное море превратилось в зону основного российского нефтяного экспорта.»

По данным агентства Portnews «по Черному морю осуществляется экспорт 23% всего российского «черного золота», 74 % казахстанского и 65 % нефтяного  экспорта Азербайджана. В связи с  ростом мировых цен на нефть, ее экспорт через черноморские порты будет нарастать.»

Крупных катастроф, когда вся нефть выливается из терпящего крушения гигантского  танкера и покрывает пленкой  километры морской поверхности, в Черном море, к счастью, пока не было, а менее масштабные аварии бывают. Во время ноябрьских штормов 2007 года в районе Керченского пролива потерпело крушение несколько судов, в море – разом, в одном месте вылилось до 100 тонн нефтепродуктов.

Этого баклана  захлестнуло волной мазута в Керченском проливе после аварии танкера в ноябре 2007 г. (Фото РИА Новости)

Мелкие аварии, взятые вместе, добавляют, по крайней  мере, не меньше нефтяных загрязнений  в Черное море, чем разлив в Керченском проливе осенью 2007 года. Крушение, затопление любого судна, это всегда – разлив топлива, оно ведь есть на каждом судне – для работы судовой машины. В год по Черному морю проходит примерно 50 тысяч судов, каждое загрязняет море немножко, а в случае аварии – сильно, и в результате, в одном 2000м году в море оказалось 110 тысяч тонн нефтепродуктов.

Попадает нефть  и продукты ее переработки (бензин, мазут, масла) в море и с берега – со стоком каждой реки и речушки, сочится через почву от мест наземных протечек нефтепродуктов; самыми значительными  источниками таких загрязнений становятся расположенные близ портов нефтеперегонные заводы. Например, природоохранные организации – и общественные и государственные - сообщают о созданной нефтеперерабатывающим комплексом в Туапсе нефтяной линзе в почве, понемногу просачивающейся в море. Похожие сообщения приходили и о Батумском нефтяном комплексе и порте в Грузии.

Со временем, нефтепродукты, попавшие в море, разлагаются  бактериями, и жизнь в местах разливов нефти восстанавливается. Ведь сама нефть – природный продукт, в  нее, в отсутствие кислорода, превращаются останки живых организмов. Нефть попадает в море и естественным путем – сочится из месторождений под его дном, поэтому она – не новость для морских жителей. Но все же, необходимо принимать все меры предосторожности, чтобы не происходило нефтяных аварий; море после разлива вернется к нормальному состоянию – но это будет так не скоро, что мы этого можем и не увидеть.

Обоснована тревога  жителей черноморского побережья  по поводу строительства новых нефтяных терминалов в районе Новороссийска, работы подводного газопровода из бухты Икал – через все Черное море, наискосок – к турецким берегам. При прорыве трубопровода, выброс природного газа может поднять к поверхности насыщенную сероводородом глубинную воду Черного моря, и в этом месте может произойти замор морских организмов. Строительство аммиачного трубопровода к югу от Тамани вызвало протесты живущих там людей, ведь аммиак – очень агрессивное, едкое вещество, способное, хотя бы и временно, погубить все живое в округе. Как и в случае с нефтью, природа, когда-нибудь, переработает аммиак и восстановится, но как жить людям в очаге химического поражения? А за проектом аммиачного терминала - вырос проект огромного порта у мыса Железный Рог - рядом с неповторимой красоты Кызылташским лиманом, с его уникальной живой природой, включающей места гнездования многих видов птиц.

Строительство дорог и сооружений к Олимпийским  играм в Сочи съедает уже целые  географические части природы черноморского  побережья – включая земли  Сочинского Национального парка, водно-болотных угодий Имеретинской низменности и вплотную подбирается к самой драгоценной, нетронутой «украшениями» цивилизации и прогресса, части российского Причерноморья - Кавказскому заповеднику. Это, так сказать, законное браконьерство – оно ведется с разрешения властей.

Местный теневой  бизнес не отстает от государственного - незаконная вырубка деловой древесины, преимущественно самых драгоценных  для природы Кавказа видов  – бука, дуба – происходит постоянно, без какого-либо плана: техника вгрызается в леса вдоль пеших троп в горах, превращая эти участки красивейшего широколиственного леса в смесь просек и буреломов. Картина, образующаяся после таких лесозаготовок, заставляет вспоминать слова «война», «ракетный удар», «нашествие врага»; но делают это и местные люди, для которых эти горы и лес – родная природа.

Здесь прошел волок, по которому вывозили лес. Большинство  «диких» лесозаготовщиков берет  только стволы – ветви, сучья остаются в лесу, в виде бурелома.

Пять лет назад  здесь была поляна

О нефтяных разливах в море – опыт крупных катастроф

Одна из наиболее масштабных – и наиболее изученных  катастроф судов, связанных с  разливами нефти - авария танкера  Эксон Вальденс в заливе принца Уильяма  у берегов Аляски. В штормящее  море у берега вылилось не менее 37000 тонн нефти из почти 200 000, находившихся на его борту. Нефтью был залит весь залив, она покрыла до тысячи километров его береговой линии (детальную информацию об этой катастрофе и ее последствиях легко найти и в интернете). В очистке акватории и берегов от нефти приняло участие не менее 10000 человек, нефть на воде собирали ловушками-бонами, бульдозерами и вручную – на пляжах; использовали растворимые в нефти добавки-удобрения – для ускорения ее переработки бактериями.

По данным исследований биологов и химиков из Бодон-колледжа (штат Мэн, США), через три года после  аварии, лишь на участках пляжа, составлявших, в общей сложности, десять километров (из исходных тысячи!) можно было найти  следы нефти, и лишь около 100-500 метров из них – оставались сильно загрязненными. Нефтезагрязнения – как на берегу, так и на дне залива – убывали со скоростью 75% за год (от уровня начала каждого года) – такова была активность биодеградации нефтепродуктов, и это – в холодной аляскинской воде. В дни после катастрофы, телевидение показывало вымазанных нефтью тюленей, птиц, погибшую рыбу. Животные и растения погибали, некоторые спаслись и выжили сами, некоторым – помогли люди.

Но общий итог для местной морской и прибрежной живой природы был таков: 90% растительных и животных сообществ в прибрежной зоне восстановилось в течение года. На место погибших животных и растений пришли – из соседних мест – их сородичи. Уловы рыбаков в заливе (там ловят, преимущественно, лосося) до и после катастрофы, как обычно, сильно колебались от года к году, но остались на том же среднем уровне. К 2002 году (через 12 лет после катастрофы) остатки нефтепродуктов не обнаруживались в местных мидиях – растущих прямо на месте разлива; а ведь двустворчатые моллюски, по типу питания являясь фильтраторами, прокачивающими через себя сотни литров воды в сутки - наиболее активные накопители, концентраторы загрязнений из окружающей среды. Наиболее долгоживущим напоминанием о разливе остались асфальто-подобные камешки на дне – в них превращается наиболее инертная фракция нефти; они не выделяют токсичных веществ.

Изучение последствий  катастрофы на Аляске, и других, еще  более крупных разливов нефти  в море – взрыва танкера Исток-1 у берегов Мексики в 1978 году (разлив 1 376 000 тонн нефти), аварию танкера Амок Кадис у побережья Бретани (Франция) - в том же 1978 году (237 000 тонн нефти), танкера Торей Каньон у английских берегов в 1967 году (130 000 тонн нефти), и танкера Метала в Магеллановым проливе в 1973 году (60 000 тонн нефти), позволило научному сообществу сделать общий вывод о быстром восстановлении морской биомы после локальных разливов нефти – даже если они кажутся очень большими (особенно когда глядишь на них из центра катастрофы – и в дни сразу после нее).

Для того, чтобы  прийти к такому выводу, не обязательно быть специалистом по морским экосистемам. Во время революции и гражданской войны в России, в Черном море был затоплен почти весь русский черноморский флот. Выезжая из Новороссийска в направлении Сочи, вы обязательно проедете мимо стоящего у берега бронзового монумента памяти черноморской эскадры: большевики приказали затопить ее прямо в Цемесской бухте. Там было много кораблей – их имена на монументе. Все они были с дизельным топливом и мазутом. Сейчас там – такая же донная экосистема, как и в других (возможно, не очень чистых) местах вдоль кавказского побережья. Несколько лет назад прямо на этом месте проводили всероссийские соревнования по подводной охоте – и настреляли много рыбы.

Во время второй мировой войны у российских берегов Черного моря было потоплено много советских, германских, румынских судов – сейчас их ржавые остовы (которые теперь называют иностранным словом «реки») являются туристской достопримечательностью, к ним можно нырнуть – и обнаружить более богатую подводную жизнь, чем в округе - потому что искусственные рифы, формируя новое местообитание, всегда привлекают к себе жизнь. А ведь когда-то, каждое из этих судов, уходя на дно, разливало огромные пятна топлива, часто – горящего; из некоторых судов нефтепродукты сочились годами.

Всегда следует  помнить, что и в научной оценке ущерба от нефтяных разливов (особенно - крупных) принимают участие (например, в виде спонсирования научных  работ) сами нефтяные (газовые) компании, поэтому только сумма всех исследований и оценок, обычно - не сразу после аварии, а через несколько лет - может показать реальную картину последствий разлива нефти. Вообще же, практически в любой стране мира трудно найти специалиста по экологии моря или профессионального природоохранного активиста, который хотя бы раз в жизни не участвовал в проекте, полностью или частично финансируемом нефтяными корпорациями: обычно, это работы по ОВОС - оценке воздействия на окружающую среду какого-либо нефтегазового проекта.

В случае разлива  нефти в Керченском проливе пострадала, преимущественно, прибрежная полоса Керченского полуострова, обращенная к Азовскому морю, и прилегающая, очень мелководная акватория. Из-за переудобрения речным стоком и низкой солености разнообразие живой природы там невысоко, но велика продуктивность морской экосистемы. Эти два ее свойства дают возможность предположить, что последствия разлива более скажутся, во-первых, на жизни местных жителей, к которым в дом пришел нефтяной бизнес – и напачкал в нем; и, во-вторых - на курортных доходах. А местная живая природа – небогатая, но очень красивая - может восстановиться за 2-3 года. Мощнейшие цветения фитопланктона (в том числе, токсичных его видов), захватывающие всю акваторию Азова, и, в результате, приводящие к ежегодным массовым заморам рыбы, представляли и продолжают представлять собой куда более серьезную, как принято выражаться, экологическую проблему, чем осенний разлив нефти 2007 года.

Катастрофы, сенсации – и драматические кадры, связанные  с ними, любят и журналисты и  телезрители. Даже до разлива в Керчи, на вопрос «Какие самые негативные воздействия оказывает общество на черноморскую экосистему?» - и дети и взрослые всегда отвечали: «ну, загрязнения, тяжелые металлы, нефть, радиация». Еще, некоторые вспоминают сказку про «карадагское чудовище» - так полюбившуюся нашим телеканалам, или - придуманную кем-то лет тридцать назад «возможность взрыва сероводорода в Черном море» (нам уже пришлось обсудить эту нелепицу – см. страницу Свойства Черного моря ). Такие представления об окружающем мире возникают обязательно - если смотреть в телевизор и интернет, не фильтруя информацию от спама – информационного мусора

Реальные, более  значимые - и постоянные - воздействия  общества на морскую природу и  Черного и Азовского морей  – это, во-первых, их переудобрения реками и стоками муниципальных канализаций, просто неочищенными стоками (выброс сточных вод поселка Джубга, водолазы, прибывшие осмотреть его, нашли без карты и GPS - по запаху). И, во-вторых – неадекватный сегодняшним ресурсам моря вылов рыбы (который, на 90% осуществляет Турция) – см. страницу Эволюция экосистемы Черного моря. Потом – нефть; в районе портов – весь букет загрязнений, включая и тяжелые металлы.