Сущность и функции денег

     В течение относительно короткого  времени российские власти попробовали применить в значительных масштабах и разных комбинациях все три основных инструмента финансирования бюджетного дефицита (денежную эмиссию, внутренние кредиты, внешние займы). Наиболее негативными краткосрочными последствиями отличалось эмиссионное финансирование, приводившее довольно быстро к повышению темпов инфляции. Внутренние кредиты в краткосрочном плане были инфляционно менее опасными, но в среднесрочной перспективе снижали национальные сбережения и внутренние инвестиции. Внешние кредиты в краткосрочном плане являлись наиболее инфляционно безопасными, в среднесрочной перспективе не снижали национальные сбережения, но в длительной перспективе уменьшали доступные для инвестирования финансовые ресурсы, ухудшали платежный баланс, приближали долговой кризис, существенно замедляли долгосрочные темпы экономического роста [11].

     Сохранение  в значительных масштабах бюджетного дефицита, финансируемого неинфляционными способами (внутренними и внешними кредитами), вело к быстрому росту государственного долга. Причем тот факт, что по отношению к официальному ВВП объем совокупного государственного долга в период 1994-1998 гг. был относительно стабильным и удерживался на уровне, считавшемся почему-то невысоким (около 50%), немало способствовал недооценке властями реальной угрозы долгового кризиса.

     На  самом деле действительная ситуация с государственным долгом складывалась гораздо драматичнее. Во-первых, по отношению к реальному легальному ВВП совокупный объем государственного долга всегда был существенно выше 50%. Во-вторых, в течение 1995-1998 гг. он стабильно увеличивался - с примерно 65% в 1995 г. до почти 80% на конец июля 1998 г. В-третьих, произошедшая в августе-сентябре 1998 г. девальвация рубля резко повысила отношение государственного долга к ВВП, и теперь оно достигло почти 156%.

     Ситуацию  серьезно усугубила осуществлявшаяся весной-летом 1998 г. стратегия российских властей по управлению государственным  долгом, нацеленная на замещение долговых инструментов, номинированных в рублях, инструментами, номинированными в валюте. В условиях приближавшейся неизбежной девальвации рубля наиболее разумной и ответственной была бы политика ускоренного сокращения валютных обязательств, но ни в коем случае их увеличения. В отличие от этого внешний долг Российской Федерации за восемь месяцев 1998 г. возрос на беспрецедентную в истории страны величину -18,5 млрд. долл. В результате этого, а также последовавшей затем девальвации национальной валюты государственный долг, номинированный в иностранной валюте, за несколько месяцев увеличился более чем втрое, а весь государственный долг - почти вдвое. Качество управления структурой государственного долга оказалось на редкость низким. В итоге Россия за исторически короткий срок вошла в группу стран с весьма высоким уровнем государственной задолженности относительно размеров ВВП.

     Постоянный  рост государственного долга неизбежно  приводил к повышению абсолютных и относительных расходов на его обслуживание. Процентные расходы федерального бюджета увеличились с 0,9% ВВП в 1992 г. до 8,7% ВВП за первые семь месяцев 1998 г. Если в 1992 г. на обслуживание государственного долга уходило только 5,4% федеральных налоговых доходов, то в 1998 г. - уже 60,9%. Процентные расходы возросли с менее чем 2% совокупных расходов федерального бюджета в 1992 г. до почти 35% в январе-июле 1998 г. Таким образом, под воздействием увеличения государственного долга произошло радикальное изменение структуры расходов федерального бюджета. Как следствие постоянного повышения процентных расходов непроцентные расходы федерального бюджета заметно сократились, в том числе относительно как официального, так и реального легального ВВП. В частности, в январе-июле 1998 г. их величина была снижена до 10,1% официального ВВП или до 16,2% реального легального ВВП. Уменьшение непроцентных расходов в 1998 г. осуществлялось в значительной степени не на основе проведения бюджетных реформ и сокращения сети бюджетных учреждений, а путем увеличения задержек платежей, в результате чего просроченная задолженность по оплате государственного заказа за семь месяцев 1998 г. возросла, по данным Госкомстата РФ, в 3,4 раза, а по оплате труда государственных служащих - в 2,7 раза.

     Достигнутый летом 1998 г. уровень непроцентных расходов федерального бюджета многими чиновниками и аналитиками рассматривался как предельный, ниже которого дальнейшее снижение непроцентных расходов представлялось и ненужным, и невозможным. С этой позицией нельзя согласиться [11].

     Во-первых, даже при таком снижении непроцентных расходов федеральный бюджет продолжал оставаться в высокой степени несбалансированным - бюджетный дефицит достигал 7,6% реального легального ВВП, а государственный долг возрос за несколько месяцев (еще до девальвации рубля) дополнительно на 8,9% ВВП. Следовательно, задача балансирования бюджета по-прежнему оставалась чрезвычайно острой. Однако при невозможности повышения налогового бремени, как было отмечено выше, она не могла быть решена иначе как путем дальнейшего сокращения расходов.

     Во-вторых, невозможность дальнейшего снижения непроцентных расходов не подтверждается международными сопоставлениями. В США, например, непроцентные расходы федерального правительства в 90-е годы находились в пределах 12-13% ВВП, то есть на уровне, почти вдвое ниже, чем в России. Даже при исполнении чрезвычайно "жесткого", по российским меркам, бюджета 1998 г. расходы федерального правительства (16,2% ВВП) превышали сопоставимые расходы американского федерального правительства не менее чем на 4 процентных пункта ВВП. Что же касается всех непроцентных расходов консолидированного центрального правительства США (федерального правительства и социальных фондов), то они в 1993— 1996 гг. составляли 18,4-19,5% ВВП, то есть были на 12-22 процентных пункта ВВП ниже, чем в России (30-41% ВВП). Наконец, совокупные расходы расширенного правительства США удерживались на уровне 35-36% ВВП, то есть в среднем были на 20-30 процентных пунктов ВВП ниже аналогичных показателей российского расширенного правительства. Следовательно, балансирование федерального бюджета путем дальнейшего сокращения непроцентных расходов было не только необходимым, но и возможным, причем как в 1992-1997 гг., так и в 1998 г. Однако власти этого не сделали. Долговой кризис стал неизбежным [11]. 

     2.2 Денежно-кредитное регулирование в России на современном этапе 

     Основным  механизмом стерилизации денежной массы  в России пока является Стабилизационный фонд. Отчисления рассчитываются на основе мировой цены на нефть: чем она выше, тем большая доля экспортной пошлины на нефть поступает не в бюджет, а в этот фонд. Такая система, успешно выполняя функцию по стерилизации денежной эмиссии, связанной с валютной выручкой от продажи нефти, не может повлиять на рост денежного предложения, обусловленного притоком иностранного капитала. Не исключена ситуация, когда мировая цена на нефть окажется довольно низкой, а приток капитала достаточно большим. В этом случае отчисления в Стабилизационный фонд будут небольшими и существенно не повлияют на ограничение денежной эмиссии [12,13].

     Кроме того, механизм управления Стабилизационным фондом входит в противоречие с задачей  стерилизации притока капитала. В  качестве агента Правительства РФ Банк России должен отчисления в указанный фонд конвертировать в иностранную валюту для: инвестирования ее в разрешенные активы за рубежом, для чего должен эмитировать рубли. Но в качестве органа денежно-кредитного регулирования он обязан изымать избыточную рублевую ликвидность, образовавшуюся в результате притока капитала. Не исключена ситуация, когда Банку России придется одновременно проводить две прямо противоположные операции, что неправомерно [12,13].

     При сохранении за Банком России обеих  функций последнее противоречие должно решаться четкой, по-видимому, нормативно закрепленной расстановкой приоритетов между инфляцией и управлением активами Стабилизационного фонда. С точки зрения общеэкономической логики приоритетность борьбы с инфляцией выглядит достаточно обоснованной, но при этом приходится мириться с повышением рисков при вложении средств Стабфонда и с потерей части потенциальных доходов от их размещения. Другим вариантом явилось бы наделение функцией управления его средствами иного агента [12,13].

     Для анализа проблем современной  денежно-кредитной политики обратимся сначала к международному опыту с целью выявления основных причин появления массового притока капитала, совпадавшего с либерализацией финансовых и валютных рынков. Это явление можно было наблюдать, например, в Испании, в Корее и в новых странах Евросоюза в 1990-е годы. В Таиланде, где эти рынки уже были достаточно либерализованы, приток капитала обусловлен существенным снижением внутренних налогов. Также притоку капитала способствуют ожидание укрепления национальной валюты, а иногда — ее стабилизация после периода ослабления. Наконец, капитал привлекает возможность арбитража между мировыми и внутренними процентными ставками.

     Стоит отметить, что такие причины есть и в России, причем первые две из них являются результатом целенаправленной экономической политики. Плюсы от такого притока существенно превышают минусы, но органам денежно-кредитного регулирования необходимо принять меры по его стерилизации. Следовательно, современные макроэкономические условия в России ставят перед ее монетарными властями новую задачу, с которой до сих пор они не сталкивались [12,13].

     Теоретически  стерилизация притока капитала может  осуществляться с помощью целого ряда инструментов. Главным из них являются операции на открытом рынке, то есть поглощение центральным банком денежной ликвидности в обмен на эмиссию ценных бумаг. В развитых странах рынки ценных бумаг настолько велики, что позволяют своим центральным банкам незаметно, без изменения рыночных процентных ставок предлагать экономическим агентам дополнительные бумаги в обмен на их ликвидность. В большинстве стран с переходной экономикой размер финансовых рынков существенно меньше, а в России его по-прежнему можно считать небольшим, несмотря на бурный рост в последние годы. Это обстоятельство существенно ограничивает действенность операций на открытом рынке.

     Ускоренное  наращивание предложения центральным  банком ценных бумаг на относительно небольшом финансовом рынке может  вызвать повышение процентных ставок. Другими словами, операции на открытом рынке могут способствовать как стерилизации притока капитала, так и его дополнительному притоку, причем индикатором являются процентные ставки.

     С целью минимизации рисков для  подобных операций используются наиболее ликвидные и надежные ценные бумаги, как правило, государственные облигации. Облигации других эмитентов применяются только в исключительных случаях. Российский рынок государственных ценных бумаг является ликвидным, но его объемы невелики. На конец 2006 г. внутренний долг по ОФЗ/ГСО составлял всего 1 трлн руб., или 3,8% ВВП. Для сравнения: рынок казначейских облигаций в США в 2006 г. достиг 37% ВВП, то есть был почти в 10 раз больше даже в относительных показателях. Минфином России предусмотрено постепенное наращивание внутреннего долга. В частности, в 2007— 2010 гг. планируется выпуск государственных ценных бумаг на общую сумму в 1,6 трлн. руб. Использование операций на открытом рынке для стерилизации притока капитала необходимо, но не достаточно [12,13].

     Подобная  ситуация довольно часто встречается  на рынках переходных и развивающихся экономик. В некоторых случаях, например в Чили и в Колумбии, нехватку государственных облигаций па рынке пытались компенсировать выпуском новых облигаций, проводимым правительством или государственными предприятиями. Однако это не столько расширило возможности центральных банков по проведению операций на открытом рынке, сколько создало дополнительные расходные обязательства бюджета, которые со временем приобрели угрожающие размеры.

     В Китае для проведения стерилизационных интервенций активно используется первичное размещение облигаций Народного банка Китая. В середине 2006 г. в обращении находились облигации на сумму 2,9 трлн юаней (13,8% ВВП), что более чем в 2 раза превосходило соответствующий показатель предшествующего года. Такой бурный рост выпуска облигаций имеет свои издержки. В условиях постоянного притока капитала удлиняются сроки погашения: если первые выпуски состояли целиком из трехмесячных облигаций, то в сегодняшней рыночной структуре преобладают годовые. Как результат, начала повышаться доходность этого инструмента, что создало угрозу привлечения дополнительного спекулятивного капитала. Для борьбы с этой угрозой Народный банк начал использовать административные меры. В частности, получила распространение практика нерыночного размещения облигаций среди государственных банков. Народный банк обязывает банки выкупать облигации по завышенной цене, если те позволяют себе избыточный рост кредитного портфеля. Подобная  мера дает возможность зафиксировать доходность,  но ситуация не выглядит устойчивой.