Преступность

ПРЕСТУПНОСТЬ (crime) – явление отклоняющегося поведения, представляющее высокую опасность для окружающих нарушителя людей и потому преследуемое по закону. В современном обществе преступлением признается сознательно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным кодексом под угрозой наказания. Преступность считается самым опасным видом «социальной патологии» – отклоняющегося от общепринятой нормы, девиантного поведения.

При совершении каждого преступления вначале возникает мотивация, затем  преступление планируется и исполняется (Рис. 1). Поэтому в качестве основных системообразующих элементов преступления выступают, во-первых, свойства личности потенциального преступника, во-вторых, внешняя среда, то есть социальные условия жизни.

Совершенное преступление с  разной степенью вероятности порождает  один из двух результатов (или их комбинацию). Удачное для преступника нарушение  закона повышает его благосостояние (на схеме этот результат обозначен  знаком доллара), но раскрытие преступления ведет к наказанию нарушителя (на схеме это обозначено знаком тюремной решетки). Вероятность и  величина выгод и потерь от преступления путем обратной связи тоже определяют поведение потенциальных и реальных преступников.

Теории причин преступности.

Причины преступности анализируются  представителями многих наук – юристами, социологами, психологами, экономистами и даже биологами. Однако ни одна из существующих теорий не дает исчерпывающего объяснения всем видам преступлений.

Биологические теории.

Первые попытки объяснения преступлений в основном носили биологический  характер – ученые искали природно обусловленные причины склонности некоторых людей к преступлениям.

Итальянский криминалист Чезаре Ломброзо в 1870-х пришел к заключению, что некоторые люди рождаются с преступными наклонностями. По его мнению, преступные типы могут быть определены по форме черепа. Ламброзо не отрицал влияния общества на развитие криминального поведения, однако полагал, что большинство преступников биологически дегенеративно. Впоследствии идеи о биологической предрасположенности к преступлениям были подвергнуты резкой критике.

Во 2-й половине 20 в. делались попытки связать криминальные наклонности с определенным набором хромосом в генетическом коде. Выдвигались предположения, что среди преступников, совершающих тяжкие преступления, непропорционально высока доля людей с добавочной У-хромосомой. В ряде исследований, проведенных в тюрьмах усиленного режима, был получен результат, показывающий, что такое отклонение имел один из сотни заключенных, в сравнении с одним человеком на тысячу для обычного населения. Однако вскоре у исследователей появилась догадка, что этот результат объясняется малым размером выборок. Исследования на более крупных массивах населения показали, что мужчины с нестандартным набором хромосом не более склонны к совершению насильственных актов, чем с обычным набором.

Таким образом, биологический  подход к объяснению преступности оказался несостоятельным.

Психологические теории.

Психологические теории преступления, как и биологические, связывают преступные наклонности с определенным типом личности.

В 20 в. некоторые психологи, опираясь на идеи Зигмунда Фрейда, предположили, что у небольшой части людей развивается «аморальная», или психопатическая личность. По Фрейду, большинство наших моральных качеств происходят из самоограничений, которым мы обучаемся в раннем детстве. Вследствие особого характера взаимоотношений с родителями у некоторых детей не вырабатываются подобные самоограничения, и, соответственно, отсутствует основное чувство моральности. Психопатов можно описать как замкнутых на себе людей, находящих удовольствие в насилии как таковом.

Психологические теории преступления имеют, в отличие от биологических, рациональное зерно. Однако они в лучшем случае могут объяснить лишь некоторые аспекты преступлений. Хотя незначительное меньшинство преступников действительно имеют личностные характеристики, отличные от остального населения, но такие характеристики присущи отнюдь не всем нарушителям закона.

Социологические теории.

Одним из наиболее важных аспектов социологического подхода является подчеркивание взаимосвязи конформности и отклонений в различных социальных контекстах.

Во-1-х, в современных  обществах существует множество  субкультур, и поведение, считающееся  нормой в одной субкультуре, может  расцениваться как отклонение в  другой.

Во-2-х, в обществе есть сильные различия между богатыми и бедными, и эти различия чрезвычайно  сильно влияют на склонность к преступности представителей различных социальных групп. Одни виды преступлений – такие  как карманные кражи или кражи  со взломом – совершаются в основном людьми из беднейших слоев населения. Другие виды преступлений – растраты или уклонения от уплаты налогов – по определению совершаются людьми, имеющими, наоборот, высокое благосостояние.

В-3-х, само понимание  того, что следует считать преступным поведением, может сильно меняться.

Американский социолог и криминалист Эдвин X.Сазерленд связывал преступление с тем, что он назвал дифференцированной ассоциацией. Идея дифференцированной ассоциации очень проста. В обществе, содержащем множество субкультур, некоторые социальные сообщества поощряют противозаконные действия, а другие – нет. Индивид становится правонарушителем или преступником, объединяя себя с теми людьми, которые являются носителями криминальных норм. Согласно Сазерленду, криминальное поведение усваивается преимущественно в первичных группах – в частности, в группах сверстников. Например, на члена молодежной банды его близкие могут оказывать сильное давление, чтобы он «показал себя», угнав автомобиль.

Американский социолог Роберт К.Мертон, связывавший преступность с другими типами отклоняющегося поведения, также исходит из признания нормальности преступника. Мертон исходил из концепции аномии, предложенной впервые Эмилем Дюркгеймом, и создал теорию девиаций, получившую в наши дни общее признание. Мертон называет аномией состояние напряженности, возникающей в поведении индивида в ситуации, когда принятые нормы вступают в конфликт с социальной реальностью. Например, в американском обществе общепринятые ценности ориентируют человека на «делание денег», т.е. на материальный успех. Те, кто не «преуспел», сталкиваются с осуждением своей очевидной неспособности добиться материального успеха. В такой ситуации возникает большое искушение «продвинуться» любыми средствами, законными или незаконными.

Последователи Мертона  связали его общую теорию девиаций с идеей Сазерленда о дифференцированной ассоциации. Ричард А.Кловард и Ллойд Е.Олин провели исследование в юношеских преступных группировках США. По их мнению, подобные группировки формируются обычно в субкультурных сообществах (например, в негритянских гетто или латиноамериканских кварталах), где шансы на легальное достижение успеха малы, – таких, например, как сообщества этнических меньшинств. Члены подобных группировок принимают желательность некоторых показателей материального успеха, однако их ценности фильтруются в местных субкультурах. В криминальных районах субкультура преступных группировок помогает индивиду пройти путь от детской кражи до взрослой преступной жизни. В районах, не охваченных организованной преступностью, правонарушения, совершаемые группировками, принимают форму драк и вандализма, так как возможность стать частью криминальной структуры для членов группировок практически отсутствует. Те, кто не в состоянии взаимодействовать ни с легальным социальным порядком, ни с преступными групповыми субкультурами, находят альтернативу реальности в употреблении наркотиков.

Оригинальным, хотя и не бесспорным, социологическим  подходом к преступности является теория стигматизации (т.е. наклеивания ярлыков, клеймения). Сторонники теории стигматизации (например, Эдвин Лемерт) интерпретируют отклонение не как некий набор характеристик индивида или группы, а как процесс взаимодействия между людьми с отклонениями и людьми без отклонений. Согласно этой точке зрения, чтобы понять природу отклонения, нужно понять, прежде всего, почему на некоторых людей навешивают ярлык отклоняющихся. Правила, при помощи которых определяются отклонения, и условия, когда эти правила применяются, устанавливаются богатыми для бедных, мужчинами для женщин, старшими для младших, этническим большинством для представителей меньшинств. Например, многие дети лазят в чужие сады, бьют стекла, крадут фрукты и прогуливают занятия. В состоятельных районах эти проступки рассматриваются родителями, учителями и полицией как относительно невинные болезни роста. В бедных районах они будут скорее рассматриваться как проявление преступных наклонностей в раннем возрасте.

Как только на ребенка  навешивается ярлык преступника, он уже заклеймен. Вероятнее всего, учителя и будущие работодатели будут в дальнейшем рассматривать  его и относиться к нему как  к не внушающему доверия. Индивид, на которого смотрят как на «отверженного», снова совершает криминальные действия, тем самым увеличивая разрыв с ортодоксальными социальными нормами. Процесс «научения быть преступником» усугубляется теми же самыми организациями, чьей задачей является корректирование отклоняющегося поведения, – колониями, тюрьмами и приютами.

Теория стигматизации  оригинальна тем, что исходит  из допущения: ни одно действие не является изначально преступным. Определения  криминальности устанавливаются людьми, наделенными властью, путем формулирования законов и их интерпретации полицией, судами и исправительными учреждениями.

Теорию стигматизации  можно критиковать по трем направлениям.

Во-первых, критики  «теории ярлыков» указывают на то, что есть действия, однозначно запрещенные  всеми культурами, – такие как  убийство без самозащиты, насильственное присвоение чужого имущества (разбой).

Во-вторых, в рамках этой теории делается акцент на процессе навешивания ярлыков, в то время  как процессы, которые вызвали  первичное отклоняющееся поведение, уходят из поля зрения. Ясно, что навешивание  ярлыков не совершается произвольно. Различия в социализации, установках и возможностях влияют на то, насколько  люди чувствительны к полученному  ярлыку отклоняющегося и как ведут  себя после этого.

В-третьих, до сих  пор неясно, действительно ли навешивание  ярлыка обладает эффектом усиления отклоняющегося поведения. Как правило, преступное поведение усиливает последующие  подозрения, но является ли это результатом  именно навешивания ярлыков? Судить об этом очень трудно, поскольку  здесь задействовано много других факторов (например, увеличение общения  с другими правонарушителями  или появление новых возможностей для совершения преступлений).

Экономический подход.

В конце 20 в. часто делались попытки применить при анализе криминальных актов интерпретацию рационального выбора. Суть подхода заключается в том, что люди сами выбирают преступные действия, а не принуждаются к этому внешними влияниями. Они просто считают, что есть ситуации, в которых стоит пойти на риск. Люди с «криминальной ментальностью» – это те, кто, несмотря на риск быть пойманными, видят преимущества, которые могут быть получены в ситуации нарушения закона. К такой интерпретации преступления как «особого бизнеса» склонны не только экономисты (как, например, Гэри Беккер), но и многие криминологи.

Исследования показывают, что значительная часть преступных действий (в частности, почти все  мелкие преступления вроде краж без  применения насилия) являются «ситуационными»  решениями. Появляется некоторая возможность, которая слишком хороша, чтобы  упускать ее, – например, человек  видит, что дом пуст, пробует открыть  дверь и обнаруживает, что ему  это удается. Преступников-«профессионалов» не так уж много. Большинство преступников – это «дилетанты», дополняющие доходы из прочих источников участием в кражах и грабежах, если предоставляется такая возможность. Поскольку совершающие преступление люди оказываются чаще всего обычными людьми, то вполне логично объяснять их преступные действия так же, как объясняют и другие, законопослушные действия.

Для подтверждения  тезиса о ситуативности преступлений американский криминолог Флойд Фини изучил группу калифорнийских мужчин-преступников. Более половины из них сказали, что они не планировали заранее преступления, в совершении которых обвинялись. Более 60% преступников заявили, что перед совершением преступления даже не допускали мысли, что их могут поймать. Это убеждение имело основания: в выборку входил человек, совершивший к 26 годам более 1000 грабежей и только один раз осужденный.

Ситуативность преступлений против собственности показывает, насколько  близки криминальные действия к нормальным повседневным решениям. Раз индивид  в принципе готов заняться криминальной деятельностью (как возникает эта  потенциальная готовность к преступлению, могут объяснить другие теории), то многие преступные действия предполагают совершенно обычные процессы принятия решений. Решение взять что-нибудь в магазине, когда никто не видит, не слишком отличается от решения  купить попавший на глаза товар.

Наиболее опасными считаются корыстные преступления, преступления несовершеннолетних, организованная преступность, насильственные преступления, преступления против личности.

Основную массу (75%) корыстных преступлений в современной России совершают так называемые ситуативные преступники, которые действуют в зависимости от обстановки: социально-экономическое положение в стране ухудшается – их число увеличивается; положение улучшается – их становится меньше. Это обычные граждане, которые при подходящих обстоятельствах воруют все, что можно украсть. В категорию корыстных входят также разнообразные экономические преступления: незаконное предпринимательство, «отмывание» украденных денег, фальшивомонетчество, контрабанда, уклонение от налогов, подкуп должностных лиц и т.п.

Насильственные  преступления наиболее опасны, потому что несут угрозу жизни и здоровью людей (даже если бандит, например, не ставит целью специально причинять вред здоровью жертв совершаемых им ограблений). Самая тяжелая разновидность насильственных преступлений – это убийства. В 2003 в России зарегистрировано 29,5 тыс. умышленных убийств. Это больше, чем в США (24 тыс.), хотя численность населения в России гораздо меньше.