Возражения против принципа обязательности третейской оговорки

 

Возражения против принципа обязательности третейской оговорки

Один из принципов цессионного права заключается в том, что уступаемое право переходит к новому кредитору на тех условиях и в том объеме, в каком оно существовало к моменту перехода права (ст. 384 ГК РФ). Значит ли это, что третейская оговорка является обязательным для цессионария "условием" существования уступаемого права? По мнению Л.А. Новоселовой, возможность принудительной защиты является неотъемлемым элементом субъективного права, и, становясь управомоченным субъектом, цессионарий должен считаться принявшим на себя обязанность соблюдать условия принудительной реализации права.

 

Существует и иной взгляд, суть которого сводится к тому, что третейская оговорка представляет собой не материально-правовое соглашение, а процессуальное, поэтому она не может входить в предмет уступки. В.А. Белов считает, что поскольку цедент не отвечает за эксцессы при осуществлении права, то несправедливо возлагать на цессионария бремя соблюдения тех условий, о защите которых договорился цедент.

 

Еще один аргумент, связанный с процессуальным характером третейской оговорки, выдвинут О.Ю. Скворцовым: разбирательство гражданских споров основывается на принципе диспозитивности, что неизбежно предполагает наличие воли на значимые процессуальные действия со стороны лица, заинтересованного в их совершении. Применительно к обсуждаемой проблеме это означает, что признание принципа следования третейской оговорки за уступаемым правом влечет за собой то, что цессионарий оказывается "заложником" чужой воли и вследствие этого не может реализовать свои основные процессуальные права, вытекающие из процессуального принципа диспозитивности.

 

Таким образом, возражения против обязательности третейской оговорки для цессионария можно свести к двум группам: 1) возражения материально-правового характера и 2) возражения процессуального характера. Обобщить их содержание можно следующим образом.

Право на разрешение спора третейским судом не является элементом гражданского правоотношения (в данном случае обязательства). Последнее включает в себя право лица требовать определенного поведения от обязанного лица и корреспондирующую этому праву обязанность должника совершить некие действия либо воздержаться от их совершения. Право на разбирательство спора определенным судом (государственным, третейским и т.п.), или иначе - право на иск, не входит в структуру субъективного гражданского права, а представляет собой самостоятельное право, тяготеющее к сфере публичного права. Процессуальные же права предметом уступки быть не могут (материально-правовое возражение). Вопрос о частноправовом либо публично-правовом характере гражданско-процессуальных прав имеет весьма солидную историю. Сегодня подавляющее большинство процессуалистов говорят о публичном характере процессуальных отношений, так как одной из сторон этих отношений является субъект, наделенный дискреционной властью, - суд. Это в полной мере касается и отношений между участниками третейского разбирательства и третейским судом: они также являются публично-правовыми, поскольку основаны на выполнении третейским судом ряда публичных функций.

 

Дело подведомственно третейскому суду только в случае положительного (явно выраженного) согласия участников третейского разбирательства на разрешение спора третейским судом (п. 1 ст. 5 Федерального закона от 24 июля 2002 г. "О третейских судах в Российской Федерации"). Совершенной натяжкой выглядит предположение о том, что, вступив в отношения с цедентом по поводу приобретения права из договора, содержащего третейскую оговорку, цессионарий тем самым выражает свое согласие с третейской оговоркой. Поэтому распространение третейской оговорки на цессионария противоречило бы основополагающему принципу третейского разбирательства - добровольности подчинения сторон спора третейской юрисдикции (процессуальное возражение).

 

Позиция арбитражных судов

Судебная практика по изучаемому вопросу неоднородна. В практике Президиума ВАС РФ встречается дело, в котором суд достаточно уверенно высказался о том, что третейская оговорка, помещенная в договор, является обязательной для цессионария, приобретшего требование из этого договора.

 

Цессионарий, предъявляя иск в арбитражный суд, полагал, что арбитражная оговорка как соглашение сторон является самостоятельным, не зависящим от основного договора условием и имеет не материально-правовой, а процессуальный характер и поэтому не могла быть передана ему по договору цессии.

ВАС РФ, рассматривая дело в порядке надзора, со ссылкой на ст. 384 ГК РФ указал, что предъявление иска в защиту нарушенных прав представляет собой одну из составных частей содержания права требования, перешедшего к новому кредитору. По мнению суда, сохранение ранее установленного сторонами порядка разрешения споров не ущемляет прав цессионария и позволяет обеспечить надлежащую защиту интересов должника. На этом основании в удовлетворении протеста было отказано.

 

Вместе с тем существует обширная практика, в которой суды высказывали иную позицию: третейская оговорка связывает должника и цедента, но не имеет значения для цессионария. Например, по одному из дел окружной суд высказался следующим образом: "Автоматический переход к цессионарию обязательств соблюдения третейской оговорки цедента, содержащейся в договорах перевода долга и уступки права требования, произойти не может, так как влечет нарушение процессуальных прав цессионария на защиту своих прав и лишает его возможности самостоятельно определять подсудность соответствующего спора при восстановлении нарушенного права".

 

Пути разрешения конфликта интересов

Вполне очевидно, что в основании противоречий в подходах судов к разрешению обсуждаемой проблемы лежит столкновение двух исключающих друг друга интересов - интереса должника в сохранении юрисдикционного режима, с которым он был согласен при заключении договора, и интереса цессионария, который, приобретая право из договора с третейской оговоркой, тем самым рискует оказаться в нежелательном для него юрисдикционном режиме. Таким образом, преодоление данного конфликта и должно составить разрешение анализируемой проблемы.

По мнению Л.А. Новоселовой, обозначенный конфликт интересов может быть снят при помощи принципа неизменности положения должника при уступке, а "вывод цессионария из-под действия третейской оговорки существенно затрагивает положение должника, согласившегося на определенные условия предъявления к нему искового требования".

Действительно, сохранение положения должника при уступке - это важнейший принцип, основа основ цессии. Однако он касается только материально-правовых отношений, в которых участвует должник, и не может затрагивать его процессуального положения. Право же на рассмотрение дела в суде (право на иск) не является элементом материально-правового положения должника, поэтому указанный принцип на него не распространяется.

 

Сохранение третейской оговорки в отношении цессионария можно было бы попытаться обосновать таким соображением: лицо, приобретая право, ознакомилось или должно было ознакомиться с документами, подтверждающими это право (что представляется нормальным образом действий любого разумного цессионария), и потому неизбежно знало или должно было знать о наличии третейской оговорки; если бы цессионария не устраивал режим третейской подведомственности, установленный договором между должником и цедентом, он вполне мог бы отказаться от приобретения права. Поэтому при выборе интереса, подлежащего защите, - интереса должника, рассчитывавшего на действие третейской оговорки при заключении договора, или интереса цессионария, который знал или должен был знать об оговорке, - следует отдать приоритет интересу должника. Однако данный вывод является ошибочным.

Во-первых, предположение о том, что цессионарий непременно знает или может знать о третейской оговорке, далеко не всегда соответствует действительности. На практике распространено заключение третейских соглашений посредством составления отдельных документов - вполне вероятно, что недобросовестный цедент по тем или иным причинам не предоставит цессионарию текст третейского соглашения. Если же допустить приведенный случай в качестве исключения из правила обязательности третейской оговорки для цессионария (по принципу "знал или мог знать - не знал и не мог знать"), то получается, что способ защиты приобретенного цессионарием права будет зависеть от добросовестности поведения цедента, т.е. третьего лица, что представляется совершенно несправедливым.

Во-вторых, в ряде случаев цессионарий вообще не высказывает свою волю на приобретение права, но приобретает его в силу закона (случаи цессии в силу закона). При этом объяснение сохранения действия третейской оговорки против цессионария тем, что он знал или мог знать о ней, выглядело бы просто абсурдным.

В-третьих, соображение, что всякий должник заинтересован в том, чтобы иск против него рассматривался третейским судом, является не более чем предположением. Вполне возможно, что инициатором включения оговорки был кредитор, а должник лишь подчинился этой инициативе, и уступка права из такого договора стала благом для должника. Таким образом, какого-либо общего обоснования сохранения третейской оговорки по отношению к цессионарию на почве его гипотетического знания о ней построить не удается.

При разрешении исследуемой проблемы необходимо учитывать, что всякий должник, заинтересованный в стабильности (в том числе и субъектной) собственных договорных связей, может настоять на включении в договор оговорки о запрете уступки требований, возникших в отношении него из этого договора, без его (должника) на то согласия. По всей видимости, это позволит должнику, если он того пожелает, добиваться сохранения третейской подведомственности посредством выдачи своего согласия на уступку в обмен на подтверждение цессионарием силы третейской оговорки. Этот же прием может стать надежной защитой от недобросовестного поведения цедента, в случае если тот намеревается совершить уступку (например, аффилированному лицу) исключительно с целью избежать рассмотрения дела в третейском суде.

Итак, очевидно, что интерес должника в сохранении третейской оговорки (если он, конечно, имеется) вполне может быть защищен посредством запрета уступки права без согласия должника, помещенного в договор. Защита этого интереса распространением действия оговорки на всякого цессионария представляется избыточной и существенно затрагивающей процессуальные права цессионария. Следовательно, искомый принцип, который позволит разрешить конфликт интересов должника и цессионария, должен быть сформулирован следующим образом: третейская оговорка не распространяется на цессионария.

Однако в практике, помимо ситуаций, когда в неподчинении третейской оговорке заинтересован цессионарий, встречаются и такие, когда цедент уступает право, возникшее из договора, в котором была помещена третейская оговорка, после чего цессионарий предъявляет иск в третейский суд и выигрывает его, а на стадии получения исполнительного листа должник заявляет о незаконности решения третейского суда со ссылкой на то, что кредитор не был участником третейского соглашения.

 

Здесь, казалось бы, следует поддержать кредитора, который согласился подчиниться третейской оговорке, хотя и не был ее участником. Но с формально-логической точки зрения возникает явное затруднение: если мы признаем, что оговорка необязательна для цессионария, это означает, что она необязательна и для должника. В противном случае получается какая-то невообразимая и не имеющая рационального юридического объяснения правовая конструкция, состоящая из односторонне обязывающего волеизъявления должника на рассмотрение иска против него в третейском суде и неопределенной фигуры на другой стороне, которая посредством совершения конклюдентного действия (подачи иска в третейский суд) принимала бы это волеизъявление должника.

Таким образом, наиболее приемлемым в анализируемой ситуации представляется следующее решение: если цессионарий желает, чтобы его спор с должником исследовался в том третейском суде, который был указан в договоре, породившем приобретенное право, он должен достичь с должником соответствующего соглашения. И только в этом случае третейский суд будет вправе рассматривать спор между цессионарием и должником (к такому же выводу пришел суд по означенному делу).

 

Итак, подытожим результаты изучения проблемы сохранения третейской оговорки в отношениях между должником и цессионарием:

- третейская оговорка необязательна для цессионария, так как он не выступает стороной третейского соглашения. Кроме того, право на иск не является элементом материального гражданского права и потому не подчиняется последствиям уступки права;

- при уступке права третейская оговорка утрачивает свое действие и в отношении должника, поэтому цессионарий, желающий, чтобы спор между ним и должником рассматривал третейский суд, указанный в договоре, породившем приобретенное право, должен заключить с должником новое третейское соглашение;

- интерес должника в том, чтобы иск против него подлежал разбору в конкретном третейском суде, обозначенном в договоре между ним и цедентом, может быть защищен посредством помещения в договор оговорки о запрете уступки без согласия должника. В этом случае должник получает возможность обусловливать свое согласие с уступкой заключением нового третейского соглашения между ним и цессионарием.

БЕВЗЕНКО Р.С.