Понятие и виды договоров

22

Содержание

Введение

1. Сущность гражданско-правового договора

1.1. Понятие договора

1.2. Свобода договора

1.3. Содержание договора

1.4. Способы заключения договора

2. Виды гражданско-правовых договоров

2.1. Общие классификации гражданско-правовых договоров

2.2. Организационные и имущественные договоры. Возмездные и безвозмездные договоры

2.3. Публичные договоры и договоры присоединения, договор в пользу третьего лица

Заключение

Список литературы

1. Д6
Б51 Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии / Под ред. В. М. Нечаева; Пер. с нем. Б. М. Брамсона и др. СПб.: Сенатская Типография, 1910. 407 с.

2. C6
Г385 Германское право. Ч. 1. Гражданское уложение = Teil 1, Burgerliches Gesetzbuch / Науч. ред. В. В. Залесский; Авт. введения В. Бергман, Е. А. Суханов; Пер. с нем. А. А. Лизунов и др. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. 552 с.

3. Д6
Г63 Гольденринг. Дух нового германского гражданского уложения / Пер. с нем. Ал. Бугаевского. СПб.: Юрид. книжный магазин Н. К. Мартынова, 1900. 26 с.

4. С6
Г756 Гражданское уложение Германии: Вводный закон к Гражданскому уложению: Пер. с нем. / Науч. ред. А. Л. Маковский и др. М.: Волтерс Клувер, 2004. 816 с.

5. С6
Г756 Гражданское уложение Германии: Вводный закон к Гражданскому уложению: Пер. с нем. / Науч. ред. А. Л. Маковский и др. 2-е изд., доп. М.: Волтерс Клувер, 2006. 816 с.

6. Д6
Г756 Гражданское Уложение Германской Империи / Пер. с нем.; Приложение к "Журналу Министерства юстиции" (1898 г.). СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1898. 374 с.

7. Д6
Г756 Гражданское Уложение Германской Империи / Пер. с нем.; Приложение к "Журналу Министерства Юстиции" (1898 г.). СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1898. 505 с.

8. С221
Д131 Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности / Пер. с фр. В. А. Туманова. М.: Международные отношения, 1997. 400 с.

9. С221
Д131 Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности / Пер. с фр. В. А. Туманова. М.: Международные отношения, 1998. 400 с.

10.С221
Д131 Давид Р. Основные правовые системы современности: Сравнительное право / Пер. с фр. М. А. Крутоголова и В. А. Туманова; Авт. вступит. статьи В. А. Туманов. М.: Прогресс, 1967. 496 с.

11. С221
Д131 Давид Р. Основные правовые системы современности / Пер. с фр. и вступит. статья В. А. Туманова. М.: Прогресс, 1988. 496 с.

12. С6
К534 Книпер Р. Закон и история: О состоянии и изменениях Германского Гражданского Уложения; Пер. с нем. З. М. Ногайбай; Предисл. М. К. Сулейманова; Ред. Ш. Асьянова, Л. Шатбершвили. Алматы; Баден-Баден: Номос, 2005. 278 с.

13. Д6
Р161 Раевич С. И. Гражданское право буржуазно-капиталистического мира в его историческом развитии, 1789–1926: Франция, Италия, Польша, Голландия, Румыния, Российская империя, Австрия, Германия, Швейцария: Научно-политической секцией Государственного ученого совета допущено в качестве учебного пособия для вузов. М.; Л.: Госиздат, 1929. 310 с.

14. С6
С128 Савельев В. А. Гражданский кодекс Германии: История, система, институты. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрист, 1994. 96 с.

15. С6
Ш244 Шапп Я. Основы гражданского права Германии: Учебник / Пер. и предисл. К. Арсланова. М.: БЕК, 1996. 304 с.

16. С221
Ц251 Цвайгерт К. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 1. Основы / Пер. с нем. Ю. М. Юмашева. М.: Международные отношения, 1998. 480 с.

17. С221
Ц251 Цвайгерт К. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. Договор. Неосновательное обогащение. Деликт / Пер. с нем. Ю. М. Юмашева. М.: Международные отношения, 1998. 512 с.

18. С221
Ц251 Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 1. Основы / Пер. с нем. М.: Международные отношения, 1995. 479 с.

19. С221
Ц251 Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. / Пер. с нем. Ю. М. Юмашева. М.: Международные отношения, 1998. 480 с.; 512 с.

Источник информации:
личные данные ( )

Информация обновлена:26.10.2006

                                                           Введение

      В истории права ХIХ век нередко называют веком кодификаций.Пришедшая к политической власти буржуазия стремилась к законодательному оформлению своих основных юридических принципов: формального равенства, автономии личности, свободы и неприкосновенности собственности. В начале века эти принципы закрепил во Франции знаменитый Кодекс Наполеона (1804г.).В конце века в Германии принимается известный законодательный акт- Гражданский Кодекс 1896 года или Германское гражданское уложение (БГБ).[1] Можно без преувеличения  сказать, что в континентальной (романо-германской)системе права германский Гражданский Кодекс наряду с французским является наиболее выдающимся достижением буржуазной юридической мысли. Как и Кодекс Наполеона , он приобрёл мировую известность и оказал значительное влияние на законодательство ряда государств (Японии, Китая, Греции, дореволюционной России и др.). В самой Германии составление БГБ[2] было целой эпохой. В истории германского права вообще не было другого события, которое могло бы сравниться по своей всеобщности и глубине с тем, которое совершилось благодаря введению в действие общего гражданского кодекса ,-подчёркивает германский учёный-юрист Фр.Бернгефт[3]. ГК 1896 года действует в Германии с отдельными исправлениями и дополнениями до настоящего времени.                                                                                                                          Значение БГБ не исчерпывается его практическими и научными достижениями. Оно связано также с особенностями исторических условий и временем создания этого законодательного акта. Принятый почти столетие спустя после Кодекса Наполеона , в эпоху перехода капитализма в высшую стадию, ГК 1896 года представляет особый интерес  для истории права.                                                                                                                                              В XIX веке в странах континентальной Европы кодификация гражданского законодательства строилась на основе использования одной из двух наиболее известных и распространенных систем гражданского права - институционной или пандектной. Институционная система, берущая начало от системы «Институций» крупнейшего римского юриста классической эпохи Гая, исходит из последовательного деления гражданского права на три основных раздела: правовое положение субъектов («лица»); объекты права и соответствующие им имущественные права («вещи»); способы их реализации и защиты («иски»), включавшие правила обязательственно-правового и даже процессуально-правового характера. Она рассчитана на сравнительно мало развитую дифференциацию. Более тщательно разработана пандектная система, созданная в XVIII-XIX вв. германскими правоведами на базе проведенной ими всеохватывающей «пандектной» систематизации источников римского частного права (прежде всего, Юстиниановых Дигест). Ее основным достижением и характерной особенностью как раз и стало выделение Общей части, а также четкое обособление вещных прав от обязательственных (впервые последовавшие в Саксонском гражданском уложении 1863 г.) и разделение материальных и процессуальных норм. По такой системе построено Германское гражданское уложение 1896 г. Оно стало базой для развития германской системы, с теми или иными модификациями использованной в ряде других государств. Разумеется, данные системы представляют собой лишь самые общие схемы, значительно развитые и усовершенствованные впоследствии. В частности, в них пришлось отражать развитие и дифференциацию обязательственного права, включать институты «интеллектуальной» и «промышленной собственности», отсутствовавшие в период их создания, а позднее - регламентацию других личныхнеимущественныхправ.
       Вопросы правового регулирования гражданского права всегда привлекали к себе внимание цивилистической мысли. Начало исследования данного института в России относится к дореволюционному периоду в связи с разработкой в конце XIX века проекта Гражданского Уложения Российской империи и связано с именами К.Н.Анненкова, Е.В.Васьковского, А.М.Гуляева, Д.И.Мейера, К.Неволина, К.П.Победоносцева, И.А.Покровского, В.И.Синайского, Н.Н.Товстолеса, В.М.Хвостова, Г.Ф.Шершеневича. Между  тем, если историко-правовое значение Германского ГК 1896 года осталось неизменным, то его практическое значение даже увеличилось в связи с объединением  Германии, резким увеличением деловых,в том числе частно-правовых,связейотечественногобизнесасГерманией.
      Цель настоящей работы – исследование Германского гражданского уложения1896г.
      Задачиработы:
- изучить особенности процесса принятия Германского гражданского уложения1896г;
- изучение особенностей вещного и обязательственного права по Германскомугражданскомууложению1896г;
- изучение особенностей брачно-семейных отношений и наследственного права согласно указанному нормативно – правовому акту.
Объект исследования составляют урегулированные нормами гражданского права общественные отношения в рамках Германского гражданского уложения1896г.
Предмет исследования: Германское гражданское уложение 1896г. как источникправа.
Методологическую основу исследования составили наряду с основным методом диалектики частно-научные методы: формально-логический, сравнительно-правовой, системно-аналитический, исторический, описательный и другие методы.

История создания общегерманского гражданского кодекса

Договоры и обязательства из недозволенных действий:
общая характеристика
Обязательства, юридически регулирующие обширную область товарно-денежных отношений, традиционно занимали в законодательствах место, следующее за вещным правом (правом собственности, владением и др.). Характерной внешней особенностью германского ГК является выдвижение на первое место обязательственного права. Это выдвижение подчеркнуло возросшее значение капиталистического, товарно-денежного хозяйства, перед интересами которого отступили на второй план традиционные институты, связанные с правом собственности, господствующие еще в Кодексе Наполеона.
Наиболее распространенным способом возникновения обязательственных правоотношений традиционно является договор. Это — важная юридическая форма капиталистического перераспределения материальных благ. Договорному праву следует уделить поэтому особое внимание.
Прежде всего, нужно отметить, что БГБ в соответствии с принятой установкой не дает определения ни обязательства в целом, ни договора в частности, как это делает, например- знаменитая ст.1101 Кодекса Наполеона. Можно, однако, реконструировать наиболее существенные черты понимания германского договора, сопоставляя отдельные положения БГБ. Во-первых, согласно § 145, «если кто-либо предложит другому заключение договора, то он связывается этим предложением...». Иными словами, договор понимался как юридическая связь. установленная между несколькими лицами. Во-вторых, согласно §241. «на основании обязательственного отношения кредитор имеет право требовать от должника совершения условленного предоставления (удовлетворения). Предоставление может заключаться и в воздержании...». Значит, содержанием договора могло быть как положительное действие, так и воздержание от такового. Такой юридический состав по существу не отличался от состава французского договорного обязательства (ст. 1101) и их общего римского источника.
В германском ГК в основу договорного права был положен классический буржуазный принцип свободы договора. В Мотивах к проекту кодекса этот принцип неоднократно упоминается как руководящий. Например: «Основной принцип, который господствует в обязательственном праве,—свобода договора—для права вещного значения не имеет...» или «В ситу принципа свободы договора, господствующего над правом обязательственных отношений, стороны могут определить по взаимному добровольному соглашению свои взаимные правовые и коммерческие отношения...»3.
Иными словами, ГГУ исходил из идеи всемогущества и автономии частной воли. Основанный на такой общетеоретической предпосылке принцип свободы договора означал предоставление частным лицам обширных правомочий для установления любого юридического отношения, лишь бы оно не противоречило немногочисленным общим предписаниям закона. Достаточно напомнить знаменитое правило ст. 1134 Кодекса Наполеона. ярко выразившее идею самозаконности частной воли: «Соглашения. законно заключенные, занимают место закона для тех, кто их заключил». БГБ, как уже подчеркивалось выше, не знает столь широко формулированных норм, однако в Мотивах и Протоколах к проекту кодекса его создатели неоднократно выражали аналогичные мысли. «Надо предоставлять гражданам, — подчеркивалось в Протоколах, — право заключать договоры даже необычного содержания». Характерно' и рассуждение составителей Кодекса о существе юридической сделки: «выражение частной воли, направленное на то, чтобы вызвать правовой результат, которое согласно правопорядку наступает потому, что его хотело действующее лицо»4.
Итак, «в обязательственном праве, - как заявляет известный ученый-юрист5.- победоносно проведен великий принцип индивидуализации. Почти все. что касается формы и содержания договора, предоставлено свободному усмотрению сторон».
Свобода и обширность власти частных лиц по установлению договорных обязательств умерялись обычными для буржуазного гражданского законодательства немногочисленными легальными условиями их действительности. Несоблюдение таких условий является основанием для признания договора ничтожным (недействительным). БГБ как и Кодекс Наполеона, конечно, не допускал договоры, «прямо нарушающие какие-либо предписания закона» (§ 309). Ряд требовании предъявлял германский кодекс к дееспособности лиц, заключающие сделку (§ 104-115). В этом вопросе уже имелись существенные отличи? норм германского и французского кодексов. По германскому ГК, круг лиц, способных заключать юридическую сделку (договор), гораздо шире, чем по Кодексу Наполеона. Как известно, последний в течение всего XIX в. признавал неспособными к заключению договора несовершеннолетних (лиц. не достигших 21 года) и замужних женщин (в случаях, указанных в законе—ст. 1124). БГБ в числе лиц, лишенных дееспособности (§ 104), вообще не упоминает замужних женщин и лишает дееспособности только несовершеннолетних, не достигших 7-летнего возраста. Несовершеннолетние старше этого возраста признаются германским правом уже ограниченно дееспособными, и договоры, ими заключенные (даже без согласия законного представителя), считаются в определенных пределах действительными с самого начала (§106 и 110). В числе прочих причин, объясняющих столь существенное расширение круга лиц, способных к заключению юридических сделок, нужно выделить социальную: усилившееся включение несовершеннолетних и женщин в систему капиталистического хозяйства (фабричный труд малолетних, женщин)6. Другое важное юридическое отличие норм германского ГК от Кодекса Наполеона в вопросе об обязательных условиях действительности договоров заключалось в следующем. Если французский ГК требовал для действительности договора согласия сторон (ст.1108). означающего, по утверждению французской юридического доктрины, согласие воль (то есть внутреннего, психического акта) сторон7, то БГБ придал главное значение волеизъявлению сторон (то есть внешнему выражению воли). Германский Кодекс рассматривает многочисленные случаи противоречий действительной воли и выражения (внешнего) этой воли сторонами в договоре (целая глава—§ 116-144—трактует эти и другие вопросы, связанные с волеизъявлением). Чисто юридический аспект теорий «воли» и «волеизъявления», весьма сложных по существ не требует выяснения в рамках данной работы. Для целей историко-правовых достаточно, во-первых, выделить сам факт неодинакового законодательного решения этого важного юридического вопроса германским и французским кодексами и. во-вторых, наметить некоторые реальные его последствия. К их числу, надо полагать, относится следующее, зафиксированное германским буржуазным ученым юристом: «БГБ значительно увеличил количество случаев, в которых сделка. несмотря на отсутствие воли, действительна по соображениям прочности оборота»8. Очевидно, что последняя фраза, выраженная абстрактным языком, обозначает в социально-экономической действительности Германии только одно — стабильность капиталистического обмена товарами. Итак, принятая германским ГК новая «теория волеизъявления» была призвана придать обязательственным (договорным) связям большую определенность и стабильность в интересах капиталистического оборота. Надо отметить также, что германская «теория волеизъявления» является с точки зрения теоретико-юридической более тонким юридическим инструментом для решения сложной проблемы выяснения действительных намерении сторон в обязательственном правоотношении.
Как общее правило, для действительности договора БГБ не требует специальной формы. «Все, что касается формы и содержания договоров, - подчеркивает уже известный И. Колер,—предоставлено свободному усмотрению сторон»9. Кодекс установил обязательную форму (письменную или судебную) только для отдельных договоров. Такая форма была безусловно необходима, например для сделок с недвижимостями (землей, имениями).
Форма договора имела основополагающее значение по БГБ для особого вида обязательств — абстрактных. Их существование в БГБ — особенность этого кодекса. Абстрактные договоры не допускались в принципе Кодексом Наполеона. Отличительная черта абстрактного обязательства (отвлеченного обещания уплаты долга, векселя) состояла в полном разрыве с принятым в договорном праве основанием (каузой). Предметом обязательства здесь являлось само обещание, облеченное в письменную форму. § 780 ГК так и определил этот договор: «договор, по которому должник обещает удовлетворение с тем, чтобы обещание послужило самостоятельным основанием обязательства...». Отвлеченное обещание уплаты долга в соответствии с этим параграфом «действительно только в случае облечения обещания в письменную форму». Абстрактный характер таких обязательств (отрыв от каузы) резко усиливал их мобильность (право переуступки), что было весьма выгодно капиталистическому обороту и особенно крупным капиталистическим объединениям (банкам), обладающим большими активами и вступающим в многочисленные договорные связи. А вот для группировок средней и мелкой буржуазии — экономически более слабых контрагентов — абстрактные, формальные договоры были весьма опасны. Представители именно такой буржуазии чаще оказывались в роли должников по этим обязательствам. Им очень трудно представить юридические возражения против векселя, так как обязательства с абстрактным характером сохраняли свою силу независимо от причины (каузы), послужившей основанием для такого договора. Не случайно Кодекс Наполеона, бережно защищавший интересы французского крестьянства и других слоев мелкой и средней буржуазии, не допускал абстрактных обязательств. Их наличие в БГБ надо признать поэтому значительной уступкой крупной германской буржуазии, промышленникам-монополистам и банкирам.
В целом легальные ограничения свободы договоров в БГБ немногочисленны и принципиально мало отличаются от аналогичных в Кодексе Наполеона (с отмеченными выше особенностями). Однако для БГБ характерен особый вид внеюрндических ограничений действительности договоров, малоизвестный французскому кодексу. Речь идет об уже упоминавшихся выше социально-этических критериях «доброй совести» и «добрых нравов». Кроме известного § 138 ГК, прямо признающего недействительной всякую сделку, противоречащую «добрым нравам», и разбираемого ранее, в Общей части БГБ, посвященной обязательствам, еще два весьма характерных правила, имеющих большое значение для судебной практики. Первое из них объявило, что «договор следует толковать согласно требованиям доброй совести и принимая во внимание обычаи гражданского оборота» (§ 157). Второе обязало должника «производить исполнение так, как-того требует добрая совесть, сообразуясь с обычаями гражданского оборота»(§ 242).
Таким образом, БГБ контролирует внеюридическими критериями не только заключение договорных обязательств (§ 138), но и их исполнение и толкование. Ничего подобного не знал Кодекс Наполеона. Провозглашенный им принцип свободы ограничивался только обычными малочисленными легальными требованиями. ГК Германии. также предоставив частным лицам формальную свободу в области договорного права, по существу предоставил судебным органам государства значительные полномочия по толкованию договорных правоотношений вплоть до признания их недействительности. Судейское усмотрение становится по существу средством реального ограничения (регулирования) свободы договоров в соответствии с классовым пониманием «добрых нравов» и «доброй совести».

Литература
1. Савельев В.А. Гражданский кодекс Германии (история, система, институти): Учеб. пособие. – М. Юрист 1994.
2. Бернгефт Фр. Гражданское уложение Германской империи в процессе его образования. - СПб., 1910.-С.
3. Покровский И. Указ. соч. - С.275-276; Раевич С. Указ. соч.
4. Колер И. Указ. соч.-С.814; Раевич С. Указ. соч.

5. 8. Германские гражданское уложение (из интернета)

Значительной вехой в развитии буржуазного гражданского права явилось принятое в 1896 г. и вступившее в силу с 1 января 1900 г. Германское гражданское уложение (ГГУ). Нередко в литературе используется термин БГБ (BGB), по начальным буквам официального, немецкого названия -Burgerlicnes Gesetzbuch. Большое, значение этого памятника в истории права определяется тем, что в нем не только отразились особенности экономической и политической жизни Германии конца XIX в. , ставшей мировой державой, но и аккумулировались новые и характерные для эпохи индустриального капитализма тенденции в развитии буржуазного и гражданского права в целом. Не случайно следы влияния ГГУ в ряде гражданских кодексов начала XX в. проступают уже значительно более отчетливо, чем ГК Франции (например, в Бразилии, Китае и др. ).

Разработка императорского гражданского кодекса в Германии началась сразу же после 1873 г. , когда была принята поправка к конституции, относящая гражданской право к компетенции империи. Первый проект Уложения был составлен лишь в 1888 г. , но он был отвергнут, поскольку слишком откровенно следовал римскому праву и был чрезмерно сложным. Второй проект, подготовленный в 1895 г. , напротив, приветствовался буржуазией, которая б ценила его как "победу германского духа над римским".

Германское гражданское уложение было построено по пандектной системе. Рассмотрению; отдельных институтов в нем предшествовала общая часть, составившая первую книгу. Во второй книге в отличие от Саксонского уложения излагалось обязательственное право. Последующие книги посвящались вещному, брачно-семейному и наследственному правую .

Уложение состояло из 2385 параграфов, многие из которых были перегружены терминами, сложными для понимания технико-юридическими конструкциями. Язык ГГУ по сравнению с ГК Наполеона был тяжеловесным, но юридически более точным и совершенным, отражающим достижения германской науки гражданского права в XIX в.

В разработке целого ряда положений ГГУ делает несомненный шаг вперед по сравнению с кодексом Наполеона. Так, Уложение не только признает юридическое лицо, но м посвящает ему специальную главу. : Германское уложение выделяет два, вида юридических лиц: ферейны (общества) и учреждения. Под Ферейнами понимаются союзы лиц, с которыми входящие в их состав лица связаны членскими правами и обязанностями. Учреждения образуются в силу волеизъявления частных лиц, выделяющих для достижения определенной цели необходимое имущество.

По Уложению, общество (Verein), если оно не имеет хозяйственных целей, приобретает гражданскую правоспособность путем внесения записи в специальный реестр при суде, с соблюдением лишь установленных в Уложении общих, правил. Общества, ставящие перед собой хозяйственные цели, приобретают правоспособность в результате правительственного разрешения, которое выдается отдельными германскими государствами - членами союза. Правоспособность и устройство общества определяется в его уставе; в нем же фиксируется порядок выборов правления и круг его деятельности. В § 43 предусматривается возможность лишения общества правоспособности, "если вследствие противозаконного постановления общего собрания или противозаконного образа действия правления оно угрожает общественным интересам".

В Германском уложений нет противопоставления права и морали, наоборот, его авторы стремились ввести в гражданское право моральные нормы. Новая концепция права, в частности идея "социальности" права, находит свое наиболее четкое выражение в § 226, где в общей форме говорится: "Не допускается осуществление права, если целью такого осуществления может быть только причинение вреда другому". Хотя пределы действия данного параграфа (положения) были ограничены (вред должен составлять единственную цель незаконного действия), его закрепление в германском праве было весьма симптоматичным.

Такого рода забота о "справедливости" проходит через все Уложение. Например, в § 228 законодатель считает нужным подчеркнуть, что повреждение или уничтожение чужой вещи не является противоправным, когда оно совершено, чтобы "отразить от себя или другого опасность", которую нельзя предотвратить иным путем, или при условии, "если причиненный при обороне вред не стоит вне соответствия с размерами опасности". В главе, трактующей о содержании права собственности, указывается, что собственник властен распоряжаться вещью по своему усмотрению и устранять других от всякого на нее воздействия, но настолько, "насколько тому препятствует закон или права третьих . лиц" . (§. 903).

В § 905 в общей форме указывается, что "право собственника земельного участка простирается как на пространство, находящегося под поверхностью, так и на недрах земли". Но здесь уже учитываются и потребности окрепшего капиталистического предпринимательства, в основе которого лежит свободный доступ промышленника к разработке недр, воздухоплаванию и т. д. : "Собственник не может, однако, воспретить воздействие, происходящее на такой высоте или на такой глубине, что устранение его не предоставляет для него интереса". Новую, более высокую ступень промышленного. развития отражает и § 906, в соответствии с которым собственник земельного участка не мог воспрепятствовать проникновению к нему с другого участка газов, паров, запаха, дыма, копоти, теплоты, шума, сотрясения и т. д. , если "такое воздействие не стесняет его или стесняет только в незначительной мере в пользовании своим участком". 

В противоположность известному положению римского права ГГУ в § 910 предусматривается, что собственник земельного участка не в праве обрезать проникшие к нему с соседнего участка корни или ветви если они не мешают ему пользоваться своим участком. В § 571 , указывалось, что при столкновении собственнических прав покупателя вещи и ее нанимателя арендные интересы последнего должны гарантироваться, хотя бы это и не устраивало нового собственника ("покупка не ломает найма").

Новым в Германском уложении было призвание ценных бумаг в качестве объекта права собственности.

Германское гражданское уложение в отличие от гражданского кодекса Франции дает общее понятие об обязательствах, основаниях их возникновения (договор и деликт), а также о требованиях "справедливого" поведения.

В § 826, трактующем о правонарушениях, предусмотрено: "Кто умышленно причинит вред другому способом, противным, добрым нравам, тот обязан возместить вред". По § 847 в случае правонарушения с причинением вреда, который не является имущественным (телесное повреждение и т. п. ), потерпевший имел право на "справедливое" вознаграждение.

Особенно много морализующих указаний встречается в параграфах, посвященных договорным отношениям. По § 138 сделка, нарушающая "правила общественной нравственности", является ничтожной. В соответствии с § 242 Должник обязан исполнять договор так, как этого требует "добрая совесть". Должник мог просить суд об уменьшении размеров неустойки, если таковая "несоразмерно велика" (§ 343).

В ГГУ законодатель уже не выражает открыто своих симпатий к нанимателю-хозяину, а требует от него "справедливого" подхода. Так, по § 616, нанятый не лишается притязания на вознаграждение, если в течение сравнительно короткого времени по личным обстоятельствам, но не по Своей вине он был лишен возможности оказывать услуги. Согласно § 617-618, хозяин был обязан заботиться о здоровье и даже нравственности нанятых, если они "входят в круг домашних нанимателя". Во избежание возникновения кабальных отношений договор найма не мог заключаться на срок более 5 лет. Но в целом Уложение не устранило некоторые полуфеодальные формы эксплуатации труда. Вопреки протестам социал-демократов сохранили свое действие уставы о челяди земель. Многие параграфы в ГГУ были сформированы таким образом, что судьи получали легальную возможность отступать от общих правил, если только имелись "серьезные основания". Например, в договорных отношениях суд в случае "уважительных причин" (§ 626), "уважительных оснований" (§ 723) и т. п. мог признать право одной из сторон на досрочное прекращение договора (договора найма услуг, товарищества и др. ), что свидетельствовало об отходе от принципа святости договоров, особо характерного для предшествующих степеней развития капитализма.

"Каучуковый" характер многих положений ГГУ отнюдь не помещал законодателю реализовать в гражданском праве важнейшие требования буржуазии - обеспечение прочности гражданского оборота и надежную защиту собственнических прав и интересов. Это Уложение в большей степени, чем это делал кодекс Наполеона, придерживалось принципа выполнения публичных формальностей при совершении целого ряда гражданско-правовых действий (например, в случае обещания установить ренту - § 761, уступки требования по ипотечным листам - § 1154 и т. п. ). Приобретение вещных прав на недвижимое имущество осуществлялось, например, внесением записи в вотчинные книги. Согласно § 891, "бели в вотчинную книгу на чье-либо имя внесено известное право, то предполагается, что это право принадлежит ему".

На укрепление стабильности гражданского оборота направлено, например, и положение § 1006 о том, что в "пользу владельца движимой вещи предполагается, что он собственник вещи". Эта презумпция не имела силы лишь против прежнего владельца; у которого вещь украдена или которым она потеряна или "иным образом утрачена", если последний возбуждал вещный иск. Тяжелым условием для должников было восстановление римского правила о том, что должник не вправе исполнить свое обязательство по частям (§ 266).

Отдельная книга ГГУ посвящена нормам семейного права. Согласно. Уложению единственной формой брака был гражданский брак. Брачной возраст устанавливался с 16 лет для девушек и 21 год - для юношей. Для заключения брака было необходимо обоюдное согласие,  а для лиц младше 21 года - и их родителей.

Заключению брака предшествовала помолвка, которая рассматривалась как соглашение, неисполнение которого влекло ответственность. Развод допускался лишь в строго определенных случаях. Имущественные отношения определялись брачным договором. Оно могло быть объединено или остаться в раздельной собственности.

Наследование осуществлялось по закону или по завещанию. Завещать могло любое дееспособное лицо старше 16 лет, но до 21 года завещание делалось. в публичной форме. Свобода завещания была ограничена наличием обязательных наследников, которые должны были получать определенную часть имущества. К наследованию па закону. призывались все, кто мог доказать свое родство с наследователем. Но ближайшая степень родства устраняла от наследования последующую. Кроме того, учитывалась очередность: нисходящие родственники, восходящие родственники и т. д. >

Аордлнрар

Основной договорной конструкцией, опосредующей возмездное оказание услуг, в ГГУ выступает договор найма услуг. Правила о договоре личного найма содержаться в шестой главе [Наем услуг] раздела седьмого [Отдельные виды обязательств] Второй книги ГГУ,3 посвященной обязательственному праву.

4 Договор найма услуг в ГГУ отстоит от имущественного найма на две главы: имущественному найму и аренде посвящена глава третья раздела седьмого, за которой следует глава четвертая [ссуда], глава пятая [заем], причем ни имущественный наем, ни наем услуг, ни подряд и подобные ему договоры [глава восьмая] не объединены в ГГУ общим понятием. Из структуры ГГУ следует, что договор личного найма

(личного найма) в ГГУ реально не имеет ничего общего с договорным типом найма, в ГГУ договор найма услуг впервые в истории гражданских кодификаций предстает как уникальный договорный тип, опосредующий возмездное оказание услуг.1

По причине боязни излишней наукообразности, которой грешили первоначальные варианты ГГУ,2 в действующей редакции ГТУ, в отличие от СГУ, отсутствует какое-либо содержательное понятие услуг. В §611 лишь предусматривается, что предметом договора найма услуг могут быть всякого рода услуги. Однако из приведенного выше анализа природы договора найма услуг с очевидностью следует, что немецкий законодатель с принятием ГГУ закрепил чрезвычайно широкое понимание услуг как любых действий (деятельности), которые исполнитель обязуется совершить в пользу заказчика за вознаграждение. Здесь ГГУ не оставил даже отрывочных указаний, намеков, которые бы позволяли соотнести услуги, как они понимаются в ГГУ, с понятием услуг, выработанным в рамках римской частноправовой доктрины. Если в СГУ такой намек еще прослеживается в снятом противоречии свободных и несвободных профессий, то в ГГУ нет такого противопоставления,3 даже снятого; поскольку это противопоставление снято, то не стбит о нем и упоминать. Услуги, как они понимаются в ГГУ, не сводятся исключительно к услугам, составляющим свободные и несвободные профессии (в терминах, современных времени разработки и принятия ГГУ, - ремесленные и

и найма имущественного являются однопорядковыми договорными типами, они не соотносятся как род и вид, а являются отдельными видами обязательств, которые далее могут подразделяться на разновидности (подвиды). Таким образом, общим, родовым понятием над имущественным и личным наймом по ГГУ является понятие договорного обязательства, а не понятие договора найма. Отрыв от догматических традиций, произошедший с принятием ГГУ, вызвал некоторое смятение в догме права, которая не могла дальше излагать учение о найме, распадающемся на три ответвления: наем имущества, наем услуг и наем работ. Стремление примерить позитивное право с традиционной догматикой подвигло отдельных авторов к поиску абстрактных категорий, способных объединить все три договорных вида под одним понятием. Так, И. Колер предложил рассматривать указанные договорные построения, включая имущественный наем и аренду, как сделки по обмену силами и услугами. - см.: Колер И. Современное гражданское право Германии. В кн.: Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. Пер. с нем. под ред. В.М. Нечаева, СПб., Сенатская типография, 1910, с.258сл. При этом для того, чтобы обосновать подобное предложение, И. Колер был вынужден развивать абсурдную мысль, что сущность аренды сводится не к предоставлению в пользование другому лицу известного имущества, а лишь к приложению максимальных усилий на протяжении всего срока действия договора, направленных на обеспечение возможности пользования вещью (Колер И. Указ соч., с.258-259). В таком случае очевидна подмена юридической сущности обязательства одной из обязанностей контрагента, которая так сильно гипертрофируется, что заслоняет собой цель договора имущественного найма.

Вместе с тем, указанное выше понятие услуг является лишь предварительным, подлежащим ограничению. Здесь следует указать на два рода ограничений этого понятия, которые могут быть установлены при анализе ГГУ.

Первое ограничение понятия услуг предопределяется системой обязательств, закрепленной в ГГУ: под услугами понимаются лишь те действия, которые не связаны с изготовлением или переделкой какой-либо вещи либо действия и деятельность, направленные на «исполнение всякого рода предприятий», то есть ориентированные на достижение известного результата. Указанные действия и деятельность в силу §631 ГГУ составляют предмет договора подряда. Все иные действия следует относить к услугам, хотя процесс их оказания будет регулироваться дифференцировано: услуги, составляющие предмет поименованных в ГГУ договоров по оказанию услуг (например, маклерский договор, поручение, хранение), будут регулироваться специальными нормами, посвященными таким услугам, а все остальные услуги - нормами ГГУ о договоре найма услуг.

Второе ограничение вытекает из структуры любого обязательственного правоотношения, точнее, из разграничения объектов обязательства на dare, facere и non-facere. Несмотря на то, что на уровне позитивного права (§241 ГГУ) германское право отказалось от разграничения объектов обязательств на действия по передаче чего-либо и действий сделать что-либо, сохранив лишь разграничение объектов на те, что связаны с активными действиями, и те, что связаны с воздержанием от действий (аналог римской антиномии aliquid facere и aliquid поп facere1), в доктрине и практике до настоящего времени проводится разграничение действий, составляющих объект обязательства, аналогичное dare и facere. Из этого следует, что сфера услуг в германском праве, как и в других континентальных правопорядках, ограничена лишь теми действиями, которые обнимают собой собственно объект обязательства. Действия, которые, будучи объектом обязательства, включаются в него лишь как функциональная составляющая, будут исключаться из понятия услуг
Список литературы

Нормативные правовые акты

1.                      Конституция РФ: Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. – М.: ООО «Фирма Изд-во АСТ», 1999.

2.                      Гражданский кодекс РФ (часть первая) от 30.11.1994 №51-ФЗ (с изменениями на 27 июля 2010 г.) // Собрание законодательства РФ. – 1994. – №32. – Ст. 3301.

3.                      Гражданский кодекс РФ (часть вторая) от 26.01.1996 №14-ФЗ (с изменениями на 27 июля 2010 г.) // Собрание законодательства РФ. – 1996. – №5. – Ст. 410.

4.                      Гражданский кодекс РФ (часть третья) от 26.11.2001 №146-ФЗ (с изменениями на 27 июля 2010 г.) // Собрание законодательства РФ. – 2001. – №49. – Ст. 4552.

Судебная практика

5.                      О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации: Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 // // Вестник ВАС. – 1996. – №8.

6.                      Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 апреля 2008 г. N Ф03-А73/08-1/932 // Вестник ВАС. – 2008. – №5.

Специальная литература

7.                      Баринов О.В. Юридические факты в российском гражданском праве/ О.В. Баринов. – М.: ЮНИТИ, 2008. – 481 с.

8.                      Бобылев А.И. Механизм правового воздействия на общественные отношения/ А.И. Бобылев // Государство и право. – 2008. - № 5. – С.32-36.

9.                      Гражданское право. Учебник, в 2-х томах // Под ред. Е.А. Суханова. – М.: НОРМА-М, 2007. – 490 с.

10.                  Гражданское право России. Курс Лекций. Часть первая // под ред. О.Н. Садикова. – М.: Юрайт, 2006. – 517 с.

11.                  Гражданское право. Общая часть // под ред. В.А. Витушко. – М.: Юристъ, 2006. – 569 с.

12.                  Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав / В.П. Грибанов. – М.: ИНФРА-М, 2007. – 641 с.

13.                  Егоров Н.Д. Гражданско-правовое регулирование общественных отношений / Н.Д. Егоров. – С-Пб.: Питер, 2005. – 506 с.

14.                  Иванова З.Д. Юридические факты и возникновение субъективных прав граждан / З.Д. Иванова // Российское государство и право. – 2007. - № 2. – С.18-24.

15.                  Исаков В.Б. Юридические факты в российском праве / В.Б. Исаков. – М.: Юридическая литература. 2007. – 419 с.

16.                  Керимов Д.А. Соотношение теоретической и практической деятельности в процессе познания права / Д.А. Керимов // Российское государство и право. – 2007. - № 3. – С.36-41.

17.                  Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй // под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. – М.: Юрайт-Издат, 2008. – 702 с.

18.                  Комментарий к Гражданскому кодексу Российской федерации части второй // отв. ред. О.Н. Садиков. – М.: Контракт, 2008. – 690 с.

19.                  Комментарий к Гражданскому кодексу Российской федерации части второй // Отв. ред. В.К. Малков. – М.: Контракт, 2006. – 560 с.

20.                  Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (Часть вторая) // под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. – М.: Изд-во МЦФР, 2008. – 712 с.

21.                  Комментарий к части второй Гражданского Кодекса Российской Федерации для предпринимателей // под общ. ред. М.И. Брагинского. – М.: Правовая культура, 2006. – 498 с.

22.                  Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации // под общ. ред. В.Д. Карповича. – М.: Гардарика, 2008. – 670 с.

23.                  Красавчиков О.А. Юридические факты в российском гражданском праве / О.А. Красавчиков. – М.: НОРМА-М, 2008. – 539 с.

24.                  Лазарев В.В. Сфера и пределы правового регулирования / В.В. Лазарев // Российское государство и право – 2006. – № 11. – С.15-21.

25.                  Лукьянова Е.Г. Механизм процессуального регулирования и его элементы / Е.Г. Лукьянова // Журнал российского права – 2006. – № 7. – С.39-44.

26.                  Матюхин А.А. Нормативные условия осуществления норм российского права / А.А. Матюхин. – М.: Право, 2008. – 452 с.

27.                  Недбайло П.Е. Применение российских правовых норм / П.Е. Недбайло. – М.: Юнити, 2008. – 398 с.

Гражданский кодекс Германии.

Савельев В. А.  Гражданский кодекс Германии (история, система, институты): Учеб. Пособие. 2-е изд. перераб. и доп. – М.: Юрист, 1994 – 96 с.

История составления БГБ.

Состояние германского гражданского права до БГБ.
 

       Гражданский кодекс 1896 года стал первой в истории Германии общегерманской кодификацией гражданского права. Следовательно, до конца 19 века единого германского гражданского законодательства не существовало. Причиной тому были особые социально-экономические и политические обстоятельства Германии этого периода. Для первой половины 19 века характерно слабое развитие капитализма в промышленности. «Промышленное развитие Германии, - подчёркивают советские исследователи, - шло в общем медленно. Политическая раздробленность задерживала создание единого национального рынка; феодальные порядки в деревне тормозили процесс образования свободной рабочей силы. Крайне отрицательно сказывались внутренние таможенные перегородки, множественность валют, систем мер и весов…» Германская буржуазия была экономически  слаба и политически бесправна. Вся власть сохранялась в руках дворянства - юнкерства, удерживающего свои сословные, феодальные привилегии. Партикуляризм многочисленных королевских (княжеских) владетельных домов удерживал Германию в политически раздробленном состоянии.

      До принятия всегерманского ГК в стране насчитывалось свыше 30 (!) действующих партикулярных правовых «систем». К их числу относились прусское земское право, баварское земское право, Саксонский гражданских кодекс, Кодекс Наполеона, городское право Бремена и Гамбурга и др. Кроме партикулярного права, в отдельных областях Германии (Ганновер, Мекленбург, Брауншвейг, Вюртемберг, Тюрингия, Гессен) действовало так называемое «общее право». Охарактеризуем некоторые из этих исторических «систем», ставших позднее, в период кодификации, источниками всегерманского БГБ.

       «Общим правом» в Германии называлось право, действовавшее на всей территории Священной римской империи германской нации. В его состав входили имперские (впрочем немногочисленные) законы и пандектное право. Пандектное право вплоть до принятия БГБ оставалось основной и важнейшей частью «общего права». Складывалось оно постепенно, начиная с 16 века, путём рецепции римского гражданского права. Получив сво1 название от крупнейшей части Свода законов Юстиниана (Дигест (лат.) или Пандект (греч.)), пандектное право не являлось, однако, механическим изложением римского права. «Современное римское право» было приспособлено к особенностям немецкой социальной жизни.

       Функционирование пандектного (римского) права не означало ликвидации многочисленных местных (региональных) земских и городских «систем» собственно германского права. И после принятия пандектного права в качестве общего эти «системы» сохранили свою юридическую силу. Пандектное право имело в таких областях (землях) субсидиарное (дополнительное) значение, восполняя многочисленные пробелы местного германского права. Общее правило было таково: «городское право ограничивает земское, земское право ограничивает общее (пандектное)». Нормы и правила пандектного (римского) и партикулярного (германского) права испытывали известное взаимное воздействие. Так, пандектное право вынуждено было воспринять отдельные институты германского феодального права (семейные фидеикомиссы, реальные обременения, наследственные договоры), которых не было в чистом римском праве. Территориально общее (пандектное) право оставалось действующим в новых (западных) прусских областях, значительной части Баварии, среднегерманских герцогствах, великом герцогстве Гессенском, Саксен-Веймаре, бывших вольных имперских городах – на территории, где проживало 16,5 млн человек.

      В другом крупном правовом регионе Германии господствовало систематизированное местное (партикулярное) право. Здесь формально не признавалась юридическая сила пандектного права. Однако, многие его принципы и институты были интегрированы в германские земские кодификации. К известным германским законодательствам относились Прусское земское уложение (Прусский ландрехт) 1794 года и Саксонский гражданский кодекс 1863 года. Наиболее влиятельным законодательным актом было Прусское земское уложение. Под его властью проживало 21 млн немцев. Уложение представляло собой обширный законодательный акт, излагавший правила не только гражданского (частного) права, но и публичного права (законы о сословиях, о правах государства, об уголовном праве, о церкви и школе).

      В Саксонском королевстве (3,5 млн человек) действовал наиболее современный для Германии 19 века ГК 1863 года. Это был уже вполне буржуазный кодекс, провозгласивший и закрепивший основные юридические принципы эпохи капитализма, хотя его юридическая сила существенно ограничивалась не только сравнительно небольшим регионом (Саксония – маленькое государство), но и внутри самой Саксонии старыми постановлениями о ленном праве, особым горным законодательством, постановлениями о бращине и крестьянских повинностях и т.п. Наконец, в качестве действующего в ряде областей Германии (княжества на левом берегу Рейна и Бадене) следует упомянуть и Кодекс Наполеона. В сфере его действия находились 8,6 млн человек.

      Таким образом, Германия в правовом отношении была глубоко разобщена. Но не только множественность и фрагментарность правовых «систем» тормозили экономическое и юридическое развитие страны. Многочисленные институты и нормы пандектного (римского) права и партикулярного (германского) законодательства были явно устаревшими, не соответствовали новым капиталистическим отношениям. Среди них выделялись нормы, охраняющие феодальные отношения в праве собственности, ограничивающие свободу договоров и наследования отдельных видов имущества.

       Уже в начале 19 столетия представители германской буржуазии и наиболее прогрессивные юристы выступали за единство и кодификацию гражданского права. Так, в 1814 году профессор права в Гейдельберге Тибо призвал к созданию всегерманского БГБ. однако его идеи не нашли подходящей «аудитории». Социально-политический и правовой партикуляризм были ещё сильны и охотно поддерживались правящими королевскими (княжескими) правительствами политически разобщённой Германии. Характерно что противником кодификации германского гражданского права выступил глава так называемой «исторической школы права» - К. Савиньи. Принципиально возражая против законодательного творчества, Савиньи объявил процесс развития права спонтанно действующим, в который волевое вмешательство недопустимо. Право, по мнению основателя «исторической школы», не произвольное установление законодателя, а органический продукт «народного духа».  Савиньи и его школа объявили, впрочем, кодификацию делом более поздней стадии развития права. Наилучшим же действующим источником права, по их мнению является обычай. Идеи «исторической школы» права в первой половине 19 века стали господствующими в юриспруденции.

        Между тем после революции 1848 – 1849 годов в Германии в полную силу развивалась промышленная революция. Вся страна, за исключением помещичьей (юнкерской) Восточной Пруссии, была охвачена экономическим подъёмом. Быстрыми темпами создавалась германская промышленность. За 10-летие после революции даже Пруссия превратилась из сельскохозяйственной страны в промышленную. «Таким образом, после революции 1848 года, - подчёркивают советские историки, - несмотря на её незавершённость, Германия превратилась в страну быстро растущей капиталистической промышленности».

      Для бурно развивающегося по капиталистическому пути хозяйства страны продолжающаяся юридическая разобщённость, фрагментарность и архаизм гражданского права были немаловажным препятствием. Правда, германская буржуазия добилась в эти годы отдельных важных уступок в гражданско–правовой области: юридическую силу получили общегерманский вексельный Устав 1850 года и позднее, в 1862 году, общегерманский торговый кодекс. Эти уступки, однако, касались лишь отдельных институтов договорного и незначительной части вещного права, «обслуживающей» отношения торгово-промышленного капитализма. Но уже попытка создания всегерманского обязательственного права (так называемого «дрезденского проекта» 1866 года) потерпела провал. Поместное юнкерство, сохраняющее политическое главенство в германских государствах, всячески противилось кодификации гражданского права, опасаясь, не без оснований, утери своих привилегий. Даже не все группировки германской буржуазии были заинтересованы в едином гражданском кодексе. Ещё в 1871 году лидер влиятельной национал-либеральной партии, опирающейся на крупную буржуазию, высказался против гражданского кодекса для всей Германии.

      Новый этап в борьбе за создание всегерманского гражданского кодекса наступает со времени политического объединения германских государств под главенством Пруссии образования единой Германской империи в 1870 году. Такое объединение создавало объективно благоприятные условия для унификации гражданского права. Вместе с тем у идеи единого ГК появился сильный противник в лице правительств отдельных государств – членов новой империи. Находясь в оппозиции главенствующей Пруссии, она стремились сохранить часть своей былой автономии в рамках вновь созданного государственного единства и не желали терять своё местное (партикулярное) законодательство, не без основания опасаясь, что всегерманский гражданский кодекс станет новым рычагом централизующей власти прусского гегемона.

       Это сопротивление было поначалу столь энергичным, что в тексте §4 п.13 Конституции империи 1871 года отсутствовало полномочие империи издавать постановления по общему гражданскому праву (существовало лишь одно отдельное полномочие на издание постановлений по обязательственному праву). О мотивах, которыми руководствовались германские консервативные круги, протестуя против расширения компетенции империи на все гражданское законодательство, писала газета «Кройцайтунг» в 1871 году: «Природе здорового законодательства противоречит, когда имперские полномочия поглощают всё сферу гражданских прав, в особенности такие главные отрасли, как право собственности, семейное и наследственное право, которые должны развиваться в рамках соответствующих индивидуальных правовых обычаев. Любые шаблонные меры «пресечения» всех этих особенностей были бы не здоровой культурной жизнью, но разрушением немецкой сущности…».

       Парламентская борьба буржуазных партий за расширение компетенции империи в сфере гражданского права завершилась  успешно только через два года. После троекратно (!) рассматриваемой имперским рейхстагом (1871 – 1873 гг.) резолюции о праве принимать общегерманское гражданское законодательство имперский бундесрат – оплот консервативных кругов – вынужден был согласится с новой редакцией статьи конституции. Вот окончательный текст п.13 §4: «Надзору со стороны империи и её законодательству подлежат:…общее законодательство в гражданском праве…»

     Путь для легального создания всегерманского ГК был наконец открыт.

[1] БГБ- начальные буквы немецкого названия кодекса.

[2] В настоящей работе термины «ГК» , «БГБ» и «ГУ»  употребляются как синонимы.

[3] Бернгефт Фр. Гражданское уложение Германской империи в процессе его образования.-СПб., 1910.-с.3

[4] Германская история в новое и новейшее время/Под ред.С.Д.Сказкина.Т.1.-М.,1970.-С.204.

[5] Савельев В.А. Гражданский кодекс Германии

[6] Савельев В.А.

[7] Савельев В.А.