Региональные особенности развития художественных промыслов и ремесел

А как точно подметил автор черты «эпохи» в костюмах глиняных кукол! Чернышинские барыни довольно близко отображают костюм горожан и  даже прически начала 19 века и 1860-х годов; «кормилка» с ребенком или близнецами на руках одета в сарафан московского типа и местный повойник; присутствует и дородная полногрудая купчиха - характерный новосильский типаж прошлого столетия.

Гончарным промыслом  здесь занимались семьи с украинскими  фамилиями (Горобченко и др.), поэтому  даже место, где мастера глину брали, до сих пор зовут Хохлов Верх.

Как оживала древняя  игрушка.

Но  и тогда, в 70-е годы, чернышинская игрушка  не стала открытием для новосильцев. Новосиль еще долго «дремал», пока не появилась у нас в городе Наталья Николаевна Фролова. Она закончила худграф Орловского пединститута. Всю литературу прочитала о плешковской (под Ливнами) игрушке, в архивах копалась, встречалась со старожилами, потомками сельских мастериц., выведывала у них секреты. Она тесно связала свою судьбу с глиняной игрушкой.

«Многие ныне пытаются найти истоки своей культуры, свои корни в надежде обрести будущее, сохранив при этом свое национальное достоинство. Духовное возрождение  народного искусства поможет  нам на этом нелегком пути», - говорит  Наталья Николаевна. Вот она-то и отправилась в Новосиль, разузнать о чернышинской игрушке - соседи, чай. Она-то и нашла здесь Анну Харитоновну. А потом вернулась в родной Новосиль Лидия Михайловна Карякина, тоже выпускница Орловского худграфа, большой специалист по всем глинам в бывшем СССР. Без преувеличения можно сказать, что знает она их на ощупь. Во многом благодаря ее усилиям и энергии открыли в местной детской школе искусств художественный класс, Анна Харитоновна передавала здесь детям секреты своего мастерства. И вот - продолжает жить традиция. Лидия Михайловна ездила в Загорск, в музей игрушки. Вот и конспект рукописи В.Н. Глаголева, которым мы здесь пользуемся - ее забота. Она всегда мечтала открыть в Новосиле экологически чистое гончарное производство - и польза, и красота, и занятость рабочих рук. Увы, административную машину «пробить» не удалось. А теперь уже и Лидия Михайловна в возрасте, и энтузиастов таких здесь больше нет. А руководству - ему, наверное, все равно, чем руководить. Без гончарного производства - оно еще и бесхлопотнее.

Лет 20 прошло, как ожила  старинная чернышинская игрушка. Вовремя  успели. Была в то время жива еще  одна мастерица. Татьяна Терещенкова, специалист отдела культуры администрации  Новосильского района так пишет  в статье «Возвращение чернышинской игрушки» («Новосильские вести», 29 ноября 1994).

В старину, говорят, в  овраге, где была прекрасная глина, жил в землянке беглый человек, который  детям на потеху да себе на радость  делал игрушки-свистульки. Ремесло  быстро распространилось по селу.

Игрушечный промысел был чисто женский. О том, как  лепили игрушки, рассказывала мастерица  Елена Алексеевна Шеляева, к сожалению, в марте этого года ушедшая  из жизни:

«Собираемся. Кто сено косить, а кто за глиной у Верх. Как раз пойдет ростыпель, самая  грязь сойдет, - тут и ходили. Глину принесешь, и вот бабки собираются, нары сделают - и кто какую сумеет, такую и сляпает. Настановишь их, посушишь. Тут пойдут солнушные дни, они обветриют. Ну два дня, а может три - когда как успеет.

А тут ямочки выроют, а в ямочки эти постановят и зажигают под них гнилушечек каких-нибудь. День прожгут, ночь постоят, и они как раз звонкие выходят.

Потом остынут, вытаскивают, ставят их в рядок на лужочке, начинают красить перышком. Разукрашивали, как  понравится, полосочками. Свистки делали, одну дырочку наскрозь, а то на боках слаживали. Делали на наш праздник - Преполовение Пятидесятницы. К этому празднику выносили каждый свое, что сделал.

Мы делали кукол. Куклу  сделаешь, два дитя ей посадишь, тут  и нарядишь. Косы делали, как мы ходили. Был у нас оброк - косы, да пустушки (бисер), так и напишешь всю. Раньше, что на елке, то было и на бабе. Хорошо было, хоть и какая чучела, а поглядишь - дюже уж хорошо было».

Один разговор этой старой женщины - уже произведение искусства! А сколько души и сердца было в тех игрушках, в общем-то, конечно, на продажу деланных, но не на обширную же - а значит, сколько любви к тем, кто живет рядом, к землякам.

Игрушечное  семейство.

Лет пятнадцать назад проходила в Орле выставка народной игрушки (Степанова Е. «Живое чудо народной игрушки». - «Орловская правда», март 1994).

История сохранила  имена самобытных игрушечниц Александры Михайловны Иваниловой (1911 - 1990), Егора  Егоровича Красова (род. 1905) - Плешково; Анны Харитоновны Афанасовой (род.1929), живущей до сих пор в Новосиле, Александры Васильевны Семеновой (Кобельковой), родом из Чернышино (сейчас живет в Орле, певица, заслуженный деятель культуры Российской Федерации, кажется, председатель обкома профсоюза работников культуры), коллекции работ которой были представлены на выставке.

В конце 17 - начале 18 веков  в Ливенском уезде зародился  гончарный промысел. По преданию, возник он в этих местах потому, что в  распоряжении здешних крестьян было слишком мало пахотной земли. Деревню обступали со всех сторон леса, земля была скудная, поэтому в этом месте образовалась «плешина». Оттого и название у деревни - Плешково. Глина оказалась в этих местах замечательная: легкая в работе, с искорками блестящих вкраплений слюды, розовая после обжига. Вот и стали плешковцы из глины «тянуть» горшки да квасники, махотки да макидры. А для детишек лепили игрушки, чтобы не обидно было.

Сюжеты чернышинской игрушки традиционны: женщины, коньки, птицы. Мужчина в основном изображается как приложение к коню.

Роспись чернышинских игрушек напоминает оперение кукушки - чередующиеся полоски.

Роспись плешковской  игрушки - свободные пятна, выполненные  тертым кирпичом и соком лопуха - некогда заключали в себе ритуальное, обрядовое значение.

Называли мастерицы  свои игрушки домодельными, или «ляпушками».

Из поколения в  поколение в каждой семье от матери к дочери, от бабушки к внучке передавалось искусство обработки  глины, приемы росписи. Вот так же от своей бабушки Прасковьи Павловны Чумичевой научилась делать игрушки из глины Анна Харитоновна Афанасова. Игрушка была не только радостью, но и кормилицей. Еще до революции в Новосиле была так называемая «Кукушкина ярмарка», куда съезжались люди со всей губернии торговать глиняной игрушкой.

Расписывали игрушки  соком лопуха, тертым красным кирпичом, почками тополя. Головные уборы и  роспись одежды напоминали крестьянские костюмы 19 - начала 20 века. наряд куклы-крестьянки был простой - кофта да юбка в клетку, на голове кокошник. Девушка была с косой, одета в сарафан в полоску.

Живая глинка.

Приезжала как-то в Новосиль Вера Синюкова - кто  она, история умалчивает. Но лучше ее, по-моему, никто не написал о чернышинской игрушке. И я не хочу присваивать ее слов (Синюкова В. «Да не иссякнет источник души!». - «Новосильские вести», 25 июля 1997).

Разговариваю с  людьми, интересуюсь рукотворной  красотой, мастерицами-рукодельницами. Расспрашиваю, не сохранились ли у  кого старые картины с лебедями да русалками, а нахожу - Чернышинскую игрушку. Здесь, в Новосиле, живет народный мастер Анна Харитоновна Афанасова - последняя, чьи руки и душа помнят традиции старинного народного промысла деревни Чернышино - глиняную расписную игрушку.

Чудо творчества. Нехитрые, казалось бы, персонажи выходят в  новую жизнь, но такие близкие, памятные, теплые и уютные. И радуют они не только детей, но и взрослых, ибо напоминают об общечеловеческих ценностях, красоте, дарят радость настоящую, от души - к душе, от сердца - к сердцу. Разве можно сравнить с бездушной китчевой (и в основном дорогой) игрушкой исполненных достоинства местных красавиц в народных одеждах. Бабы, барыньки с косами и убранными головками, различными украшениями и всем облачением, исполненным большого смысла, который для современного человека растерялся на дорогах времени. А Анна Харитоновна помнит… Вообще весь рукотворный процесс помнит. И уже не глиняная игрушка, целый образ народа, времени, глубинная мудрость перед нами в этой глиняной бабе с младенцем на руках.

Скромный ракурс - всего несколько цветов, штрихов, точек - народное искусство удивительно точно и лаконично в своих приемах, немногословно. Народная простота и правда - в непритязательных свистульках, птичках, поросятах. Держишь в руках такую игрушку и думаешь: как легко мы поддались на яркий, пустой чужеземный китч, променяли живую душу на машинную, разучились видеть в малом великое, в простоте - мудрость.

Задумываемся ли мы, сколько труда вложено в рукотворную  вещь - вот в эту глиняшку, например. Для кого-то она - безделица, детская  забава, а ведь за ней труд, да еще какой и не только творческий. Сначала глинку нужную отыскать надо, привезти, замочить, вычистить, промесить и отбить вручную, чтобы не липла, как масло маслилась - и все это с любовью, лаская да приговаривая. Глинка-то ведь - она живая, она целебная, все болезни из нас вытягивает. Свойство такое природное имеет, кстати сказать.

И вот, наконец, бесформенный комок начинает проявлять формы. Пальцы Анны Харитоновны ловко и  быстро лепят головку, грудку, руки, укладывают лепешечки украшений, плетут косу, отсрочивают одежду. Три дырочки спичкой - и вот уже обозначилось лицо. И каждое - свой характер, образ, колорит. Теперь скульптуру надо высушить, сначала на воздухе, а затем в печи. И здесь - вот уж поистине духом, смекалкой и изобретательностью силен русский человек - эта хрупкая и уже далеко не молодая женщина своими руками (и откуда только силы взялись) из камня, кирпича и глины печь для обжига сложила.

Новосиль, куда ты несешься?

Богатые залежи глины способствовали развитию гончарного производства в селе Чернышино Новосильского района, начало которому положили казаки, населившие эти места еще в 16 веке.

Характер промысла не требовал особых приспособлений. По весне из оврагов приносили очень  вязкую белую глину, хранили ее с  год в погребе. Затем в открытой яме оборудовали горн, обжигали посуду.

Это то, что известно. А если пройдешь по новосильскому  парку (горсад он здесь называется) - чуть правее от центральной аллеи  и сегодня можно заметить характерный  рельеф - вот где, говорят, кипело гончарное производство! Нигде и никем не описано.

Подобный изборожденный  рельеф мы встречаем и на берегу Зуши у деревни Шенский Мост. Сейчас на остатках кирпичного завода здесь, говорят, разводят страусов. Или планируют  разводить. А чуть дальше - к деревне  Тюково - тут уж кирпичный завод не при чем. Что-то безмолвно говорит о том, что и здесь была какая-то древняя «цивилизация».

Один любознательный москвич-дачник (а родом отсюда) раскопал в своем огороде «конные мины» - явно здесь было их производство. Сами изделия кованные, а времена - аж монголо-татарского ига: «минки» эти разбрасывали в реке вдоль брода, а когда монголо-татарские конники въезжали в брод, лошади, наступая на торчащие острия этих изделий, падали тут же от боли. История!

И филимоновцы - не конкуренты.

Места одоевские - красивые, живописные, леса кругом богаты ягодами сочными, сладким, грибами, дремучие овраги в орешниках непроходимых, звонкая, чистая речка протекает поблизости. Но самая главная невидаль в том местечке - глина, мягкая, пластичная, шести расцветок - синяя, серая, желтая, белая, красная и зеленая. Лежала она почти по верху земли, гостей заезжих удивляя да навлекая на себя гнев местных жителей.

Это рассказ еще  об одних соседях по игрушке - теперь филимоновской.

Люди к глине  этой относились совсем неприветливо, укоряли ее, ругали: из-за нее, многоцветной, урожая у них не бывало никогда богатого.

Однажды появился в  деревне беглый Филимон. Он смог приспособить никому не нужные глиняные залежи. На ярмарке  горшки да махотки быстро в ход  пошли. Отбою от покупателей не было. Как-то Филимон сунул в карман глиняную игрушку, что слепил просто так, для забавы и дырочку в ней проколупал, чтоб свиристела. Дунул в нее. Залилась звонкой песнею игрушка. В другой раз побольше таких игрушек наделал - отбою от ребятишек не было.

Стали сами пробовать  лепить, к Филимону за советом ходить, за помощью. А тот охотно показывал:

Разминай глину  усердней, не ленись. Да не силой налегай, только лаской и ловкостью ее возьмешь.

Так мало-помалу приучил  народ здешний к незнакомому делу.

Вскоре вырыли горны  почти возле каждого дома - поделки  обжигать. Выбирали место для них  за огородами, под бугорками, чтоб ветру  нельзя было зарождающийся огонь  из горна сбить. А как пламя  за силу возьмется, никакой ветер  ему не страшен. Детишек сызмальства приучили свистульки лепить. Малышам что попроще давали мастерить - собаку или утку. А женщины брались за работу посложнее, раскрашивали игрушки горизонтальными полосками. Мужчины больше по гончарному делу хлопотали, сушили поделки, в горне обжигали. Но главная их забота - материал, т.е. глину, доставить вовремя.

К нарядным, расшитым затейливыми узорами полотенцам, к занавескам да скатертям, связанным  искусными руками, прибавились новые  украшения - расписные свистульки, а  в хозяйстве - глиняная утварь. Игрушки-свистульки, посуду глиняную самых причудливых форм и росписей вывозили полными телегами в Калугу, Епифань, Тулу. Деревня та сейчас Филимоново зовется по имени того самого беглеца, пострадавшего во время крестьянского бунта против жестоких хозяев.