Художественные направления в искусстве

Французский Романтизм окреп  в дли-   , тельной борьбе с академизмом. В этой стране симптомы романтического мышления считались губительными латинскому духу классического искусства. Парижский академизм и Романтизм грозно противостояли в лице их вождей: Энгра и Делакруа. Будучи непримиримым борцом про-   , тив академического искусства, Делакруа

П р ю д о н   П .  Искусство. СПб., 1865, с. 423-424.

шесть раз выставлял свою кандидатуру в Академию изящных  искусств «только для того, чтобы  увидеть, как вакантное место  заполнялось каким-нибудь другим, малозначительным художником».

. Несколько позднее романтические  настроения захлестнули и Россию. В 1836 г. В., Одоевский писал: «Во все эпохи душа человека стремлением необоримой силы, невольно, как магнит к северу, обращается к задачам, коих разрешение скрывается во; глубине таинственных стихий, образующих и связующих жизнь духовную и жизнь вещественную...»  В России, как и в Италии, Классицизм и Романтизм успешно дополняли друг друга. В Петербурге появление слова «романтизм» в отношении к живописи было связано с творчеством портретиста А. Варнека (1824). Наиболее яркими примерами соединения Классицизма и Романтизма являются многие картины К. Брюллова, А. Венецианова.

i В архитектуре эстетика  Романтизма проявилась в праве свободного использования наследия не только античной культуры, но и всех предшествовавших эпох. В России в начале 1830-х гг. Н. Гоголь выступил со статьей «Об архитектуре нынешнего време-ни», в которой в равной мере превозносил архитектуру «гладкую массивную египетскую, огромную пеструю индусов, роскошную мавров, вдохновенную и мрачную готическую, грациозную греческую»². В русских и английских романтических парках дворец или усадьба в строгом классическом стиле окружалась романтическим пейзажным садом с павильонами в «готическом» или «турецком» вкусе.

Поздний Романтизм второй половины XIX в. проявил себя отчаянным  сопротивлением проникновению в сферу искусства промышленной технологии и суррогатных материалов, обусловленному господством рационального, прагматического буржуазного мышления. Не случайно наиболее сильным романтическое движение было в Англии, стране раньше и острее других столкнувшейся с негативными последствиями промышленной революции. Предвестниками «нового романтизма» стали прерафаэлиты, Дмс. Рёскин и У. Моррис, ратовавшие за возврат к «золотому веку»

Одоевский -В. Русские ночи. Л.: Нау-^к», 1975, с. 7.

Гоголь Н. Об архитектуре  нынешнего времени. Собр. соч.: В 6-ти т. М.: Худ. лит., 1950, т. б, с. 39.

ручного ремесленного труда. Они и подго-  товили новый взлет Романтизма в искусстве Модерна (см. также «национальййй романтизм»).

БАРОККО (итал. barocco через  исп. от

португ. baroco — причудливый, дурной, неправильный, испорченный). Термин «барокко» имеет в истории искусства множество значений. Среди них более узкие, для обозначения художественных стилей в искусстве различных стран XVII-XVIII вв., либо более широкие — для определения вечно обновляющихся тенденций беспокойного, романтического мироощущения, мышления в экспрессивных, динамичных формах, либо вообще как поэтическая метафора: «человек Барокко», «эпоха Барокко», «мир Барокко», «жизнь Барокко» (итал. «La vita Barocca»). Наконец, в каждом времени, чуть ли не в каждом историческом художественном стиле находят свой «период барокко» как этап наивысшего творческого подъема, напряжения эмоций, взрывоопасное™ форм. И все это, не считая различных вариантов необарокко в культурах разных стран и времен.

В наиболее известном значении Барокко — исторический художественный стиль, получивший распространение первоначально в Италии в середине XVI-XVII столетиях, а затем частично во Франции, а

также в Испании, Фландрии и Германии XVII-XVIII вв. «Стиль Барокко» замечателен тем, что впервые в истории мирового искусства в нем соединились, казалось бы, несоединимые компоненты: Классицизм и Романтизм. До рубежа XVI-XVII столетий Классицизм и Романтизм существовали как два независимых, во всем противоположных художественных направления, две тенденции художественного мышления. Но неисповедимые пути искусства таковы, что именно в Барокко классические формы, сложившиеся еще в античности и «возрожденные» в эпоху Ренессанса, стали трактоваться художниками по-новому, «неправильно», необычно и приобрели нова-  торское, подлинно романтическое звучание.

Жаргонное словечко «бароко» использовалось португальскими моряками для обозначения бракованных жемчужин неправильной формы, но уже в середине XVI в. оно появилось в разговорном итальянском языке как синоним всего грубого, неуклюжего, фальшивого. В профессиональной среде французских художественных мастерских baroquer — означало смягчать, растворять контур, делать форму более мягкой, живописной. В качестве эстетической оценки это слово стало применяться в XVIII столетии.

Формирование исторического  стиля Барокко связано с кризисом идеалов Итальянского Возрождения в середине XVI в. и стремительно изменяющейся «картиной мира» на рубеже XVI—XVII вв. Вместе с тем, предыдущее столетие было в художественном отношении настолько сильным, что оно не могло «исчезнуть совсем» или резко закончиться на каком-то определенном этапе. И в этом противоречии суть всех коллизий художественного стиля Барокко.

Это была эпоха коренных поворотов в развитии человеческой мысли. Ее подготавливали великие географические и естественно-научные открытия: изобретение книгопечатания Иоганном Гутенбергом (1445), первое плавание Христофора Колумба в Америку (1492), открытие Васко да Гамой морского пути в Индию (1498), кругосветное путешествие Магеллана (1519-1522), открытие Коперником движения Земли вокруг Солнца, получившее широкую известность к 1533г., исследования Галилея, Кеплера, создание Исааком Ньютоном классической механики.

Новые знания разрушили прежние  представления, сложившиеся в античности и ставшие идеалом Классицизма, о неизмен-   ⁴ ной гармонии мира, о замкнутом, ограниченном пространстве и времени, соразмерных человеку. То, что раньше казалось незыблемым и вечным, стало рассыпаться на глазах. До этого времени человек был уверен, что Земля — плоское блюдце, а Солнце восходит и заходит за его край, отчего его и не видно ночью. Теперь его стали убеждать, что Земля круглая как шар и вращается вокруг Солнца. Но ведь он продолжал видеть по-прежнему: плоскую: неподвижную землю и движение небесных тел над головой. В обыденной жизни человек ощущал твердую поверхность материальных тел, но ученые стали доказывать, что это всего лишь видимость, а на самом деле — ничто иное, как множество отдельных центров электрических сил. Было отчего прийти в смятение! В конце XVI -начале XVII вв. открытия в области естественных и точных наук окончательно расшатали образ завершенного в себе, замкнутого мироздания, в центре которого находился сам человек.

Если в XV в. итальянский  гуманист Пи-ко делла Мирандола утверждал  в «Речи о достоинстве человека», что находящийся в самом центре мира человек всемогущ и может  «обозревать все... и владеть, чем  пожелает! , то в XVII столетии выдающийся мыслитель Блез Паскаль писал, что человек всего лишь «мыслящий тростник» и удел его трагичен, так как, находясь на грани двух бездн «бесконечности и небытия», он не способен своим разумом охватить ни то, ни другое, и оказывается чем-то «средним между всем и ничем... Он улавливает лишь видимость явлений, ибо не способен познать ни их начало, ни конец»². Какие противоположные суждения об одном и том же предмете. Английский поэт Джон Донн, современник Шекспира, написал в 1610г.:

Так много новостей за двадцать лет И в сфере звезд, и в  облике планет, На атомы Вселенная  крошится, 

Эстетика Ренессанса. М.искусство, 1981, т. 1, с.

249.

² Ларошфуко.    Ф.    де,   Паскаль    Б.,  Лабрюйер.   Ж.   д е М-: Худ. лит., 1974, с. 121-126, 169, 153-156.

Все связи рвутся, все  в куски дробится. Основы расшатались, и сейчас Все стало относительным  для нас.

Но еще в XVI столетии человек  начал остро ощущать зыбкость и неустойчивость своего положения, противоречия между видимостью и знанием, идеалом и реальной действительностью, иллюзией и правдой. Не случайно в это время возникла идея о том, что чем неправдоподобнее произведение искусства, чем резче оно отличается от увиденного в жизни, тем оно интереснее с художественной точки зрения. Эта новая, барочная по духу эстетика заметно потеснила прежние ренессансные принципы изобразительного натурализма, подражания природе, простоты, ясности и уравновешенности. Возврат к ним стал невозможен. Мир изменился необратимо. Все необычное, неясное и призрачное стало казаться красивым, привлекательным, а ясное и простое — скучным и унылым, «Жизнь есть сон» — эти слова стали девизом новой художественной эпохи. Идеология эпохи Возрождения — «вымышленной» и крайне неустойчивой гармонии между идеалом и реальностью, неизбежно вела к эстетизации призрачности, иллюзии материального мира.

Родиной Барокко стала  Италия, и произошло это по двум основным причинам. Первая заключалась в том, что новый стиль складывался в ходе формального усложнения архитектуры Итальянского Возрождения. «Высокий Ренессанс уже на три четверти Барокко»,— писал И. Грабарь . Новый стиль стал для Италии своеобразным архитектурным Маньеризмом, реакцией на исчерпавшие себя возможности рационального классического мышления. В нем отразились черты «зрительной усталости» от простых и ясных форм, уравновешенности и конструктивности. Стиль Барокко обращается к утомленному воображению и пресытившемуся вкусу после суровости романской архитектуры, мистических порывов Готики и светлой ясности Ренессанса.

Вторая причина — влияние  католического мироощущения, проникнутого в эти годы в Италии крайним мистицизмом, повышенной экзальтацией, что потребовало

соответствующих художественных форм,

которые были найдены в  новом стиле. Поэтому Барокко  часто называют стилем католицизма, искусством иллюзии.

Новый стиль медленно вызревал в эпоху «Высокого Возрождения». Поразительно, но эта великая эпоха была очень коротка, всего каких-нибудь десять-пятнадцать лет. Кроме того, в ней действовало несколько стилистических тенденций и все они были крайне неустойчивы. Основное и наиболее прогрессивное классицистическое течение быстро перерождалось в Маньеризм, намного переживший Классицизм. Одним из тех, кто провозгласил новые идеи стиля Барокко, был маньерист Ф. Цук-каро, но подлинным его создателем считается великий Микеланжело. В статье «Дух барокко» И. Грабарь писал: «С каждым днем становилось яснее, что Альберти — «не совсем то, что нужно», что даже Браманте уже чуть-чуть педантичен и «суховат», и не так уже очаровывала абракадабра знаменитого «золотого разреза» и математика пропорций, данная в фасаде его «Cancelleria». И только когда неистовый Микеланжело открыл свой сикстинский потолок и занялся капитолийскими постройками, все поняли, чем каждый болел и что прятал в своем сердце... и новый стиль — Барокко — был создан» ². Добавим, что роспись плафона Сикстинской капеллы была закончена в 1512г. Джорджъо Вазари, пораженный, как и все, свободой нового стиля Микеланжело, разрушавшего своей экспрессией все привычные представления о правилах рисунка и композиции, назвал этот стиль «причудливым, из ряда вон выходящим и новым». Другие произведения Микеланжело — интерьер капеллы Медичи и вестибюль библиотеки Сан-Лоренцо во Флоренции,— демонстрировали вроде бы те же классицистические формы, но все в них было охвачено волнением и напряжением. Старые элементы использовались по-новому, не в соответствии со своими конструктивными функциями. В вестибюле библиотеки Сан-Лоренцо Микеланжело сделал совершенно необъяснимые с точки зрения архитектурного Классицизма вещи. Колонны сдвоены, но запрятаны в углубления стены и ничего не поддерживают. Они даже не 

Грабарь   И. Дух барокко.— В кн.: О русской архитектуре. М.: Наука, 1969, с. 310.

² Там же, с. 315

имеют капителей. Висящие  под ними консоли вообще не выполняют никакой функции. Стены расчленены мнимыми окнами. Но более всего удивляет лестница весви-бюля. По остроумному замечанию Я. Бур-кхардта, она «пригодна только для тех, кто хочет сломать себе шею» . По бокам, где это необходимо, у лестницы нет перил. Зато они есть в середине, но слишком низкие, чтобы на них можно было опереться. Крайние ступени закруглены с совершенно бесполезными завитками-волютами на углах. Сама по себе лестница заполняет почти все свободное пространство вестибюля, что вообще противоречит здравому смыслу, она не приглашает, а только загораживает вход. Статуи и декоративные детали нагромождаются друг на друга и кажется, что они утратили прежний смысл и значение.

В проекте собора Св. Петра (1546) Микеланжело, в отличие от начавшего строительство Браманте, подчинил все архитектурное пространство центральному куполу и подкупольному объему, сделав сооружение предельно динамичным. А исполнитель проекта Джакомо делла Порта в 1588-1590 гг. еще более усилил эту динамику, по сравнению с предварительными эскизами Микеланжело, заострив купол, выполнив его не полусферическим, как было принято в архитектуре Высокого Возрождения, а удлиненным, параболическим. Одним этим был как бы отменен классический идеал равновесия, когда зрительное движение снизу вверх «гасилось» статикой полуциркульной формы. Новый силуэт подчеркнул мощное движение ввысь, преодолевающее силу земного тяготения и как бы напоминающее о ничтожестве земных дел. Стилистический круг замкнулся, и Барокко возвратило архитектуру к мистическим идеалам Готики: динамике, иррациональности, дематериализации.

Эволюция художественного  мышления великого Микеланжело была закономерной. «Из глубочайшей неудовлетворенности искусством, на которое он растратил свою жизнь, его вечно неутоленная потребность в выражении разбила архитектонический канон Ренессанса и сотворила римское Бароюсо». В лице Микеланжело-скудьптора также «закончилась история 

Виппер   Б . Борьба течений в итальянском искусстве XVI в. М.: Изд. АН СССР, 1956, с. 46.

западного ваяния» . Исчерпав все возможности классических форм, он создал новую, невиданную, экспрессивную пластику. Человеческие фигуры стали изображаться уже не по правилам пластической анатомии, служившим неукоснительной нормой для того же Микеланжело всего десять лет тому назад, а согласно иным, иррациональным, формообразующим силам, вызванным к жизни фантазией художника. Они носили невероятный, сверхъестественный, сверхчеловеческий характер. В этом смысле Микеланжело даже более барочен, чем склоняющийся к натурализму «классик барокко» Л. Бернини.