Мифы древности и их значение для современности

    Разумеется, мифологическое осмысление человеком  духовного и практического опыта, некогда безраздельно господствовавшее, в целом предшествует рационально-логическому знанию. Но отсюда не следует, что миф остается лишь наследием далекого прошлого или является уделом доживших до нашего времени бесписьменных традиций. Помимо мифологии архаической (по отношению к которой слово "миф" употребляется в наиболее узком и специальном значении), принято выделять также мифологические компоненты развитых религиозных систем: буддизма, иудаизма, христианства, ислама (расширительное толкование данного понятия, с которым, естественно, не согласятся представители этих конфессий), и, наконец, мифологические (в самом общем смысле этого слова) элементы культур (прежде всего -- массовой культуры) и идеологий, преимущественно Нового времени.

    Так, атеистическая по форме и устремлениям советская идеология, во многих отношениях может быть охарактеризована как религиозно-мифологическая. Она имеет собственную "священную историю", свои "кануны" в виде "революционных событий 1905 года" (действа, дублирующие "главное" свершение и предваряющие его), своих предтеч ("революционные демократы" XIX века), своих демиургов и пророков, подвижников и мучеников, свои ритуалы и обрядовый календарь.

    Движение  времени отмечено макрособытиями. В  соответствии с универсальной схемой космогенеза акт творения нового мира (Октябрьская революция) сменяется его очищением от демонических сил ("продолжение классовой борьбы") и "эпохой битв" (Великая Отечественная война). "Революционные праздники -- ритуалы и ритуализованные партийные съезды, питаемые революционно-магической энергией "раннего" времени, -- как бы воспроизводят и укрепляют это "раннее" время в настоящем. Сталин -- не просто исторический продолжатель Ленина, а его как бы перевоплощение ("Сталин -- это Ленин сегодня")".

    Согласно  данной картине мира, в космическом центре, который имеет форму ступенчатой пирамиды (модель "мировой горы"), покоятся нетленные мощи "вечно живого" вероучителя и первопредка; для пионеров (подростков, прошедших обряд посвящения) и октябрят (детей, еще не достигших возраста инициируемых) Ленин - всеобщий "дедушка", что соответствует обозначению обожествленного предка в мифологических традициях разных народов мира (заметим, что Сталин -- всегда только "отец"!).

    Построение  усыпальниц основателям других коммунистических государств, повторяющих "главный" мавзолей, знаменует расширение освоенного мира ("социалистического лагеря"), хотя сначала советское правительство ревниво реагирует на просьбу китайских коммунистов помочь с бальзамированием тела Сунь Ятсена (1925 г.) -- по причине "уникальности сохранения тела Ленина". Этот отказ обусловливает развитие данной отрасли в Китае и в известном смысле предваряет будущее советско-китайское конкурентное противостояние (в котором Китай, - кстати, в полном соответствии со своими культурными традициями - также претендует быть центром мира, хотя бы пока и только коммунистического). В итоге русские бальзамируют Дмитрова, Чойбалсана, Готвальда, Нето (все четверо умерли в Москве), Хо Ши Мина, Бернхема, Ким Ир Сена, а китайцы - Сунь Ятсена, Мао Цзедуна и Энвера Ходжу.

    Одним из центральных для советской  мифологии является "люмпенский миф о власти", "миф об отчужденных  ценностях". "Массовое сознание персонифицирует "злых похитителей" в облике некоего "бюрократического класса" (интересное сложение массовой и марксистской мифологии), перехватывающего и присваивающего предполагаемые блага".

    Эта схема достаточно универсальна для  современных мифологических традиций. Так, в некоторых колониальных владениях  у местных племен зафиксирован миф  о перехватывании белыми людьми благ, направляемых богами туземцам (типа культа Карго в Меланезии). Обрядовая деятельность в таком случае заключается в возвращении этих благ их действительным адресатам с помощью магических процедур и создания специального декорума -- скажем, имитации посадочной полосы, на которую должен приземлиться самолет, доставляющий эти блага.

    Аналогичные представления лежат в основе и постсоветского обыденного мышления. Например, жители Юрьевца, достаточно типичного для России волжского  городка, по словам местного священника, свято верят в реальность рисуемой телевизионными сериалами заморской  жизни и убеждены, что там никто не трудится, а за людей все делают роботы. На нынешнюю власть они в обиде именно за то, что после падения советского режима подобная жизнь была им якобы обещана, но не досталась - так сказать, присвоена "московским начальством"; это обстоятельство, кстати, позволяет усмотреть некоторые мифологические "обертоны" и у понятия "приватизация" в его современном обыденном понимании и употреблении.

    Здесь можно усмотреть реализацию мифологической модели, известной, в частности, по народным утопическим легендам о запредельных или просто далеких землях : западный мир оказывается воплощенным земным раем, где мечта о грядущем блаженстве предстоит уже осуществленной, точнее перенесенной из плоскости временной в пространственную.

    Окончательный распад "классового" мифа в последнее десятилетие (а начался этот процесс, естественно, много раньше) привел к выдвижению на идеологическую авансцену мифа национального. "Присвоение мифа", сопровождающееся некоторой "игрой со знаками", произошло без радикальной смены символов, эмблематики и идеологических клише; центральные персонажи и атрибуты советской мифологии, утратив наследственный "семантический шлейф", легко встроились в новую (точнее, в не совсем забытую старую) идеологическую систему. Смысловые подстановки и замещения соединили, казалось бы, совершенно несоединимое: "воинов-интернационалистов" - с выполнением ими в Афганистане "своего патриотического долга" и т.п.

    Кстати, национальная идея обычно и приходит на смену религиозной. Так было в  Европе на рубеже XVIII-XIX в., когда подъем национального сознания, прямо связанный с упадком религиозности, потеснил ее (опираясь на романтическое "неоязычество"), проник во власть и распространился в обществе. В наши дни роль "неоязычества" играет эклектическая смесь скверно понятых фрагментов древнерусской (или "древнеславянской") культуры, фольклорных традиций, элементов средневековой мистики, с одной стороны, и квазинаучных представлений, циркулирующих в массовом сознании, с другой.  

Заключение 

    До  сих пор я вела речь о мифах, глядя на них «извне», глазами другой культуры - не той, в которой они «принимаются за правду», а той, в которой уже известно, что они «вымысел». Говорить же о современных мифах – значит смотреть на них глазами культуры, в которой они живут, в которой люди в них верят. Но для тех, кто верит в миф, он не миф! Нельзя понять, что перед нами миф, если мы находимся под его властью, воспринимаем его «изнутри», не зная, что он вымысел.

    Конечно, людей, верящих в какой-либо миф, очень трудно разубедить: ведь эта вера делает их нечувствительными к логическим противоречиям и склонными недооценивать силу доводов против их позиции. Люди обычно эмоционально отстаивают свои мифы (эмоции, кстати, часто служат заменой недостающих документов) и очень неохотно расстаются с ними, даже если имеются достаточно веские соображения на счет их ложности. Но, тем не менее, если какое-либо представление обладает характерными признаками мифа и не опирается на сколько-нибудь надежные доказательства, то имеются основания подозревать, что оно есть миф, и считать его, по крайней мере, «возможным мифом» или «Кандидатом в мифы».

    Современная мифология, разумеется, отличаются от древней. Она не является фундаментом  всей культуры. Она менее устойчива, многое в ней изменяется под влиянием быстротекущих перемен в общественной жизни. В ней существуют своего рода моды, делающие популярными то одни, то другие мифы. Она более разнообразна по своему смысловому содержанию. Современные мифы вбирают в себя элементы, Заимствованные из других культурных форм, в том числе и из науки. Они часто не столь образны, как древние мифы, хотя, как правило, сохраняют характерную для мифов наглядность, простоту, доступность для обыденного сознания. В современном мифологическом мышлении, как и прежде, царит дух мистицизма, однако многие мифы XX в. выступают в облике рационального знания, а иногда даже строятся по образу теоретических концепций. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  используемых источников 

    1. Ильичев, Л.Ф. Философский энциклопедический словарь / Под ред. Л.Ф. Ильичева., М., «Советская энциклопедия», 1983.

    2. Чернышев, А. Современная советская мифология / А. Чернышев. - Тверь, 1992, с. 14.

    3. Метелинский, Е. М. Миф и двадцатый век / Е. М. Метелинский. – М., 1998, с 421-423.

    4. Токарев, С. А. Мифы народов мира: В 2 т. / Гл. ред. С. А. Токарева.-М., 1987. – 1 т.

    5. Тахо-Годи, А. А. Греческая мифология /А. А. Тахо-Годи. – М., 1989.

    6. Лосев, А. Ф. Философия. Мифология. Культура. / А. Ф. Лосев. – М., 1991.