Археология Новгорода

       Именно в украшениях динамичнее  всего проявляется культурная  связь соседствующих народов.  Но если могучее древо новгородской  культуры едино, то питающие его корни растут из разноэтническои почвы, и выяснить пути формирования этой культуры — привлекательная задача современного искусствоведения, помочь решить которую несомненно способны многочисленные археологические находки.

     Не  менее интересен вопрос дальних культурных воздействий. Среди художественных предметов, найденных в Новгороде, немало таких, которые были привезены издалека. Если влияние византийского искусства имело под собой мощную опору в идеологии христианства, а аксессуары культа прямо ориентировались на византийские образцы, то ввоз в Новгород художественных предметов из других стран определяется системой торговых связей, немыслимых без сопровождающего их культурного обмена. До недавнего времени набор сохранившихся в новгородских ризницах западноевропейских предметов прикладного искусства был сравнительно невелик. ⁶

     Наиболее  известным комплексом среди них  были лиможские эмали, приписанные  в XVII веке Антонию Римлянину. Раскопки заметным образом пополнили собрание подобных вещей. К числу несомненных шедевров французского прикладного искусства относится костяная рукоятка с вырезанной на ней в XIV веке сценой штурма замка любви рыцарями.

     Назовем также иконку - литик итальянской работы XIII века с изображением Богоматери. Встречаются при раскопках и художественные вещи, изготовленные на мусульманском Востоке. Среди них не только разнообразные красивые бусы из стекла и стеклянная посуда с арабскими благопожелательными надписями, но и великолепный медный сосуд X века, ручка которого украшена изображением сидящей на ней птички.

     Настоящее издание — не исследование истории  новгородского прикладного искусства. Это альбом, как бы заменяющий экспозицию наиболее значительных находок художественных предметов, найденных в ходе раскопок Новгорода, и дающий представление о разнообразии этих предметов и всепроникаемости художественных идей, которые составляли важную часть духовного мира средневекового горожанина.

     Это в то же время и существенная основа работы будущего исследователя, который  для того, чтобы познакомиться с новгородской коллекцией, должен изучать ее в музеях Новгорода, Москвы и Ленинграда. Поэтому нет особой нужды подробно характеризовать все категории представленных в альбоме материалов. К тому же, как писал Флобер, «прекрасное менее всего поддается описанию».

     Надо, однако, остановиться на двух категориях находок, нуждающихся в особом выделении. Вряд ли еще несколько десятков лет  тому назад кто-нибудь мог надеяться  увидеть древнерусские художественные изделия из кожи, настолько недолговечен этот материал, требующий даже в музейных условиях особого режима хранения. Оказалось, что почва Новгорода располагает самым благоприятным режимом «консервации» кожи. При раскопках найдены многие тысячи образцов древней обуви, и в их числе сотни туфель и сапог, украшенных великолепной вышивкой. Ажурные узоры, превращавшие обувь в подлинные произведения искусства, — лишь след ее расшивки цветными нитями, лишь некий абрис былой вышивки. Так же нарядно украшены кошельки и сумки, изощренно вырезаны аппликации, а маски скоморохов (их найдено уже около десятка) отражают не только уровень прикладного искусства, но и призывают нас думать о красоте того, пусть примитивного, театра, деятелями которого были скоморохи.

     Такое же положение на стыке двух великих искусств занимают обнаруженные в Новгороде во многих образцах древние музыкальные инструменты — гусли, гудки, свирели, варганы. Корпусы гуслей и гудков украшались излюбленными в Новгороде фигурами фантастических зверей и птиц, сама форма инструментов, изменявшаяся сообразно вкусам музыкантов, принадлежит к сфере интересов историков прикладного искусства. Но инструменты звучали, переносили музыкантов и их слушателей в великий мир музыки. Важно сказать, что древние новгородские инструменты звучат и сегодня. Изготовленные по найденным в раскопках образцам гусли, гудки и свирели из тех же пород дерева с точнейшим повторением всех деталей оригинала демонстрируют нам, казалось бы, давно умерший звук древнего инструмента. На самых ранних гуслях, XI века, сохранилось имя их владельца — «Словища» (Соловушко). Этой находкой впервые открыто достоверное имя русского музыканта, которое наряду с именем Бояна в дальнейшем, возможно, будет начинать хронологический список русских артистов.

     Находка эта дает нам право остановиться на некоторых перспективах будущих археологических открытий в области истории прикладного искусства. В 1973–1983 годах при раскопках на перекрестке древних Черницыной и Пробойной улиц Людина конца в слоях рубежа XII–XIII веков была обнаружена усадьба видного политического и духовного деятеля Новгорода того времени Олисея Гречина. Одна из берестяных грамот, происходящая из этой усадьбы и адресованная Гречину, позволила идентифицировать его с упомянутым в летописи Гречином — претендентом на архиепископскую кафедру в 1193 году.

     Однако, в ходе раскопок на той же усадьбе были найдены остатки иконописной мастерской и многочисленные предметы, связанные с иконописанием: пятнадцать заготовок для деревянных иконок, тигли для приготовления лаков и красок, чашечки для разведения краски, различные минералы-пигменты, янтарь для приготовления олифы и в изобилии обломки южных амфор — главной тары для транспортировки в Новгород растительных масел из бассейна Средиземноморья.

     Иконописание  дополнялось сопутствующими производствами, в том числе изготовлением басменных окладов для икон. Образцы таких окладов были найдены здесь же. Многопрофильная мастерская, несомненно, объединяла многих мастеров, но главным среди них оказался все тот же Гречин, владелец усадьбы. Были обнаружены адресованные ему берестяные письма с заказами на написание икон, а также собственноручная запись Гречином одного из заказов.

     Обращение к летописи показало, что художник Гречин фигурирует в ней под 1195 годом  как автор не сохранившейся до наших дней фресковой композиции Пречистенской церкви в новгородском Детинце. Известно, как скупа летопись на имена художников. На ее страницах упомянуты только три живописца: Гречин Петрович 1195 года, Исайя Гречин и великий Феофан, жившие в XIV веке. Поэтому весьма основательным казалось мнение И. Э. Грабаря: «Памятники древнейших эпох почти всегда безымянны, и нет никакой надежды установить когда-либо имена безвестных мастеров, расписавших фресками русские храмы XI, XII и XIII веков».

     Между тем соединение на одной усадьбе материалов, характеризующих и высокое положение Гречина в новгородской духовной иерархии и прямую его причастность к художественному творчеству, дало возможность идентифицировать с ним обоих упомянутых в летописи лиц, а поиски его возможного авторства среди сохранившихся произведений станковой и фресковой живописи конца XII — начала XIII века привели к возниковению гипотезы о его руководящей роли в создании самой знаменитой древнерусской фресковой композиции — росписи Спас-Нередицкой церкви 1199 года под Новгородом.

     Продолжение раскопок этой усадьбы способно подтвердить  или опровергнуть эту гипотезу, однако уже сейчас очевидно, что находки  в Новгороде берестяных грамот и  связанная с ними персонификация археологических комплексов содержат в себе возможность не быть столь пессимистичным. Массовое распространение в Новгороде художеств и мастерских, изготовлявших художественные предметы, массовое распространение в нем берестяного письма откроют со временем не одно имя мастеров, творцов прекрасного. И если сегодня, говоря о Новгороде, его называют городом Александра Невского, Василия Буслаева и Садко, то придет время, когда к этим именам добавятся и неизвестные нам пока имена живописцев, зодчих и торевтов.⁷

     Однако  сегодня главное открытие состоит  в другом — стремление к созиданию прекрасного не было в средневековом Новгороде уделом избранных. Творцами красоты были плотники и кузнецы, ювелиры и сапожники, косторезы и литейщики, замочники и оружейники, токари и стеклоделы. И главная черта прикладного искусства Новгорода — его народность. 
 
 
 
 

Заключение 

     Древнерусская архитектура – это сказка. Только сказка о том, что было. Зодчество древней Руси – это большой и очень интересный том в энциклопедии истории русского искусства. Эта страница нашего прошлого дала толчок многому, что было написано на последующих страницах, и, надеюсь, окажет влияние на то, что будет написано. Это наше прошлое, наше с вами общее прошлое, и каким бы оно ни было, мы не должны его забывать. Даже если и не упоминать о том, что все памятники, перечисленные и не перечисленные выше, сами по себе представляют большую художественную ценность. Иначе мы рискуем не дожить до будущего.

     Изучать древнерусский город путем археологических  раскопок - значит изучать его культурный слой. Информативные возможности культурного слоя в разных городах различны и определяются условиями его образования, степенью сохранности, почвенными условиями. Очень благоприятные возможности для сохранения сооружений и вещей имеет культурный слой Новгорода.

     Археологическими  раскопками вскрыты в разных районах города комплексы разновременных деревянных сооружений, которые позволяют составить некоторое представление о новгородской деревянной архитектуре. Архитектурный ансамбль древнего Новгорода складывался в основном из деревянных жилых и хозяйственных построек, среди которых возвышались каменные храмы, оборонительные сооружения и хоромы знати. Но нередко и эти постройки рубились также из дерева

     А из 200 с лишним церквей в черте  города сохранились только 38, хотя по сравнению с другими русскими городами и это немало, и благодаря этим постройкам город называют "русской Флоренцией": ни один из древнерусских городов не сохранил такого множества архитектурных сооружений с древней настенной живописью.

     Поэтому, в данной работе отображено все богатство и красота архитектуры этого удивительного города.

Библиографический список 

     1. Антонов, Н.А. Достопримечательности Новгорода / Н.М. Антонов. – М.: Наука, 2008. – 282 с.

      2. Афонькин, С.Ю. Древнерусская архитектура / С.Ю. Афонькин. – М.: Кристалл, 2010. – 207 с.

      3. Губарева, М.В. Сто великих храмов мира / М.В. Губарева. – М.: Вече, 2007. – 105 с.

      4. Каргер, М.К. Новгород Великий / М.К. Каргер. – М.: Искусство, 2006. – 271 с.

      5. Мартынов, А.И. Археология : учебник  / А.И. Мартынов. – М.: Высшая школа, 2005. – 439 с.

      6. Петров, Н. И. Археология : учебное пособие / Н.И. Петров. - СПб. : Изд-во СПбКО, 2008. - 232 с.

      7. Рождественская, Л.А. Новгородский кремль / Л.А. Рождественская. - СПб. : Изд-во СПбКО, 2009. - 177 с.

      8. Ростовцев, М.В. Новости археологической литературы в России / М.В. Ростовцев. – М.: Наука, 2006. – 185 с.