Виртуализация общества

Реферат: "Виртуализация  общества"

Раздел: Рефераты по социологии

Виртуализация общества

Принято думать, что развитие сети Интернет - это  решающий шаг на пути к информационному  обществу. Социологи постепенно привыкают к этой мысли и приучают к ней всех остальных. Однако, если разобраться в смысле расхожего понятия "информационное общество", то можно прийти к парадоксальному выводу: Интернет удаляет нас от идеала информационного общества. В Интернете очень мало от информации (в традиционном ее понимании) и нет почти ничего от общества.

Обобщая написанное социологами и футурологами в 60-90-е  годы XX века (Д. Белл, А. Турен, Э. Тоффлер  и др.), можно так представить  базовые черты этого ожидаемого типа социальной организации.

Первое. Определяющим фактором общественной жизни в целом  станет теоретическое знание. Экономические  и социальные функции капитала перейдут к информации. Ядром социальной организации, главным социальным институтом станет университет, как центр производства, переработки и накопления знания. Промышленная корпорация потеряет главенствующую роль.

Второе. Уровень  знаний, а не собственность, станет определяющим фактором социальной дифференциации. Деление на "имущих" и "неимущих" приобретет принципиально новый характер: привилегированный слой образуют информированные, неинформированные - это "новые бедные". Очаг социальных конфликтов переместится из экономической сферы в сферу культуры. Основной конфликт - это "сверхборьба" между теми, кто укоренен в старой культуре, и представителями новой. Результатом ее явится рост новых и упадок старых социальных институтов.

Третье. Инфраструктурой  информационного общества станет новая "интеллектуальная", а не "механическая" техника. Социальная организация и информационные технологии образуют "симбиоз". Общество вступит в "технотронную эру", когда социальные процессы станут программируемыми.

Такого рода информационное общество нигде не состоялось, хотя основные технико-экономические  атрибуты постиндустриальной эпохи налицо: преобладание в ВВП доли услуг, снижение доли занятых во "вторичном" секторе экономики (обрабатывающая промышленность) и рост доли занятых в "третичном" (сфера обслуживания), тотальная компьютеризация и т. п. Университет не заменил промышленную корпорацию в качестве базового института "нового общества", скорее академическое знание оказалось инкорпорировано в бизнес. Общество сейчас мало походит на целостную программируемую систему институтов. Оно по признанию А.Турена больше похоже на мозаичное поле дебатов и конфликтов по поводу социального использования символических благ.

Прогнозы теоретиков информационного общества оказались  несостоятельны в первую очередь  потому, что их авторы остались в  плену двух стереотипов: 1) информация - это всегда знание, 2) общество - это всегда система институтов.

Информации в  современном обществе много, она  играет колоссальную роль, но отсюда вовсе  не следует, что в современном  обществе знание - сила. Чтобы понять, что такое информация, нужно четко  различать сообщение (или послание), интерпретацию (или восприятие) и коммуникацию. Сообщение (message) - это "вещь", передаваемый продукт интеллектуальной деятельности человека. Интерпретация - это "мысль", т. е. приобретаемое знание. Коммуникация - это лишь операция передачи, трансляции. Но сейчас именно эта, опосредующая операция трансляции - определяющее звено в триаде сообщение - коммуникация - интерпретация.

Сегодня создается  ничуть не больше интеллектуальной продукции  или знания, чем в Античности или  Средневековье. Картина мира каждой эпохи строится из конечного числа моделей, приводящих имеющиеся факты в удобную систему объяснений. Геоцентрическая модель Птолемея позволяет рассчитывать видимое положение планет ничуть не хуже, чем гелиоцентрические модели Коперника и Галилея; доклады Римского клуба дают не больше знания о будущем человечества, чем средневековые пророчества о Страшном суде; классификации элементарных частиц в XX веке столь же многочисленны и сложны и в той же степени связаны с опытными данными, что и классификации ангелов и демонов в веке XV. Сейчас больше физики и меньше метафизики, пятьсот лет назад соотношение было обратным, но по общему числу моделей эти эпохи не различаются принципиально. Принципиальная разница заключается в том, что сейчас неизмеримо больше коммуникаций. Тиражирование (не путать с созданием) интеллектуального продукта, передача сведений о нем посредством печатных изданий, телеграфа, радио, телевидения, лекций и семинаров в рамках системы всеобщего образования, а теперь еще и сети Интернет - вот что позволяет определить современное общество как информационное. Но за словом "информация" кроется именно коммуникация, а не знание. Глядя на современных политиков, биржевых брокеров, журналистов и их аудиторию, нетрудно заметить: более информированный человек - это не тот, кто больше знает, а тот, кто участвует в большем числе коммуникаций.

Информация в  современном мире практически свелась  к коммуникации, которая стала  почти "самодостаточной". Если мы так определим информацию, то становится понятным, почему главным феноменом нашей эпохи стал Интернет, а не гигантские электронные банки данных или искусственный интеллект. В Интернетe не создается никакого знания, но зато он многократно увеличивает возможности осуществления коммуникаций.

Обозначив информацию как коммуникацию, мы, тем не менее, не можем заявить, что Интернет - это решающий шаг на пути к некоему  коммуникационному обществу. Из простого "средства общения" Интернет постепенно превращается в среду виртуализации  самого общества. В виртуальной реальности человек имеет дело не с реальным объектом, а с его образом - симуляцией. И сегодня в деятельности людей, в их отношениях друг с другом образы замещают реальность. Это замещение происходит во всех сферах жизни, но для примера возьмем экономику и политику.

На современном  рынке обращаются не реальные вещи, а создаваемые рекламой образы. Поэтому  производство стоимости товара во многом покидает конструкторские бюро и  сборочные конвейеры и перемещается в офисы маркетологов и рекламные  агентства. Производится не вещь (шампунь, костюм, автомобиль), а образ (привлекательности, уверенности, стильности, уникальности, респектабельности). Не удивительно поэтому, что в последние годы доля занятых непосредственно в сфере производства снижается, а доля занятых в маркетинге, консультировании и рекламном бизнесе растет. Растет и доля затрат на изучение рынка и рекламу в бюджете товаропроизводителей. В американских компаниях, например, затраты на рекламу составляют 7% от объема продаж, тогда как расходы на исследования и разработку новой продукции - 4%. Рекламная симуляция вещи, таким образом, начинает превалировать над собственно вещью.

Система кредита  превращает платежеспособность из обладания  реальными средствами платежа в  образ финансовой "благонадежности". И частные владельцы кредитных карт, и даже банки, выполняющие резервные требования, являются лишь носителями виртуальной платежеспособности, поскольку оперируют по сути фиктивными, виртуальными деньгами - многократно переданными ("прокрученными") правами заимствования, которые экономисты именуют денежными агрегатами M3 и М4.

Виртуальный продукт, виртуальное производство, виртуальная  корпорация, виртуальные деньги допускают  и провоцируют превращение компьютерных сетей не только в главное средство, но и в среду экономической деятельности. Виртуализация экономики вызывает коммерциализацию киберпространства, где теперь зачастую осуществляется полный цикл сделки и где функционируют виртуальные супермаркеты и виртуальные банки, оперирующие собственной виртуальной валютой.

Операции, совершаемые  у виртуальных витрин при помощи виртуального же кошелька, наглядно демонстрируют, что развивается не "информационная", а какая-то совсем иная экономика. Прибыль  приносит не информация как таковая, не передача данных о свойствах товара/услуги, а создание яркого и ходового образа, мобилизующего потребительский спрос. Мы живем в эпоху экономики образов и образов экономики.

Борьба за политическую власть сейчас - это не борьба партийных  организаций или конкуренция программ действий. Это тоже борьба образов - политических имиджей, которые создают рейтинг- и имиджмейкеры, пресс-секретари и "звезды" шоу-бизнеса, рекрутируемые на время политических кампаний. Собственно политический процесс покинул заседания правительственных кабинетов, составляющих программы реформ, распределяющих функции и контролирующих их выполнение. Покинул он и межфракционные переговоры, и партийные митинги. Политика ныне творится в телестудиях и на концертных площадках. Управление и политика разошлись. Следствием становится изменение характера политического режима - массовой демократии. В ходе выборов больше не происходит сколько-нибудь существенная смена чиновников-экспертов, которые осуществляют рутинную работу по управлению в "коридорах власти". Меняются только "публичные политики", т. е. те, кто буквально работает на публику. Дифференциация деполитизированных профессиональных управленцев, с одной стороны, и носителей имиджа, с другой - это очевидный симптом виртуализации института народовластия.

На Западе это  уже аксиома. Мы в этом могли убедиться  в 1996 г. Сформированный на базе полумиллионной организованной и дисциплинированной партии избирательный блок проиграл команде из нескольких десятков шоуменов, несмотря на глубокий экономический кризис и социальную напряженность в стране, которые сами по себе дискредитировали правительство Б. Ельцина. Г. Зюганов и его сподвижники безуспешно пытались свести предвыборную гонку к конкуренции программ управления страной, игнорируя конкуренцию имиджей. В итоге образ "безалаберного, но искренне ратующего за свободу русского мужика", а не реальный президент Ельцин, переиграл образ "угрюмого и требующего возврата в прошлое партийного функционера", а не реального политика Зюганова. В 2000 г. налицо еще более интенсивная борьба имиджей, в ходе которой логика виртуальной реальности превалирует над самой реальностью. Последняя превращается лишь в материал для создания имиджмейкерами выигрышного при сложившейся конъюнктуре образа государственника - "сурового, но справедливого борца за единство и диктатуру закона".

Образы замещают в политической борьбе не только политиков, но и организации. В 1999 г. мы легко  могли убедиться в том, что  многопартийность симулируется экспертами-консультантами и имиджмейкерами как удобная и привычная среда состязания политических имиджей. Партии, возникавшие как представители классовых, этнических, конфессиональных, региональных интересов, превратились в "марки" - эмблемы и рекламные слоганы, традиционно привлекающие электорат. Использование приверженности "марке" движет процессом симуляции политической борьбы. Там, где "марка" - давняя традиция, атрибуты образа "старых добрых" либералов, социал-демократов или коммунистов старательно поддерживаются, даже если первоначальные идеология и практика принципиально изменились и продолжают трансформироваться. Там, где "марка" отсутствует, партии и движения формируются, объединяются и распадаются с калейдоскопической быстротой в стремлении найти привлекательный имидж.

Другой симптом виртуализации институтов массовой демократии - замещение апелляций к общественному мнению манипуляциями с рейтингами. Рейтинги, основанные на выборочном опросе, когда респонденты соглашаются с вариантами мнений, сконструированными экспертами, представляют собой лишь модель, образ общественного мнения. Участвуя в опросе, респонденты оживляют эти модели, и тогда образы становятся реальными факторами принятия и осуществления политических решений. Мы живем в эпоху политики образов и образов политики.

Если экономический, политический, научный или иной успех больше зависит от образов, чем от реальных поступков и вещей, если образ более действенен, чем реальность, то можно сделать вывод, что виртуализируются все социальные институты - рынок, корпорация, государство, политические партии.

Социальный институт - это нормы, превращающие человеческие отношения в систему социальных ролей. Положение индивида привязано  к той или иной социальной роли - продавца, покупателя, начальника, подчиненного, партийного лидера, избирателя. Теперь же, когда следование нормам и исполнение ролей может быть виртуальным, социальные институты сами становятся образом, включаются в игру образов. В этом смысле современное общество похоже на операционную систему Windows, которая сохраняет вид реальности, симулируя на экране монитора нажатие кнопок калькулятора или размещение карточек каталога в ящике. Сохраняется образ тех вещей, от которых собственно и избавляет применение компьютерной технологии.

Представление о виртуализации общества позволяет понять, почему так бурно развивается Интернет: Сеть позволяет избавить коммуникации от сервиса-надзора социальных институтов и расширяет практику неинституционализированных взаимодействий.

Справедливости  ради следует сказать, что со структурой общественных институтов Интернет связан не столь однозначно "отрицательным" образом. На протяжении примерно двух десятилетий Сеть обеспечивала работу государственных и научных учреждений США. Но глобальным историческим феноменом Интернет стал только сейчас, когда через Сеть хлынули потоки неподконтрольных обществу коммуникаций. Они служат причиной постоянных инцидентов, например, между католическими иерархами и неким французским епископом, создавшим в одной из конференций Интернет виртуальную епархию; или между компьютерными "взломщиками" - хакерами и учреждениями, в базы данных или в управляющие системы которых они вторгаются. А поскольку традиционные социальные институты существуют в Сети также только лишь как образы, то их тоже можно симулировать. Образ "официальных" можно придать самым "андеграундным" проектам - в случае, если этого требуют привычки и стандарты восприятия партнеров по коммуникации.