Россия и США: перегрузка или перезагрузка

Любая американская администрация работает в русле  исторически сложившейся парадигмы, в основе которой лежит всем известная  активная и достаточно жесткая мессианская  идеология. Россия также, после метаний  и поисков, демонстрирует приверженность своей исторической парадигме, предполагающей самостоятельность в политике, активность, глобализм. В признании факта  статусной независимости каждой из сторон состоит главная дилемма  будущих российско-американских отношений. А их конструктивным форматом могло  бы стать разумное взаимодействие в  решении конкретных проблем мировой  политики без опоры на идеологию, которая у русских, китайцев, американцев  культурно-исторически разная, но необязательно  враждебная друг другу. Обе державы проявляют волю к регулированию, формированию нового мирового порядка и имеют для этого большой потенциал (правда, в настоящий момент отдельные параметры мощи США выше, чем у России).

После 1991 г., в связи с расширением сферы национальных интересов у Соединенных Штатов, которые распространились далеко за пределы трансатлантического влияния на территории новых независимых государств Европы и Азии, конкурентный потенциал российско-американских отношений существенно вырос. А после восстановления великодержавного ресурса у России столкновение интересов на региональном и глобальном уровнях стало еще более заметным. Если предположить, что Соединенные Штаты продолжат свою преобразующую миссию в мире, осуществляемую в том числе путем вторжения (прямого и косвенного) в другие страны, а другие ведущие державы мира продолжат и усилят свое противодействие этому во всех сферах, говорить о возможности радикальных перемен в российско-американских отношениях при любом президенте США невозможно.

Как неоднократно отмечали отдельные  российские специалисты по международным  отношениям, российско-американские отношения  никогда не будут простыми, бесконфликтными, неконкурирующими, но это не означает, что они обязательно должны быть отношениями враждебными, так как  такой поворот нежелателен для  обеих держав и опасен для регионального  и глобального развития.

Фактором, не способствующим упрощению  двустороннего взаимодействия, является сходная самоидентификация России и США в вопросах мирорегулирования. Каждый отстаивает право на сильное  влияние при формировании нового мирового порядка; разное видение существа нового порядка и методов его  выстраивания; разное понимание наиболее важных проблем мирового развития и  развития отдельных государств (демократия, роль государства-нации, урегулирование конфликтов, институты глобального  управления и т.д.).

Разность в видении друг друга  в мировой системе и разность во взглядах на мировое развитие позволяют  говорить о факторе бифуркации в  отношениях России и США, имеющем  устойчивый характер.

Считается, что Соединенные Штаты  являют собой идеальный демократический  образец, где в полном объеме существуют все составляющие демократического правления, то же относится к высокоразвитым европейским странам (Западу). У остальных  стран либо не было демократии как  формы государственного устройства (диктатура, авторитарное правление), либо она существовала в усеченном  варианте, когда отсутствуют полностью  или находятся в ограниченном состоянии отдельные элементы демократической  системы. У России, по западным оценкам, не имевшей или почти не имевшей  опыта демократического правления, демократия начала развиваться с  серьезными отклонениями от западной нормы. 

Однако даже отдельные американские и европейские политологи начали признавать, что американская демократия не может быть универсальной моделью; что внедряемая модель демократии представляет собой упрощенный вариант демократического управления, внедряется нелиберальными методами; используются двойные стандарты  при оценке демократичности той  или иной страны. Известный американский публицист Ф. Закария определил  американскую демократию как нелиберальную  в политике внутри страны и за рубежом, прежде всего в том, как устанавливаются  демократические институты и  нормы в отдельных странах  и как оценивается их деятельность. Непонятно, какая «доля» демократии необходима, чтобы объявить страну демократической по западному образцу. Такой «долей» США считают  систему свободных выборов власти, политический плюрализм, гражданские  свободы (хотя и реализуемые в  разной степени в разных странах, объявленных демократическими). Как  отмечалось выше, такой подход дает противоречивые результаты.

Представляется, что у России и  США нет расхождения в понимании  того, что такое демократия, но есть разный взгляд на то, как сочетаются классические (западные) демократические  институты и нормы с традицией  и конкретным историческим периодом развития той или иной страны, а  также на то, правомерно ли насильственное внешнее вмешательство и насаждение демократии, что может быть сопряжено  с дестабилизацией политической и экономической систем. Вопрос сложный, дискуссионный, но это не означает, что он должен оставаться камнем преткновения в отношениях России и США, мешать выходу на иной, более конструктивный уровень взаимодействия.

К 2008 г. сохранялось сходство взглядов на Россию у демократов и республиканцев (оно существовало уже в 2000 г., хотя в то время противников ужесточения критики в адрес РФ было больше, и они выступали активнее). Если и можно было заметить отдельные нюансы в формулировании тезисов о России, то основная мысль была одна и та же – Россия не самая важная страна для США, но в то же время – проблема.

В речи, произнесенной в день инаугурации, президент Б. Обама сообщил режимам, находящимся «не на той стороне  истории», что Соединенные Штаты  «протянут им руку, если они будут  готовы разжать свой кулак». Вскоре слова президента были подкреплены  делами. «Политика президента Обамы  по «перезагрузке» отношений с Россией  была частью более масштабной стратегии  налаживания связей с государствами, у которых присутствовала явная  напряженность в отношениях с  США. Идя на сближение с Россией, Вашингтон также стремится к  диалогу с Бирмой, Кубой, Ираном, Северной Кореей и Сирией». Попытка «перезагрузить» отношения с Россией путем поиска общих интересов в таких областях, как контроль над ядерным вооружениями, противоракетная оборона и Афганистан, оказалась наиболее впечатляющим и, пожалуй, единственным успешным примером подобного внешнеполитического курса.

Внутри США не утихают споры  по поводу плодотворности его стратегии  сближения с внешнеполитическими  оппонентами. Между действующими политиками и представителями экспертного  сообщества существуют значительные разногласия  относительно попыток президента протянуть  руку «антиамериканским режимам». Позволит ли готовность к взаимным уступкам «приручить» оппонентов, или, наоборот, оптимальным было бы применение «железного кулака», который сделает противостоящую сторону сговорчивее? Стоит ли Соединенным  Штатам идти на примирение с безнадежно авторитарными режимами, или все-таки нужно поставить сотрудничество с ними в зависимость от внутренней демократизации? Сохраняются разногласия  и относительно того, какой инструмент эффективнее в построении устойчивых партнерств – дипломатия или экономика. Как выразился известный американский политолог Ч. Капчан, «вопреки расхожему  мнению, не торговля, а дипломатия является валютой мирного устройства на планете. Экономическая взаимозависимость  – это скорее следствие, нежели причина  сближения между государствами». В этом контексте отсутствие элементов  экономической взаимозависимости  и стейкхолдеров, заинтересованных в развитии отношений с Россией  и способных эффективно лоббировать  их в Вашингтоне, является очевидным  минусом. Но именно политический курс на сближение позиций сторон по широкому кругу международных проблем  способен проложить дорогу к возникновению  элементов подобной взаимозависимости  в будущем.

После того как на сессии Генеральной  Ассамблеи ООН в сентябре 2009 г. глава американского государства призвал начать «новую эру сотрудничества, основанную на взаимных интересах и взаимном уважении», критики Обамы окончательно определились в отношении его политики сближения с противниками. Они буквально бомбардируют СМИ статьями о том, что усилия президента не только не приносят должных результатов, но и ослабляют позиции США, для которых дипломатическая уступчивость «унизительна», а риски проводимого политического курса достаточно высоки. С точки зрения консервативных американских аналитиков, президент находится в весьма затруднительном положении, идя на сотрудничество с режимами, жизнеспособность которых может быть подорвана, если они и в самом деле позитивно откликнутся на политические жесты Соединенных Штатов.

События зимы-весны в Северной Африке и на Ближнем Востоке явно укрепили позиции сторонников «вооруженного  идеализма», то есть активной интервенционистской  политики, направленной на демократизацию политических систем стран третьего мира. Некоторые аналитики усматривают  в «сдаче» президента Египта Х. Мубарака, давнего стратегического союзника США на Ближнем Востоке, признаки отхода от реалистичных принципов формирования внешней политики, присущих первым двум годам президентства Обамы. Будь так, это стало бы тревожным  сигналом для Москвы, явно не относящейся, согласно распространенным в Вашингтоне представлениям, к числу стабильных демократий. Своеобразным индикатором  поворота к либеральным интервенционистским  практикам может стать ситуация в Ливии, где внезапный коллапс  режима и угроза гражданской войны  способны спровоцировать администрацию  США на активное и притом (по ряду политических и чисто технических  причин) одностороннее вмешательство. Многим на Западе представляется, что  мечта о демократизации Большого Ближнего Востока, с его последующей  четкой политической ориентацией на США, близка к воплощению как никогда. Конечно, существует опасность, что  февральские арабские революции  не остановятся на свержении диктаторов и разрушении авторитарных режимов, и за февралем последует в каждом случае свой «великий октябрь» – консолидация новых авторитарных режимов или  приход к власти радикалов-исламистов. Для реализации американской ближневосточной  политической утопии необходимо преодолеть немало трудностей и подводных камней (прежде всего угрозу распространения  воинствующего исламизма). Все эти  обстоятельства, видимо, приведут к  определенной перефокусировке внимания администрации, ее концентрации прежде всего на ближневосточных сюжетах. Тем более что в российско-американских отношениях наметилась пауза, вызванная  исчерпанием сложившейся на гребне «перезагрузки» повестки дня.

Заключение соглашения по сокращению стратегических наступательных вооружений, характер установившихся взаимоотношений  президентов России и США и  даже такой частный вопрос, как  быстрое (практически без каких-либо политических последствий) разрешение шпионского скандала в июне 2010 года, настраивают на оптимистичный лад  в оценках перспектив российско-американских отношений. Американская администрация  явно продемонстрировала способность  слушать и слышать российских партнеров. Обама предпринял заметные усилия, направленные на улучшение  отношений двух стран. Но ныне в вашингтонских  коридорах преобладающей становится позиция, согласно которой дальнейшее углубление «перезагрузки» зависит  от «поведения России». Вашингтон не готов «поступиться принципами»  и оставить на произвол российской политической элиты ряд постсоветских  государств – от Киргизии до Украины. Многие политики и аналитики в  Америке разочарованы «непоследовательной», по их мнению, позицией России по Ирану. Они полагают, что американская администрация  и так пошла на значительные уступки  Москве, заключив соглашение по СНВ, а  также скорректировав планы по формированию 3-го позиционного района ПРО и отказавшись  от ускоренного расширения НАТО на Восток. Соответственно, теперь мяч  на российской стороне, и Москве пришла пора платить по счетам. Курс Обамы  на выстраивание более спокойных  и рациональных отношений с РФ, таким образом, подвергается критике  со стороны оппонентов и повышает его риски во внутриполитическом противостоянии с республиканцами.

Российское руководство также  сильно рискует, связывая перспективы  отношений почти исключительно  с Обамой. Ряд отечественных аналитиков небезосновательно утверждают, что  позиции американского президента внутри страны не настолько сильны, чтобы можно было непосредственно  конвертировать плодотворный диалог с  Обамой в политически приемлемые для России результаты. Скорее наоборот: это Обама до последнего времени  пытался капитализировать успехи на отдельных направлениях внешней  политики (в том числе в рамках «перезагрузки» российско-американских отношений) для повышения своего политического ресурса внутри страны в преддверии промежуточных выборов  в Конгресс. При этом все «простые», незатратные с точки зрения расходования политического ресурса ходы на сегодняшний  день оказались реализованы. Вашингтон  подкрепил свой призыв к «перезагрузке» отношений с Москвой усилиями в области контроля над ядерными вооружениями, вниманием к российской озабоченности по поводу американской противоракетной обороны и созданием  двусторонних рабочих групп по широкому спектру вопросов.

Многочисленные контакты российского  и американского президентов  продемонстрировали, что у сторон есть заделы и добрая воля для сближения  позиций в самых разных сферах. Однако в США, справедливо гордящихся своей политической системой «сдержек и противовесов», далеко не все во внешней политике зависит от президента. Теперь, когда расклад сил в  Конгрессе поменялся, президенту неизбежно  придется учитывать мнение республиканского большинства. Это касается и вопросов внешней политики. Российская тема вообще-то периферийна, однако поскольку  «перезагрузка» чуть ли не единственное внешнеполитическое достижение команды  Обамы, оппоненты, безусловно, постараются  девальвировать и его. Уже сейчас все громче звучат требования жестче реагировать на специфические особенности  российской политической системы и  активнее поддерживать «новые демократии»  вдоль границ России. В американской прессе идет поток комментариев, предсказывающих  России системный коллапс из-за невероятных  масштабов коррупции и якобы  грядущей дестабилизации политической системы. Исходя из подобных оценок, нет  нужды в поисках компромиссов и в уступках Москве. Надо только переждать некоторое время, пока иссякнут российские валютные резервы, ослабнет окончательно финансово-промышленный сектор, испытывающий и без того острый инвестиционный голод, и Россия неизбежно станет более покладистой. Обама, с этой точки зрения, «ломает  игру» единственной сверхдержаве, идя  на необоснованные размены и порождая у российской правящей группы завышенные ожидания относительно пределов американской уступчивости. «Россия все равно  ведет себя по принципу «а что мне  с того?», ей все время надо массировать  эго и льстить, чтобы она начала проводить разумную политику», - утверждает сторонник жесткой линии Стив Левайн. Ясно, что правые республиканцы и неоконсерваторы предпочли бы диалог с Россией по принципу «что мое, то мое, а вот о вашем давайте поговорим». Надо признать, что позиции сторонников подобной точки зрения по результатам выборов существенно укрепились.