Терроризм в асимметричном конфликте на локально-региональном и глобальном уровнях (идеологические и организационные аспекты)

На правах рукописи

 

 

 

 

 

 

 

 

СТЕПАНОВА ЕКАТЕРИНА  АНДРЕЕВНА

 

 

 

 

 

 

ТЕРРОРИЗМ В  АСИММЕТРИЧНОМ КОНФЛИКТЕ

НА ЛОКАЛЬНО-РЕГИОНАЛЬНОМ И ГЛОБАЛЬНОМ УРОВНЯХ

(ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ  И ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ АСПЕКТЫ)

 

 

 

Специальность 23.00.04. –  Политические проблемы международных

отношений, глобального и регионального развития

 

 

 

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора  политических наук

 

 

 

 

Москва – 2010

 

Работа выполнена в  Отделе международно-политических проблем  Учреждения Российской академии наук Института мировой экономики и международных отношений РАН

 

 

 

Научный консультант: д.и.н., проф., член-корр. РАН Барановский Владимир Георгиевич 

 

 

Официальные оппоненты: д.и.н., проф., академик РАН

Тишков Валерий Александрович

 

д.и.н., проф. Звягельская Ирина Доновна

 

д.и.н., проф. Малашенко Алексей Всеволодович

 

 

Ведущая организация:   Факультет мировой политики

МГУ им. М.В. Ломоносова

 

 

 

 

Защита состоится 19 января 2011г. в 14.00 на заседании диссертационного совета Д 002.003.03 при ИМЭМО РАН по адресу: 117997, Москва, ул. Профсоюзная, 23.

 

 

С диссертацией можно  ознакомиться в библиотеке ИМЭМО  РАН.

 

 

Автореферат разослан «    » октября 2010 г.

 

 

 

 

Ученый секретарь

диссертационного совета      

к. полит. н.                                И.Л. Прохоренко 

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. На рубеже XX–XXIвв. и в начале XXI в. одна из самых тревожных тенденций в области мировой политики и международной безопасности связана с ростом систематического использования негосударственными вооруженными группировками террористических методов. Это происходит на фоне размывания грани между внутриполитическим и международным терроризмом, которое проявляется в транснационализации террористической активности на локально-региональном уровне и возникновении новых опасных форм терроризма на глобальном уровне. Теракты 11 сентября 2001 г. в США особенно ярко продемонстрировали, что в эпоху глобализации и развития информационных технологий и средств коммуникации все большее значение приобретает даже не столько реальный масштаб насилия, сколько возможность с его помощью создать эффект дестабилизации, многократно превышающий прямой ущерб от вооруженного инцидента, и таким образом асимметрично влиять на конкретную политическую ситуацию или мировую политику и международную безопасность.

В условиях XXIв. асимметричная природа терроризма – преднамеренного насилия или угрозы насилия против гражданских мишеней как средства давления на превосходящего по силе и статусу противника – лишь усиливается. На локально-региональном уровне это способствует росту террористической активности, особенно в контексте вооруженных конфликтов, а на глобальном уровне делает терроризм основной тактикой асимметричного противостояния мировой системе. Эскалация террористической активности соответствует и глобальной динамике организованного вооруженного насилия, для которой характерно сохранение высокого уровня целенаправленного насилия против гражданского населения, несмотря на снижение масштаба и интенсивности прямых военных действий между комбатантами.

На фоне относительного ослабления влияния левых и леворадикальных идеологий в 1990-е – 2000-е гг., в том числе вследствие краха советского блока и распада биполярной системы, на первый план в качестве идеологий вооруженных акторов, применяющих террористические методы, вышли идеологии радикально-националистического и религиозно-экстремистского типов. Этот же период отмечен ускоренным распространением сетевых организационных форм, прежде всего, среди негосударственных игроков, особенно транснационального толка. В этом контексте есть основания полагать, что усиление асимметричного потенциала терроризма связано не только с глобализацией, развитием средств информации и связи и другими внешними условиями, но и с особенностями и эволюцией экстремистских идеологий и организационных систем самих террористических акторов. 

Недооценка асимметричной специфики  терроризма и противодействие терроризму средствами, приспособленными для решения других задач, не приносят желаемого эффекта и даже могут быть контрпродуктивными. Так, после начала в 2001 г. объявленной США международной «войны с терроризмом» сравнительные показатели террористической активности сильнее всего ухудшились в тех регионах и странах, которые стали основной мишенью этой кампании (Ирак и Афганистан). Необходимость повысить эффективность противодействия терроризму требует лучшего понимания тех специфических асимметричных преимуществ, которые террористическим игрокам на локально-региональном и глобальном уровнях дают их экстремистские идеологии и организационные системы.

Степень разработанности  проблемы. Несмотря на то, что в зарубежной академической литературе проблемы терроризма активно разрабатываются с конца 1960-хгг., большинство концептуально-теоретических разработок в этой области, включая базовые вопросы определения, разновидностей, целей, причин и акторов терроризма, сохраняют остро дискуссионный характер. Наиболее ценные теоретико-концептуальные разработки касаются признания политической природы и целей терроризма, его ярко выраженного контекстного характера и коммуникативной функции.¹ Растет внимание и к тем факторам, которые способствуют переходу вооруженных игроков к терроризму и классифицируются, например, как структурные, сопутствующие и мотивационные или как объяснения на индивидуальном, групповом, государственном и международном уровнях.² Однако факторы, связанные с характеристиками самих террористических акторов, в том числе особенности их идеологических и организационных систем, пока освещены недостаточно. Так называемый международный терроризм либо предстает в литературе и официальных документах как  
некое «абсолютное зло», не зависящее от конкретного политического контекста, либо, за редкими исключениями,³ продолжает механически противопоставляться внутриполитическому терроризму, хотя для начала XXI  в. характерна, скорее, разная степень транснационализации терроризма на локально-региональном и глобальном уровнях.

Недостаточная изученность терроризма как асимметричного насилия отчасти связана с тем, что, например, литература в рамках классической теории «асимметричного конфликта» (Э.Мак, Т.Пол, Р.Томпсон, И. Аррегин-Тофт, Дж. Рекорд) долгое время была сосредоточена на войнах между государствами (а терроризм не является тактикой государственных игроков) и на крупных антиколониальных войнах, которые в основном завершились к концу 1970-хгг. Даже И. Аррегин-Тофт, которому принадлежит наиболее полная теория «асимметричного конфликта», не включил в изучаемую им выборку конфликты с участием в качестве одной из сторон негосударственных вооруженных акторов, не связанных с антиколониальной борьбой,⁴ хотя уже в 1990-е – 2000-е гг. асимметричное противостояние с участием таких акторов вышло на первый план. Традиционная трактовка асимметрии как резкого несоответствия в военно-силовом потенциале противоборствующих сторон также далеко не полно отражает суть абсолютно преобладающего в начале XXIв. типа асимметричного противостояния – между государством (группой государств) и негосударственными игроками на уровне от локального до глобального. Если учесть, что именно в таких контекстах могут применяться террористические методы, потребность в дальнейшей разработке теорий асимметричного насилия и их более активного применения к изучению терроризма становится очевидной.

Остро дискуссионной проблемой  остается и вопрос о характере и степени влияния радикальных идеологий вооруженных игроков на их террористическую деятельность. Если в изучении влияния идеологического экстремизма, в комплексе с другими факторами, на процесс радикализации негосударственных акторов и их перехода к вооруженному насилию и удалось добиться определенного прогресса, то в том, когда и почему это насилие принимает именно форму терроризма, пока мало ясности. Хотя всплеск внимания к радикальному национализму как идеологии вооруженного насилия в 1990-е гг. был сосредоточен на этнополитических конфликтах, редкие попытки концептуализации перехода этносепаратистских движений именно к террористическим методам в основном сводили его объяснение к степени этнической поляризации и ожесточенности противостояния.⁵ При этом роль радикального национализма несепаратистского толка в 1990-егг. и особенно 2000-е гг. и его связь с религиозным экстремизмом в идеологии движений сопротивления иностранному вооруженному вмешательству в интернационализированных конфликтах во многом оставались в тени.

Рост внимания к изучению связи  религиозного экстремизма исламистского толка с вооруженным насилием в целом соответствует ведущей роли идеологии этого типа в начале XXI в. на уровне транснациональных террористических сетей. Несмотря на широкий круг работ, посвященных глубинным социально-политическим, культурным и экономическим процессам в мусульманском мире, в трактовке проблем, связанных с исламистским терроризмом в конце XX – начале XXI в., распространены две крайности. Одна состоит в абсолютизации проблемы вооруженного экстремизма исламистского толка, в представлениях о его лавинообразном росте и о радикальном исламизме как о наиболее распространенной идеологии террористических акторов.⁶ Противоположная крайность, которой не чужды и некоторые ученые-исламоведы, состоит в списании феномена исламистского терроризма лишь на «эксцессы» экстремистов-маргиналов.⁷ Однако этот феномен, особенно в его транснациональных формах, не следует недооценивать – хотя бы потому, что именно с помощью террористических методов вооруженным экстремистам удается играть роль не столько «маргинального», сколько «подавляющего меньшинства», привлекая непропорционально широкое внимание к своей программе и целям, в том числе по сравнению с более умеренными исламистскими течениями. Еще одним пробелом в литературе является то, что радикальный национализм и религиозный экстремизм как идеологии вооруженного насилия, включая терроризм, в основном продолжают рассматриваться отдельно, а смешанным идеологическим формам уделено недостаточное внимание.

Лишь недавно политологи стали  уделять больше внимания организационным, особенно сетевым, моделям акторов, использующих террористические методы.⁸ В этой сфере все еще распространен ряд упрощенных интерпретаций, например, резкое разграничение между иерархическими моделями «старого» терроризма периода до 11 сентября 2001 г. и «новым» транснациональным сетевым терроризмом. Чрезмерный упор на сетевые характеристики в структурах террористических акторов не позволяет сосредоточиться на таких их важных организационных особенностях, как гибридный характер их структур и наличие признаков, не свойственных ни сетям, ни иерархиям. Мало исследовано и влияние идеологий таких акторов на их организационные формы.

В отечественной литературе наибольший успех пока достигнут в изучении исторических форм терроризма, особенно социально-революционного и иного левого толка.⁹ В то же время теоретические вопросы, связанные с терроризмом, его асимметричной природой и ролью в асимметричном противостоянии, разработаны недостаточно (первый исторический анализ теории асимметричного конфликта на русском языке относится к 2009 г.).¹⁰ Прикладные разработки в основном ограничены анализом правовых и криминологических аспектов противодействия терроризму, а также предотвращения применения в терактах неконвенциональных материалов.¹¹ Некоторые вопросы, связанные с более глубокими политическими, социально-экономическими, идеологическими и психологическими аспектами вооруженного экстремизма, освещаются в работах отечественных обществоведов¹² и представителей российской востоковедческой и исламоведческой школ.¹³ За некоторыми исключениями,¹⁴ эти исследования сосредоточены на изучении процессов на постсоветском пространстве. Организационные структуры террористических акторов в отечественной литературе изучались мало. В ней также слабо используются массивы научных баз данных по терроризму и другим формам вооруженного насилия.

Диссертация призвана восполнить пробел в изучении терроризма как тактики вооруженного противостояния на локально-региональном и глобальном уровнях путем исследования его асимметричной природы и сочетания идеологических и организационных систем террористических акторов как одной из основ исследуемой асимметрии. Сохраняющаяся неопределенность с понятием терроризма, неадекватность его традиционных типологий и теорий асимметричного насилия условиям конца XX – начала XXI в. требуют решения и этих теоретико-методологических проблем. Приоритетное внимание к общемировому, или глобальному, контексту и к локально-региональным контекстам за пределами постсоветского пространства призвано восполнить сохраняющийся недостаток соответствующих исследований в российской литературе 1990-х – 2000-х гг. 

Основным объектом исследования являются вооруженные негосударственные акторы, использующие террористические методы в асимметричном вооруженном противостоянии на локально-региональном и глобальном уровнях.

Предмет исследования составляют идеологические установки и организационные системы террористических акторов, прежде всего, религиозно-экстремистского, радикально-националистического и смешанного типов и связь между их идеологиями и структурами.

Основные цели исследования – определить влияние экстремистских идеологий и организационных форм вооруженных негосударственных акторов на применение ими террористических методов в асимметричных конфликтах на локально-региональном и глобальном уровнях и изучить возможности нейтрализации или трансформации экстремистских идеологий и организационных форм таких акторов с целью ослабления их асимметричных преимуществ. В соответствие с этими целями в работе поставлены следующие исследовательские задачи.

1. Выявить основные особенности терроризма по сравнению с другими формами вооруженного насилия и сформулировать научно обоснованное определение терроризма. Оценить адекватность традиционных типологий терроризма, включая его жесткое подразделение на «международный» и «внутриполитический», в условиях конца XX – начала XXI в. и предложить варианты их дополнения или пересмотра.  

2. Выйти за рамки традиционной интерпретации асимметричного насилия как резкого несоответствия военных потенциалов противоборствующих сторон и одностороннего превосходства более сильной в военном отношении стороны. Предложить такую концепцию асимметрии, которая была бы более адекватна основному типу современного асимметричного вооруженного противостояния – конфликтам между государством или сообществом государств и вооруженными негосударственными игроками на локально-региональном или глобальном уровне.

3. На основе анализа соответствующей статистики выявить основные тенденции в эволюции терроризма, в том числе радикально-националистического, религиозного и смешанного типов, в конце XX – начале XXI в.

4.Объяснить, почему терроризм, уступающий по смертоносности ряду других форм этнополитического насилия (этническим чисткам, геноциду), распространен как тактика вооруженной борьбы в одних этнополитических конфликтах, но мало применяется или вообще не используется в других конфликтах этого типа (например, на Балканах в 1990-е гг. или в Центральной Африке). Изучить специфику идеологии движений «национального сопротивления» несепаратистского типа, направленных, в первую очередь, на противостояние иностранному вооруженному вмешательству, в том числе в рамках интернационализированных конфликтов в контексте «войны с терроризмом» во главе с США.