Естествознание. Ноосфера. Медико-социальные аспекты биоэтических проблем: аборт - история и современность

     Началом профессиональной врачебной этики является, безусловно, врачебная этика, сформулированная Гиппократом. Уже в V веке до н.э. Гиппократ в своей Клятве четко фиксирует: «Я не вручу никакой женщине абортивного средства».

     Обращает  наше внимание один интересный и принципиальный момент - это V век до нашей эры, это языческая культура, это время очень мощного влияния великих моралистов Древней Греции Платона и Аристотеля, для которых самоубийства и аборт были абсолютно этически приемлемыми действиями. И даже, несмотря на то, что великие моралисты древности принимали аборт как средство регулирования рождаемости, и принимали убийство и самоубийство как формы окончания человеческой жизни, Гиппократ формулирует вот такую принципиальную позицию врачебного сообщества.

     В качестве противоположной позиции этой первой исторической позиции можно рассматривать отношение Российской ассоциации врачей к проблеме аборта. В своих документах - в Этическом кодексе и в Клятве российского врача современной российское врачебное сообщество, к сожалению, не уделяет внимание проблеме абортов. Поэтому современное российское врачебное сообщество, в известной степени, прямо противостоит, во-первых, Клятве Гиппократа, и, во-вторых, что самое интересное, той традиции российского врачевания, которая существовала в России до 1917 года.

     И тут нужно отметить, что в 1917 году происходит резкий перелом в отношении  врачей к аборту. В чем же заключалась  особенность отношения российского  врачебного сообщества к аборту до 1917 года? Надо сказать, что российские врачи до 17-года очень активно обсуждали проблему аборта. Все газеты, журналы были полны статьями русских врачей, которые по-своему осмысливали эту проблему. Несколько цитат. Вот в 1900 году, начало века, доктор Котумский пишет: «У акушера нет ни нравственного, ни юридического права производить эмбриотомию над живым плодом». А в 1911 году доктор Шабад констатирует, что аборт - это социальное зло. Но, тем не менее, хочу, обратим внимание на эту фамилию - доктор Шабад, потому что этот доктор практически одним из первых ставит вопрос и формулирует это суждение - право женщины распоряжаться функцией своего тела, особенно в случае угрозы ее жизни. Фактически доктор Шабад в 1911 году формулирует либеральную позицию по отношению к аборту. И доктор Шабад, формулируя свою либеральную позицию по отношению к аборту, вступает в дискуссию с таким христианским принципом, который в католицизме был выражен следующим образом: вечная жизнь ребенка дороже временной жизни матери.

     Противопоставляя  христианскому принципу, который  очень активно работает в католицизме, вечная жизнь ребенка дороже временной жизни матери, доктор Шабад ссылается на авторитет иудейского врача и богослова Монмонида, который учил: не следует щадить нападающего. И доктор Шабад трактует этот принцип как разрешение на убийство ребенка в утробе матери, которое совершает врач для спасения жизни матери. Такое действие, считает доктор Шабад, не может быть преступным и не должно быть наказуемым. Таким образом, в 1911 году проблема обсуждения в своем этическом контексте набирает остроту. Особенно острым это обсуждение этических проблем абортов стало на 12-ом Пироговском съезде в 1913 году. Тем не менее, нужно констатировать, что моральное неприятие абортов становится и является ведущей позицией русских врачей, несмотря на то, что российские врачи поднимают свой голос за отмену уголовного преследования врача и матери за совершение искусственного аборта. Вот в этом было основное достижение этого 12-го Пироговского съезда. Очень часто в нашей литературе неправильно истолковываются результаты этого съезда. На 12-ом Пироговском съезде 1913 года ни у одного из врачей не вызывала сомнения безнравственность этого действия. Приводятся такие высказывания и стенограммы 12-го Пироговского съезда: «Преступный выкидыш, детоубийство, применение противозачаточных средств - симптом болезни современного человечества».

     Российские  врачи, и стенограмма это подтверждает, с тревогой констатировали образование  особого класса профессионалов-плодоистребителей, и очень нелицеприятно называли их «выкидышных дел мастерами». А вот точка зрения профессора Выгодского, опять же из стенограммы съезда: «Принципиальный взгляд на выкидыш как на зло и убийство, должен быть сохранен. Производство выкидышей как профессия для врача недопустима. Профессор Вериго: «Всякий аборт, произведенный врачом за плату, должен быть наказуем, тогда как всякий аборт, произведенный врачом бескорыстно, не должен считаться преступлением». Доктор Шпанков писал: «Неопровержима связь между культурой настоящего времени и упадком ценности жизни, как своей, так и чужой. Выкидыш и самоубийство - явления одного порядка». Вот еще одно суждение, наиболее эмоциональное и важное: «Ни один, уважающий себя врач, правильно понимающий задачи медицины, не будет делать выкидыш по исключительному желанию женщины. А всегда будет руководствоваться строгими медицинскими показаниями. Мы, врачи, всегда будем чтить завет Гиппократа, что задача медицины - сохранять и удлинять человеческую жизнь, а не разрушать ее, хотя бы и в зародышевом состоянии».

     Тем не менее, занимая единогласную позицию о безнравственности данной медицинской операции, врачи Пироговского съезда приходят к выводу о том, что уголовное преследование матери за искусственный выкидыш никогда не должно иметь места. А также должны быть освобождены от уголовной ответственности и врачи. Исключение из этого положения должны составлять врачи, сделавшие искусственные выкидыши из корыстных целей своей профессией и подлежащие суду врачебному.

     Итак, итогом работы этого съезда стало  разведение морально-этических проблем аборта, с одной стороны, и проблемы уголовной наказуемости за произведение аборта. Это надо различать. И эти вещи, в частности, в решении 12-го Пироговского съезда, были четко разделены.

     А теперь посмотрим, как же в истории  культуры выстраивалось юридическое отношение к плодоизгнанию. Как в законодательствах европейской цивилизации решался вопрос о плодоизгнании. Как известно, в Древней Греции и в Древнем Риме плодоизгнание не считалось преступлением. Но, начиная со II н.э. христианство распространяет заповедь «не убий» и на находящийся во чреве матери зародыш. Нормоформирующей установкой по этому вопросу становится Константинопольский Собор 692 года, его постановления. Постановление Константинопольского Собора: «Разницы нет, убивает ли кто взрослого человека, или существо в самом начале его образования».

     Как известно, к каноническим относится  и суждение Василия Великого (1У-У  век н.э.): «Умышленно погубившая зачатый в утробе плод, подлежит осуждению как за убийство».

     И вот эти нравственные идеи христианские начинают проникать в европейское законодательство с начала средних веков. Уже в VII веке законодательство вестготов устанавливает в качестве наказания за изгнание плода смертную казнь. И такой подход становится нормой для европейского законодательства средних веков и нового времени.

     В 1649 году смертная казнь за плодоизгнание  была введена в России. И под  влиянием этой христианской морали, под  влиянием европейского законодательства, которое в свое время исходило из этой христианской отрицательной установки плодоизгнания, в XV. XVI. XVII веках аборт как медицинская операция практически исчезает из медицинской деятельности. То есть целых три века европейская культура существует без данного вида медицинской операции. Принципиально поворотным становится 1852 год. После бурной борьбы в Парижской Медицинской Академии и под давлением вопиющей статистики женской смертности при кесаревом сечении аборт снова вступает в число акушерских операций в единственном случае, в случае анатомического сужения таза у беременных женщин. Это было первое медицинское показание, допускающее аборт. Но вслед за этим первым медицинским показанием, возникнет новое понятие - социальное показание для искусственного прерывания беременности. Так вот первое медицинское показание - это анатомическое сужение таза у беременных женщин. Далее это понятие будет расширяться.

     Но  мы прослеживаем сейчас юридические  моменты. Смертная казнь за плодоизгнание  после этих событий в Парижской  Медицинской Академии начинает вытесняться  из европейских государств, но, тем не менее, сохраняя за собой статус преступления против жизни, против семьи и общественной нравственности.

     Вернемся  в Россию. В 1832 году в России принимается  первый Уголовный кодекс. Так вот  в этом первом русском Уголовном  кодексе изгнание плода упоминается среди разновидностей смертоубийства. И согласно статьям 1461, 1462 Уложения о наказаниях 1855 года искусственный аборт карался 4-5 годами каторжных работ, лишением всех прав состояния и ссылкой в Сибирь на поселение. Это практически 200 лет назад. Новое Уголовное уложение 1903 года смягчает меры пресечения. Цитирование этого уложения: «Мать, виновная в умерщвлении своего плода, наказывается заключением в исправительный дом на срок не свыше 3-х лет. Врач - от 1,5 до 6 лет». Это Уголовное уложение 1903 года действовало в России вплоть до 1917 года. Революция отменяет этот уголовный кодекс и 18 ноября 1920 года вступает в силу всем нам известное Постановление Наркомздрава и Наркомюста, которое полностью легализует искусственный аборт. Согласно этому Положения, «допускается бесплатное производство операций по искусственному прерыванию беременности в обстановке советских больниц, где ей обеспечивается максимальная безвредность». Мир, конечно, вздрогнул. Это Постановление потрясло цивилизованный мир, потому что Россия этим Постановлением стала первой страной в мире, которая легализовала искусственное прерывание беременности, сняв все запреты, все ограничения не только законодательные, но и самое главное, нравственные и моральные.

     Хотелось  бы обратить внимание еще на несколько цифр. 1920-й год - полная легализация, снятие всяких запретов, снятие всяких ограничений. 1936 год - запрещение абортов. А вот 1955 год - опять полная их легализация. И вот эта уже полная легализация абортов в 1955 году, то есть после смерти Сталина, она и была продолжена, закреплена в Законе СССР о здравоохранении 1971 года и закрепляется в том законе, по которому мы живем сегодня - Законе об охране здоровья граждан, принятом в 1993 году. Кстати говоря, вот эта 36-я статья, где фиксируется право женщины самостоятельно принимать решение относительно искусственного прерывания беременности, вот эта формулировка закона, является классическим примером безнравственности закона, который в настоящее время призван регулировать, ориентировать, направлять наше поведение, поведение молодых людей и девушек.

     Итак, динамика юридических санкций от смертной казни до полной легализации, которая происходит буквально в  пространстве ста лет, и в России и в Европе, естественно ставит вопрос о причинах таких кардинальных перемен, происходящих в культуре в последние сто лет. Что же происходит в культуре в последние сто лет, что же приводит к таким принципиальным изменениям? Чтобы ответить на этот вопрос нужно будет выйти на другой уровень и посмотреть на происходящие процессы, в частности, с социально-политической стороны.

     Большинство исследователей, которые ставили  себе этот вопрос, в чем причина  легализации абортов, то есть снятия уголовного преследования за искусственное  прерывание беременности, утверждали, что причиной этой легализации абортов, в итоге, стал массовый, буквально эпидемический, рост числа абортов, который в неблагоприятных условиях подполья, калечил и уносил огромное число жизней. У этой позиции есть свои основания, но есть и недостатки. Логика этой позиции аналогична суждению: если патология принимает массовый, эпидемиологический характер, то она должна превратиться в норму. Кроме того, эта точка зрения не отвечает на вопрос, в чем причина самой этой массовости, в чем причина самой этой эпидемии, которая привела к легализации абортов. Некоторые полагают, что причиной этой массовости, которая, в конце концов, привела к легализации абортов, являются тяжелые экономические условия женщин - нужда, бедность. Но эти аргументы не выдерживали критики уже в условиях царской России. Уже в условиях царской России были проведены статистические исследования, которые показывали, что количество абортов среди обеспеченных слоев населения и среди бедных людей абсолютно одинаковы. Значит, этот фактор экономический не работал и не признавался как существенный уже в начале века. В начале века, помимо этого экономического фактора, был очень распространен, так называемый, социал-демократический фактор, социал-демократический подход к проблеме аборта. Очень любопытна позиция, которая была высказана Либерманом в 1914, а после 17-года стала основанием советской политики по отношению к аборту, по отношению к семье. Вот в 1914 году социал-демократ Либерман утверждал: «Дайте женщине равное с мужчиной положение в обществе, повысьте уважение к ее личности, уничтожьте презрение к внебрачной матери и ее детям, создайте условия, обеспечивающие существование всех рождающихся детей, признайте право на материнство и охраняйте его, воспитайте в подрастающих поколениях чувство уважения к институту материнства, обеспечьте каждую мать на время беременности и кормления ребенка, и не будет никакой надобности в уголовной репрессии для сохранения прироста населения и общественной нравственности. И наступит то блаженное время, когда врачам не придется прибегать к аборту, ибо за ним, за редким исключением, для этого и не будут обращаться».