Творчество Д. Самойлова в зеркале критики И.С Солженицына и Р.В. Банчукова

Саратовский Государственный университет им. Н.Г. Чернышевского 
 
 
 
 
 

Курсовая  работа  
 

Творчество  Д. Самойлова в  зеркале критики

И.С  Солженицына и Р.В. Банчукова  
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Выполнила: студентка

ИФиЖ 412 группы

Кирсанова Наталья

Проверила:

к.ф.н. Алтынбаева. Г.М. 

Саратов 2010

     Содержание

1. Введение
2. А.И. Солженицын  “Давид Самойлов”
3. Р.В. Банчукова  “Три перевала, или известный и неизвестный Самойлов”
4. Заключение
5. Список используемой литературы:

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение

     Давид Самойлов - поэт, жизнь и творчество которого в русской литературе не могли  остаться незамеченными.  Многочисленные поэтические сборники (“Ближние страны”,  “Дни”,  “Весть”) дружба с выдающимися современниками (Ф.Искандером, Ю.Левитанским, Б.Окуджавой, Н.Любимовым, Ю.Кимом), длившаяся почти 20 лет переписка с Л. К. Чуковской  и дневниковые записи, отразившее чуть больше полувека жизни поэта - оставили  глубокий след  в русской литературе и  дали представления об  общественных событиях 60-90-х годов прошлого века.

     Анализ  поэтического творчества Д. Самойлова достаточно глубоко представлен в литературоведении  книгой В.С. Баевского “Давид Самойлов: Поэт и его поколение”¹, исследованием  С. Абишевой: “Поэтическая система Давида Самойлова: Стих и стиль”². Неопубликованному стихотворению поэта посвящена статья литературоведа и критика Р.В. Банчукова  “Три перевала или известный и неизвестный Самойлов”³.

     Будучи  не только современником Д. Самойлова, но и писателем, а также критиком, Александр Исаевич Солженицын посвящает поэту статью в цикле литературно-критических очерков “Литературная коллекция”. В ней представлен собственный взгляд писателя на творческий путь и личность Д. Самойлова.

     В рамках данной курсовой работы планируется провести анализ творчества Д. Самойлова в зеркале литературно-критической статьи  А.И. Солженицына  “Давид Самойлов”.⁴ А также выявить особенности критической мысли Солженицына в сравнении со статьей  Р.В. Банчукова  “Три перевала, или известный и неизвестный Самойлов”.

А.И. Солженицын  “Давид Самойлов”

     Деятельность  Солженицына-критика известна самобытностью. Его критическая мысль точна, сжата и лаконична. В своих статьях он пытается проследить общую литературную традицию и осмыслить творчество писателя в её контексте.

     Так свою статью о Д. Самойлове Солженицын начинает с обозначения места поэта в литературной традиции. Указывая на его отличие от ровесников, поэтов-мифлийцев с характерной бурной энергией стиха, Солженицын сразу же акцентирует внимание на лояльности  поэзии Самойлова: “Хотя Самойлову довелось достичь своих предельных размеров в бурную общественную эпоху в СССР, <…> общественные темы и приметы времени не слышны в его стихах, избегаются. В сорокалетие 50 — 80-х годов он спокойно сохранился в рамках дозволяемого к печати. “Я сделал вновь поэзию игрой <...> / Да! Должное с почтеньем отдаю / Суровой музе гордости и мщенья / И даже сам порою устаю / От всесогласья и от всепрощенья. / Но всё равно пленительно мила / Игра, забава в этом мире грозном...”.⁵

     В анализируемой статье явно ощущается некоторое недовольство Солженицына  таким лояльным отношением поэта к общественной жизни. “Итак: всю жизнь, в жажде покоя, остерегался Самойлов печатать стихи с общественным звучанием”⁶. Этим он объясняет автоцентричность его поэзии: “ Всё же уважение вызывает та устойчивость, с которою Самойлов сумел воздержаться от советских тем в их казённой тогда распространённости, избрал благую долю — удержался в аполитичности, сумел устоять в позиции независимого поэта. Но от этого ведущей темой его стихов стало обдуманье собственной жизни, размышленье о себе. Создалась поэзия почти сплошного одиночества: из вереницы стихов, так мало населённых кем-либо, кроме самого автора”.⁷

     Условно статью Солженицына можно разделить  на две смысловые части. Первая посвящена поэтическому творчеству Самойлова, вторая – оценке опубликованных уже после его смерти дневниковых записей и книге “Памятные записки”. Располагая части статьи именно в таком порядке, Солженицын в своих рассуждениях о Самойлове принимает все более радикальную позицию, находя в дневниковых записях подтверждение своих критических наблюдений: “ Что можно было угадать по стихам, то подтверждается и его дневниками”.⁸ 

     В первой части статьи мы встречаем  весьма подробный анализ стихотворений  поэта. Все свои суждения Солженицын подкрепляет точными поэтическими цитатами. При этом немалая доля анализа посвящена  стихотворной форме. “Стихи Самойлова редко передлинены, он знает меру объёма. Лучшие из них — классичны. Хотя порой он поблажает себе, допускает нарушение ритма и размера (отчего вносится некоторая раздёрганность), допускает весьма вольные рифмы (но всегда с хорошим чувством звука). К старости стих его всё более лаконичен. Всегда искренняя интонация, вдумчивость. И неизменная скромность — никогда не заносится, как это бывает у многих поэтов”.⁹

     Однако  в своем анализе Солженицын не опускает замеченные, на его взгляд, недостатки стихотворной формы и прямо указывает на них: “В “Расставаньи” 1-я строфа совсем не нужна ко 2-й и 3-й; избыточны 4-я и 5-я строфы и в “Химере самосохранения...”. Даже в 16-строчных стихах бывает не всё сосредоточено к единому центру и смыслу, есть не подчинённые тому повисающие строки, полустроки.) Немало стихов с искусственно натягиваемой мыслью, как бы плетение звуков, рифм, строк. Немало стихов незначащих (вроде: “Завсегдатай”, “Сандрильона”, “Сперва сирень...”, “Сад — это вовсе не природа...”), на многих так и остаётся печать искусственной сконструированности”.¹⁰

     Главной проблемой творчества поэта Солженицын видит его “раннюю усталость духа” и от того всё большее “ослабление пера”. “Сквозь все годы Самойлов, видимо, не частил обилием стихов — и причина тут явная была та, что темы давались ему с большим трудом, иногда в долгом поиске, они как бы не сами к нему являются, а он напряжённо ищет их, и на многих его стихах так и сохраняется отпечаток этой работы: “Уж лучше на погост, / Когда томит бесстишье!.. / И, двери затворив, / Переживает автор / Моления без рифм, / Страданье без метафор”. ¹¹ Приводя подобные поэтические цитаты, Солженицын подтверждает свою мысль об отсутствии в стихах Самойлова душевного, рвущегося из сердца порыва. Доказательство своим суждениям он находит и в дневниковых записях поэта:  “Я протискиваю стихи сквозь свою жизнь, как сквозь игольное ушко, и, протащив, устаю и теряю к ним интерес. Потраченное усилие отвращает от совершенства”. Часто: “не работается, нужно упорно мобилизовать состояние ума”, “никак не засяду за работу”, “душевная лень, какой-то темп утрачен”, “много пустых дней”, “утомительные и бессмысленные дни”, “в состоянии апатии и неписания” <…> Перечитывая свои стихи после лет: да, недотянутые, вялые, недозрелые; и о статье, где его критикуют за недостаток глубины: “нахожу в этой статье резонное”.¹²

     Таким образом, обращаясь к дневниковым  записям Самойлова, Солженицын в  ходе своих рассуждений приобретает все более твердую, глубоко субъективную точку зрения. Здесь он не оставляет без внимания самойловскую “любовь к вину” и желание заработать денег (“жизнь моя сейчас может состоять только в зарабатывании хлеба, большей частью переводами ”).¹³ Далее Солженицын открыто оспаривает суждения Самойлова по вопросам интеллигенции и народа, цитируя высказывание Самойлова относительно него самого: “Солженицын выразил идеологию, наиболее приемлемую для народа”, “идеологию черни”.¹⁴ Приводится и категорическое несогласие автора статьи с самойловскими литературно-критическими характеристиками: “Например о В. Шукшине можем прочесть такое: “злой, завистливый, хитрый [?], не обременённый культурой” (поживи его жизнью), отчего и “не может примкнуть к высшим духовным сферам города”. Эк, куда мы махнули в литературной критике! — Однако и в духовно-философской сфере эти эссе не украшают Самойлова: философия — узкая по мысли и очень приспособленная к самооправданию”.¹⁵

     Примечательно, что в своих критических рассуждениях Солженицын лишь вскользь касается  самойловских стихотворений военных лет. Им посвящен небольшой абзац статьи: “Некоторые стихи Самойлова на тему войны, как “Осень сорок первого...” (настроение в Москве в те дни, перед паникой), “Жаль мне тех, кто умирает дома...” и всеизвестные “Сороковые”, — обобщённый огляд военных лет. А “Перед боем” передаёт и фронтовое ощущение”.¹⁶ Более того, анализируя биографические моменты прошлого Самойлова,  Солженицын дает им свою не беспристрастную трактовку: “Из биографии узнаём, что в 1941, в свой 21 год, войну начал с эвакуации в Самарканд, в конце 1942 отправлен на Северо-Западный фронт, рядовым, там ранен в первом же пехотном бою, за госпиталем — полоса тыла, писарь и сотрудник гарнизонной газеты, в начале 1944 по фиктивному “вызову” от своего одноклассника, сына Безыменского (тоже эстафета литературных поколений), и вмешательством Эренбурга направлен в разведотдел 1-го Белорусского фронта, где и стал комиссаром и делопроизводителем разведроты (“носил кожаную куртку” — тоже традиционный штрих)”.¹⁷

     В таких суждениях явно ощущается сарказм Солженицына. Он ставит под вопрос справедливость военной службы Самойлова, акцентируя внимание не на его участие в боях, а на эвакуацию, ранения, госпитализации и переводы.

     В заключение статьи несогласие Солженицына принимает форму негодования.  Предложения пестрят вопросами возмущения, и чувствуется авторское желание защитить репутацию народа: “А как понять такую фразу: “Победа в Отечественной войне — его [российского утопизма] последняя эпопея”. Так понять, что утопизм был — народу собрать свои воистину последние силы на безнаградную победу? И дальше — вырождаться до сегодняшнего запустения и презренного передо всем миром состояния? Или — лучше бы поучиться нам эгоизму?”.¹⁸

     Итак, подводя итоги, можно сказать, что  анализируемая критическая статья Солженицына – образец писательской критики, с доминированием глубоко  субъективного авторского начала. В своих рассуждениях Солженицын не скрывает свой антипатии, пытаясь аргументировать её не только поэтическими цитатами, но и выдержками из дневниковых записей Самойлова. Затрагивая в заключение статьи вопросы национального самосознания русского народа, всегда  первостепенно важных и актуальных для Солженицына, в знак примирение звучит его призыв к  терпимости и уважению в чужому мнению.

         

     Р.В. Банчукова  “Три перевала, или известный  и неизвестный  Самойлов”

     Рассмотрим  теперь статью литературоведа и критика Р.В. Банчукова  “Три перевала, или известный и неизвестный Самойлов”. В ней предметом рассмотрения является по-прежнему поэзия Самойлова. Центральной в рассуждениях Банчукова становится тема войны в стихотворениях поэта, о чем почти не говорит Солженицын. При этом с первых строк ощущается положительное отношение автора статьи к личности  и судьбе поэта. О его военной службе он говорит с гордостью: “Прошел Самойлов, пулеметчик, а затем комвзвода разведки, от Вязьмы до Берлина”.¹⁹ Банчуков не ставит под сомнение честность военной службы Самойлова, не приводит факты его биографии времен Великой Отечественной Войны, под ракурс его взгляда попадает поэзия, отразившая в иной раз судьбу всего поколения: “Когда речь заходит о Давиде Самойлове, в памяти сразу возникают ставшие уже хрестоматийными строки”:

     Сороковые, роковые,

     Свинцовые, пороховые...

     Война гуляет по России,

     А мы такие молодые!

"Где бы, - пишет  Евгений Евтушенко, - ни звучала  эта строфа - на вечере поэзии  из уст самого поэта, или  на концерте художественной самодеятельности, или в Театре на Таганке,  или в глубине нашей памяти, - за ней сразу встает Время. А ведь это только четыре строчки!"²⁰

     Банчуков, вразрез суждениям Солженицына, отмечает значимость военной темы в творчестве Самойлова. Она для него центральна, и не писать о ней – задача не из легких: “ Военная тема, словно осколок, застряла в памяти поэта, и уйти от нее он не смог до конца своих дней. Из попытки в сборнике "Волна и камень" попрощаться с военной темой: