Гендерная проблематика в языкознании

Гендерная проблематика в языкознании

Linguistic freedom is the precondition  
for the realization of other, fundamental rights.

Toue Skutnabb-Kangas, 
How the Kurds are deprived 
of Linguistic Human Rights (1992)¹

 
 
It is not unimportant that a person uses 'chick'  
nor unimportant that he stops using it.  
Every act reproduces or subverts a social  
institution (in the above case, relations between  
men and women).

Trevor Pateman, 
Language, Truth and Politics (1975)²

1. Возникновение и  основные направления  лингвистической  гендерологии

Понятие «гендера» вошло в современную  лингвистическую парадигму гораздо  позже, чем в другие гуманитарные науки, а именно во второй половине этого столетия. Первоначально работы в данной области возникли на Западе и первые системные описания мужских и женских особенностей речи и языка были сделаны на базе языков из германской и романской языковых групп. Что касается нашей отечественной лингвистики, то первые регулярные исследования по этой тематике стали проводиться только в конце 80 — начале 90 годов. И где-то уже с середины 90-х стали развиваться бурными темпами. В настоящее время этот процесс происходил и происходит столь стремительно, что сейчас с уверенностью можно говорить о появлении ещё одной новой отрасли отечественного языкознания — лингвистической гендерологии (илигендерной лингвистики).³

На современном  этапе уже появился ряд работ (и, прежде всего, это монография А.В. КирилинойГендер: лингвистические аспекты, М., 1999), где делается попытка системного осмысления и описания языка в связи с феноменом пола, создается теоретическая модель гендера и производится систематизация методологических подходов к исследованию проблемы гендера в языкознании. Вопросы, связанные с разработкой методики лингвистического исследования гендера, созданием инструментария гендерных исследований, сейчас ставятся во главу угла в отечественной лингвистике.

Если  рассматривать современное состояние гендерных исследований на Западе, то там обычно выделяют три магистральных подхода:⁴

Первый  подход сводится к трактовке исключительно  социальной природы языка женщин и мужчин и нацелен на выявление тех языковых различий, которые можно объяснить особенностями перераспределения социальной власти в обществе. При этом «мужской» или «женский» язык определяется как некая функциональная производная от основного языка, используемая в тех случаях, когда партнеры по речи находятся на разных ступенях социальной иерархии.

Второй  — социопсихолингвистический подход — научно редуцирует «женский» и  «мужской» язык до особенностей языкового  поведения полов. Для ученых, работающих в данном направлении, статистические показатели или определение средних параметров имеют основополагающую значимость и составляют каркас для построения психолингвистических теорий мужского и женского типов речевого поведения.

Представители третьего направления в целом  делают упор на когнитивном аспекте различий в языковом поведении полов. Для них оказывается более значимым не только определение частотности различий и оперирование её показателями, но и создание целостных лингвистических моделей когнитивных оснований языковых категории.

В современной  научной парадигме все три  подхода считаются взаимодополняющими и лишь в своей совокупности они  обладают объяснительной силой.

А.В. Кирилина, проводя более подробный и  системный анализ проблем лингвистической  гендерологии, выделяет шесть основных направлений, которые могут быть дифференцированы как концептуально, так и с точки зрения методологии и характера изучаемого материала:⁵

1. Социолингвистические гендерные исследования.
2. Феминистская лингвистика.
3. Собственно гендерные исследования, изучающие языковое поведение обоих полов.
4. Исследования маскулинности (самое молодое направление, возникшее в конце 20 столетия).
5. Психолингвистические исследования. (В рамках этого направления проводятся работы в области нейролингвистики, изучения онтогенеза речи, сюда же относится и биодетерминистское направление, исследующее когнитивные особенности и различия между мужчинами и женщинами и их проявления в речи).
6. Кросскультурные, лингвокультурологические исследования, включающие гипотезу гендерных субкультур.⁶

В то же время А.В. Кирилина считает, что  данная классификация является весьма условной, и все эти направления имеют много общего, так как для всех перечисленных групп, характерна сходная проблематика и объект исследования.

Во-первых, как правило, объектом исследования становится взаимоотношение языка  и пола, т. е. вопрос о том, каким  именно образом пол манифестируется в языке — номинативная система, лексика, синтаксис, категория рода и прочее. Основной целью таких исследований является описание и объяснение того, как проявляется пол в языке, какие оценки приписываются в языке мужчине и женщине и в каких семантических областях они наиболее распространены.

Во-вторых, целью гендерных исследований в  языке может быть изучение речевого поведения полов, выделение и  описание особенностей мужского и женского речевого рисунка. При этом исследования чаще всего осуществляются или с позиций социокультурного детерминизма, или в рамках теории биодетерминизма.

В-третьих, следует особо подчеркнуть, что  часто гендерные исследования в  языкознании носят междисциплинарный  я сопоставительный характер.

В-четвертых, практически любая область лингвистики может быть рассмотрена с гендерных позиций.

В-пятых, гендерная проблематика в языкознании  носит ярко выраженный прикладной характер, и именно в рамках данной исследовательской  парадигмы было осуществлено наибольшее количество успешных попыток в рамках языкового планирования и реформирования языка, о которых мы расскажем в дальнейшем.⁷

Если  же рассматривать гендерные исследования на постсоветском лингвистическом  пространстве, то необходимо подчеркнуть, что фокус исследований в отечественной лингвистике явно смещен ко второму направлению — квантитативной социо- и психолингвистике, хотя в настоящий момент наметилась и генденция к увеличению количества исследований в рамках первого направления (изучение лексики, паремиологии на предмет выявления гендерных асимметрий и изучение степени андроцентричности, например, русского языка). Увеличилось и количество работ, посвященных изучению кросскультурных гендерных различий.⁸ Единственным направлением, практически не представленном в отечественной лингвистике, являются исследования по проблемам маскулинности.

Следует также заметить, что одной из последних  генденций развития отечественной лингвистической гендерологии является увеличивающееся количество работ в рамках теории постмодернизма. Ученые, работающие в этой концептуальной базе, настаивают «на применении дерридианского деконструктивизма, позволяющего вскрыть отношения господства и подчинения, «фаллологоцентризм» языка и общественного сознания».⁹ Это направление наиболее тесно связано с идеологией феминизма. Одним из лейтмотивов этого течения является положение о том, что нельзя говорить об отношениях между полами вне связи с категориями «власти», «подчинения» и «господства».

Остановимся на этом направлении подробнее.

2. Возникновение феминистской  лингвистики

Феминистская  лингвистика или же феминистская критика языка возникла в языкознании в 60-70 годы нашего века. Её возникновение было обусловлено целым рядом причин как экстралингвистического, так и интралингвистического характера. К первой группе причин мы можем отнести целый ряд событий, а именно развитие «Нового женского движения» в США и Европе, рост особой популярности идей феминизма на Западе, расцвет философии постмодернизма и так называемую «когнитивную эволюцию»¹⁰.¹¹ К собственно языковедческим причинам, способствующим возникновению феминистской критики языка, относятся следующие. Во-первых, возникновение целого ряда новых научных направлений в самой лингвистке в 50-60 годах — психолингвистики, квантитативной социолингвистики, прагматики, теории коммуникации. Во-вторых, выдвижение в истории лингвистики на первый план изучения человеческого фактора и проблемы взаимосвязи языка с биосоциальными характеристиками человека и в том числе с егополом. В-третьих, смена парадигм в науке (переход от структурализма к прагматике) и появление собственно методологической и научной базы для развития гендерных исследований в социальных науках.

Следует заметить, что хотя феминистская критика языка стоит как бы особняком от остальных направлений гендерных исследований в языкознании из-за своего ярко выраженного междисциплинарного подхода,¹² в то же время, на наш взгляд, она находится на перекрестке гендерных исследований языка и собственно критической лингвистики, являясь её естественным продолжением.

История этого направлена насчитывает около  трех десятилетий. В 1970 году Мэри Рич  Кей организовала в Калифорнийском университете первый семинар по проблемам языка и пола, а затем в 1975 году по материалам этого семинара выпустила книгу под названием Мужской/женский язык.¹³ Основополагающими работами по феминистской критике языка стали вышедшее в том же 1975 году исследование Робин Лакофф Язык и место женщины¹⁴ в английском и монографий Луизы Пуш Немецкий — язык мужчин¹⁵ и Сенты Тремель-Плетц Женский язык — язык перемен¹⁶, написанных на данных, полученных на базе немецкого языка. На английском языке с 1976 года издается специальный журнал Женщины и язык, где печатается вся новейшая информация по международным и междисциплинарным исследованиям в области феминистской критики языка. Своей главной целью представители феминистской лингвистики видят критику патриархатного сознания в языке и языковую реформу, направленную на устранение ущербности представления образа женщины в языке и сексистских асимметрий, существующих в языке и речи.

3. Теоретические основы феминистской лингвистики

Теоретической базой для феминистской критики  языка послужили как основные концепции критической лингвистики, так и некоторые воззрения  В. Гумбольдта и его последователей, а также знаменитая гипотеза Сепира-Уорфа¹⁷ или «теория языковой относительности», отчасти вытекающая из идей великого немецкого лингвиста. Так, по мнению Гумбольдта, язык — это некое выражение национального духа, определенный «промежуточный мир», стоящий между мышлением человека и внешним миром; он является той силой, которая превращает мир в идеи, вербализуя и меняя при этом собственно сам мир. Язык не только создает некий образ мира, но и оказывает действенное влияние на мысли и поступки людей и на развитие общества в целом. В. фон Гумбольдт один из первых в лингвистике написал о круге, который каждый язык описывает вокруг своего народа.¹⁸

Сама  же гипотеза «лингвистической относительности» как концепция возникла в тридцатых годах 20 века в США. Согласно этой гипотезе, язык не только продукт общества, но и средство формирования его мышления и ментальности. Язык формирует мышление и мировоззрение людей, это — способ познания внешнего мира. «Логический строй мышления также определяется языком. Сам характер познания действительности зависит от языка, на котором мыслит познающий субъект. Люди членят мир, организуют его в понятия и распределяют значения так, а не иначе, поскольку являются участниками некоторого соглашения, имеющего силу лишь для этого языка, сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при соотносительности языковых систем».¹⁹ Более того, по мнению Бенджамина Уорфа, «наш лингвистически детерминированный мыслительный мир не только соотносится с нашими культурными идеалами и установками, но захватывает даже наши, собственно, подсознательные процессы в сферу своего влияния и придает им некоторые типические черты»²⁰.

Следует заметить, что отношение к гипотезе лингвистической относительности  в современном языкознании крайне неоднозначное. Как любое, сколько-нибудь значительное явление в научной парадигме, гипотеза лингвистического релятивизма²¹ имеет и большое количество своих сторонников, и многочисленное «племя» противников. Наиболее серьезной критике она была подвергнута в марксистском языкознании, но это и понятно. Например, противники этой гипотезы неоднократно указывали, что в своей радикальной форме она означает, будто бы носители разных языков воспринимают мир по-разному, они не могут понимать друг друга и общаться друг с другом, что опровергается опытом истории человеческой цивилизации. Но весь парадокс заключается в том, что в такой радикальной формулировке сам Б. Уорф никогда этот вопрос не ставил. Он полагал, что далеко не всё в культуре определяется языком, хотя разграничения языковых и неязыковых факторов он не предложил.²²