Белинский и натуральная школа

 

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ 

УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ М.В.ЛОМОНОСОВА

 

ФАКУЛЬТЕТ ЖУРНАЛИСТИКИ

 

 

 

 

РЕФЕРАТ

Белинский и натуральная  школа

 

 

 

 

 

 

МОСКВА – 2011

«Натуральная школа стоит  теперь на первом плане русской литературы. С одной стороны, нисколько не преувеличивая дела по каким-нибудь пристрастным увеличениям, мы можем  сказать, что публика, то есть большинство  читателей, за нее: это факт, а не предположение»¹.

Такую оценку течению в  русской литературе 1840-х годов, возникшему под влиянием творчества Николая  Васильевича Гоголя, дал В. Г. Белинский  в своём труде «Мысли и заметки  о русской литературе».

Появление этой школы стало  начальной ступенью в развитии критического реализма. К «натуральной школе» причисляли Тургенева и Достоевского, Григоровича, Герцена, Гончарова, Некрасова, Панаева, Даля, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина. Но отдельное место в становлении «натуральной школы» занимает сам Белинский, ведь сложно представить, как сложилась бы судьба целого течения и существовало бы оно вообще, без инициативы великого писателя и критика.

 

 

Появление В. Г. Белинского на литературной арене.

В сентябре 1834 года В. Г. Белинский  выступил со своей первой серьёзной  критической статьёй. Именно с неё  начинается его настоящая литературная деятельность.

 «Литературные мечтания»  - эта статья, помещённая в нескольких  номерах издававшейся при «Телескопе»  «Молвы», сразу обратила внимание  широкого круга читателей и  литераторов на автора. Она представляет  горячо и блестяще написанный  обзор исторического развития  русской литературы.

 Само заглавие статьи  «Литературные мечтания» говорит  о субъективном, лирическом характере  повествования. Этот литературный  манифест был актом самовыражения  молодого Белинского.

На пороге своей деятельности критик окидывал взглядом современную  словесность, оценивал состояние дела, которому хотел себя посвятить. При  этом, можно отметить насмешливый, резкий и веселый тон статьи, передающий «отчужденность» автора от литературы времени, когда она писалась.

«Идеальное состояние  искусства не кажется Белинскому легко и быстро достижимым. Корни  современного упадка литературы, медленного и искаженного хода ее развития он связывает с кардинальными особенностями  исторического пути страны. Политический гнет, безгласность граждан; разобщение образованной части общества, принадлежащей  к высшим сословиям, и народа; насильственный, насаждаемый сверху, без просвещения  низших сословий прогресс — все  эти глубоко укоренившиеся в  жизни русского общества исторические его особенности, по мнению Белинского, препятствовали плавному, органическому становлению русской литературы. Источник обновления культуры Белинский усматривает в росте низших сословий, усилении их умственного влияния на общество. Он разъясняет, что силы, которые включаются в литературу и повлияют на нее, порождены процессом демократизации культуры, приобщения к ней детей купцов, духовенства и других разночинцев.»²

Автор, оценивая творчество каждого писателя в свете осмысления процесса развития общества и искусства, не скрывает своего пристрастия к  некоторым из них — Пушкину, Одоевскому, Вельтману.

Со времени ее появления  «Литературных мечтаний» критик становится центральной фигурой  литературного процесса, автором  сюжетов, метатипов, лозунгов прогрессивной литературы эпохи. Таким образом, уже первая статья Белинского открыла собою новую эру развития критики.

 

Белинский и творчество Гоголя.

В своей статье «Литературные  мечтания» Белинский, посвятил Гоголю всего один абзац, отметив его  как одного из многообещающих повествователей 30-х гг., «мило прикинувшегося пасечником». «Вместе с тем критик выдвинул здесь важнейшую для беллетристов будущей натуральной школы проблему — поставил вопрос о значении быта, ежедневного бытия и практической морали как отражения физиономии народа. Фактически он противопоставил  культуру, создаваемую нацией, диктату  самодержавного государства.»³

Вскоре творчество Гоголя еще серьёзнее привлекло внимание критика. Уже спустя несколько месяцев  в статье «О русской повести и  повестях г. Гоголя» (1835) Белинский заявил: «Гоголь владеет талантом необыкновенным, сильным и высоким. По крайней  мере, в настоящее время он является главою литературы, главою поэтов; он становится на место, оставленное Пушкиным»

Великий критик продолжал  творить. «Статьи Белинского в «Отечественных записках», прежде чем создать новый  круг литераторов, создали нового читателя. Молодые читатели в столице и  провинции, в дворянской и разночинной  среде стали систематически следить  за отделом критики и библиографии «Отечественных записок», рецензировавшим  фронтально всю литературную продукцию, оценивавшим каждую книгу и разбиравшим  все в каком-либо отношении примечательные из них.»

Всё больше Гоголь со своим  мировоззрением заинтересовывал Белинского. Критик считал его образцом личности, неукротимой в своей жажде  правды в искусстве, не удовлетворенной  своим знанием, вечно ищущей пути преодоления вопиющего противоречия «действительности» жизни ее идеалу. Такая гениально одаренная личность должна была, по мнению критика, стать  во главе литературного процесса.

Гоголю удалось талантливо изобразить то, что не удавалось  никому до него. Он показал существенную черту крепостнического общества —  его раздробленность, обособленность его социальных слоев, взаимную отгороженность имений и деревень, изолированность  городов, отделенность страны в целом  от всего мира Гоголь показал разобщенность  как сущностную черту патриархально-крепостнического быта и в этом плане противопоставил  Петербург провинции. Вместе с тем  он увидел и в столице разъединенность  людей.Все эти мысли очень заинтересовали Белинского.

Вскоре сам критик сосредоточил внимание на проблеме обособленности сословий, социальных и профессиональных групп. «В нашем обществе преобладает  дух разъединения: у каждого нашего сословия все свое, особенное —  и платье, и манеры, и образ  жизни, и обычаи, и даже язык... Так  велико разъединение, царствующее между  этими представителями разных классов  одного и того же общества! Дух разъединения враждебен обществу: общество соединяет  людей, каста разъединяет их... Этот дух особности так силен у нас, что даже и новые сословия, возникшие из нового порядка дел, основанного Петром Великим, не замедлили принять на себя особенные оттенки».

«Чему удивляться, что дворянин на купца, а купец на дворянина  вовсе не походят, если иногда почти  то же различие существует и между  ученым и художником?... У нас еще не перевелись ученые, которые всю жизнь остаются верными благородной решимости не понимать, что такое искусство и зачем оно; у нас еще много художников, которые и не подозревают живой связи их искусства с наукою, с литературою, с жизнию... Иной наш ученый, особенно если он посвятил себя точным наукам, смотрит с ироническою улыбкою на философию и историю... а на поэзию, литературу, журналистику смотрит просто как на вздор. Так называемый наш „словесник“ с презрением смотрит на математику, которая не далась ему в школе... Как же тут требовать социабельности между людьми различных сословий...?»

Этими рассуждениями начинается статья Белинского «Мысли и заметки  о русской литературе», помещенная в «Петербургском сборнике», в котором  художники, литераторы и журналисты объединились, чтобы дать верное и  точное изображение жизни города, во многих отношениях характеризующей  состояние русского общества в целом. Сборник этот составил существенное звено в ряду явлений литературы 40-х гг., связанных с влиянием Белинского и Гоголя.

Также «Петербургском сборнике»  была опубликована поэма Тургенева  «Помещик», «Капризы и раздумье»  Герцена, стихотворения Некрасова  «В дороге», «Пьяница» и «Колыбельная песня» — сатирический перепев стихотворения  Лермонтова. Все эти произведения были объединены одной целью - углубить социальной типологии, проанализировать положения и функции сословий в обществе и проблем, возникающих в связи с их обособленностью.

 

Натуральная школа.

Порицая это новое издание, Булгарин с отрицательным намерением назвал молодую реалистическую литературу «натуральной школой». Так в первые появилось это название Однако против его ожидания термин был принят Белинским и утвердился в критике. Так Белинский, совершенно к этому не стремясь, продемонстрировал силу своего влияния на читателей.

Позже термин «натуральная школа» сосуществовал в статьях  Белинского с понятием гоголевского периода литературы. Можно отметить, что обо определения необходимы для выявления разных сторон реализма 40-х гг.

«Термин «гоголевский период русской литературы» был выдвинут Белинским при периодизации процесса ее развития в XIX в. Разработав теоретическое положение о значении гения — личности, предлагающей новые формы познания и художественного выражения, новые пути к усовершенствованию действительности и человека через творческую деятельность, с одной стороны, и о значении коллективного труда талантливых и сознательных последователей гения, с другой, Белинский предложил определить ступени прогрессивного развития русской литературы по именам выдающихся деятелей, художественные «изобретения» которых дали толчок развитию совершенно новой системы в литературе.» Так Белинский,анализируя процессы в литературе второй половины 30-х гг., пришёл выводу, что Гоголь становится на место, принадлежавшее до того Пушкину. В этой связи и возник термин «гоголевский период»⁴.

«Термин «натуральная школа» оказался удобным для Белинского, так как он давал возможность  обозначить конкретную форму существования  гоголевского реализма в литературе 40-х гг., внедрения его принципов  и превращения их в организующее ее начало. Эпитет «натуральная» был  принят и адаптирован Белинским  в контексте спора с Булгариным и означал, что новое направление по-иному, чем его предшественники, а тем более враги, трактует вопрос об отношении искусства к действительности. Оно требует большей близости художественного изображения к объекту, освобождения от эстетических традиций ограничений и запретов; оно обращает особое внимание на те стороны действительности, которые литературной традицией расценивались как внеэстетические.»⁵ «Натуральная школа» считает целью искусства не создание условно-прекрасных образов, а извлечение из жизни истины, способствующей усовершенствованию общества, т. е. «дело». Белинский утверждает, что главным достоинством реалистической литературы является ее «дельность».

«Литература наша была плодом сознательной мысли, явилась, как нововведение, началась подражательностью. Но она  не остановилась на этом, а постоянно  стремилась к самобытности, народности, из риторической стремилась сделаться естественною, натуральной. Это стремление, ознаменованное знаменитыми и постоянными успехами, и составляет смысл и душу истории нашей литературы.»

«... На то ты и физиология, то есть история внутренней нашей  жизни...» — сказано в рецензии Н. А. Некрасова на «Физиологию Петербурга» . «Физиологизм» — синоним внутреннего, сокрытого, прячущегося под повседневным и привычным. «Физиологизм» — это сама натура, совлекшая перед наблюдателем свои покровы. Там, где прежние художники предлагали недоговоренность, многозначительность образа, считая их в своем роде наиболее точным аналогом истины, «физиология» требует ясности и полноты — по крайней мере, в пределах избранной темы.»⁶

Враги натуральной школы  отказывались от одной мысли о  возможности радикальных изменений  в искусстве. Все явления культуры они предпочитали видеть неизменными  и неподвижными. При этом Белинский  — идеолог, глава и пропагандист натуральной школы — с энтузиазмом  приветствовал писателя, вносившего принципиально новые идеи в литературу.

Возможно поэтому, Белинского окружала целая плеяда молодых писателей, которых критик любил, ценил, но относил  к разряду беллетристов — последователей Гоголя. Рядом со столь существенной фигурой, каждый из них ощущал свои растущие силы и свою крепнущую самостоятельность. Каждый них искал  новые пути художественного  творчества, новые ответы на современные  социальные вопросы, каждого привлекала задача поиска своей, ему присущей дороги. Так в недрах натуральной школы  второй половины 40-х гг. зрели тенденции  многообразия реалистической литературы.

Нетрудно сформулировать типические черты натуральной школы: они заключались в реализме, в  социальности, в критике существующей действительности. Но эти объединяющие «натуралистов» особенности не могут нам полностью охарактеризовать натуральную школу.

В натуральной школе 40-х  гг., как и в идейно питавшем ее западничестве, существовало два составных  течения — либеральное и революционное. Объединяющей эти течения чертой было их отрицательное отношение  к крепостнической системе, задерживающей  развитие производительных сил страны и подъем культуры. Отрицание феодализма диктовалось здесь однако различными соображениями.

Реформистский фланг беллетристов «натуральной школы» в первую очередь  был представлен Тургеневым, Григоровичем и Гончаровым  Все трое отражали уже в своей ранней деятельности интересы тех групп дворянства, которые понимали неизбежность капитализации страны, которые приспособляли эту капитализацию к интересам помещичьего землевладения. Этой идеологией было вызвано к жизни все раннее творчество этих писателей, полное язвительных насмешек над дворянской «обывательщиной», над пошлой средой захолустных помещичьих усадеб (поэма Тургенева «Помещик», 1846), развенчания романтизма при сочувствии буржуазной деловитости и предпринимательству (противопоставление этих начал было дано в романе Гончарова «Обыкновенная история», 1847), симпатий к угнетенному крепостным правом крестьянству («Деревня», 1846, и «Антон Горемыка», 1847, Григоровича, «Записки охотника» Тургенева, 1847—1852).

Помимо этой дворянской группы писателей на либеральном фланге «натуральной школы» 40-х гг. находились еще писатели того мелкого городского мещанства, которое на своей спине  чувствовало гнет старого уклада, но которое бессильно было от него освободиться и апеллировало к «сочувствию», к «жалости» власть имущих. В этом роде начал свой путь Островский («Записки замоскворецкого жителя», 1847), в этом направлении развернулась и литературная деятельность молодого Достоевского («Бедные  люди» и «Двойник», 1846, «Белые ночи», 1848, «Неточка Незванова», 1849). В отличие от Тургенева или Григоровича перед нами встает здесь среда столичного чиновничества, униженной городской бедноты, характерные фигуры петербургского «мечтателя», характерные мотивы их борьбы за жизнь, за честь. У Достоевского сильнее, чем у Гончарова или Тургенева, звучат мотивы демократического сочувствия тяжкой участи бедняков, но и тот и другой остаются в границах либерального жаления. Как ни мрачна картина «Антона Горемыки», она, возможно, стала бы радостней, если бы помещик сам занялся своей деревней и взял другого более гуманного и честного управляющего. Как ни тяжела жизнь Макара Девушкина и подобных ему бедняков, она могла быть легче, если бы власть имущие отнеслись бы к ним так, как отнесся его добрый начальник. Эта вера в возможность улучшения участи своих героев уже в пределах существующего строя, эта апелляция к частичным его преобразованиям объединяют в это время Тургенева и Ф. Достоевского в общий лагерь реформизма.