Эразм Роттердамский

Автор: Пользователь скрыл имя, 18 Декабря 2010 в 13:09, реферат

Описание работы

Родился28 октября 1469 года в городе Роттердаме в нынешней Голландии. Отец его, принадлежавший к одной из бюргерских фамилий городка Гауды увлекся в юности одной девушкой, которая отвечала ему взаимностью. Родители, предопределившие сына к духовной карьере, решительно воспротивились вступлению его в брак. Влюблённые, тем не менее, сблизились и у них родился сын, которому родители дали имя Гергард, то есть желанный

Работа содержит 1 файл

эразм.docx

— 27.66 Кб (Скачать)

1.титульник

2.Родился28 октября 1469 года в городе Роттердаме в нынешней Голландии. Отец его, принадлежавший к одной из бюргерских фамилий городка Гауды увлекся в юности одной девушкой, которая отвечала ему взаимностью. Родители, предопределившие сына к духовной карьере, решительно воспротивились вступлению его в брак. Влюблённые, тем не менее, сблизились и у них родился сын, которому родители дали имя Гергард, то есть желанный

3.Первоначальное образование он получил сначала в местной элементарной школе; оттуда перешёл в Девентер, где поступил в одну из основанных «общежительными братствами» школ, в программы которых входило изучение древних классиков. Ему было 13 лет, когда умерли его родители. Некоторая робость, граничившая подчас с трусостью, а также известная доля скрытности — эти немало повредившие ему в жизни черты его характера объясняются, в значительной степени, ранним его сиротством, усугублённым, вдобавок, незаконнорожденностью, которая в глазах тогдашнего общества налагала на ребёнка печать позора. Последнее обстоятельство имело и другое, более реальное значение: оно заранее закрывало ему всякую общественную карьеру, от мира, где он являлся изгоем, юноше оставалось лишь удалиться в монастырь; после некоторых колебаний он это и сделал.

4.Эразм и без того не чувствовал особого влечения к монастырской жизни; теперь, став лицом к лицу со всеми тёмными сторонами, которыми характеризовался монашеский быт того времени, он проникся искренним и глубоким отвращением к последнему.

Те язвительные  стрелы, которые градом сыплются по адресу монахов в позднейших сатирических произведениях Эразма, представляют собой в значительной мере отголосок тех дум и чувств, которые были им пережиты во время его невольного пребывания в постылых монастырских стенах. Несколько лет, проведённых Эразмом в монастыре, не пропали, однако, для него даром. Монастырская жизнь оставляла любознательному монаху много свободного времени, которое он мог употребить на чтение любимых им классических авторов и на усовершенствование своих познаний в латинском и греческом языках.

Он попал  в Камбре, потом в Париж, последний был в ту пору гораздо более центром схоластической учёности, чем гуманистической образованности, которая только что начинала здесь вить себе гнездо.

5. Как бы то ни было, здесь Эразм издал свое первое крупное сочинение — «Adagia», сборник изречений и анекдотов, извлечённых из сочинений различных античных писателей. Эта книга сделала имя Эразма известным в гуманистических кругах всей Европы. После нескольких лет пребывания во Франции, Эразм совершил путешествие в Англию, где его встретили с радушным гостеприимством и почётом, как известного гуманиста.

Он сдружился здесь со многими гуманистами, в особенности с Томасом Мором, автором романа «Утопия». Вернувшись из Англии в 1499 году, Эразм ведёт некоторое время кочевую жизнь; мы его встречаем последовательно в Париже, Орлеане, Лувене, Роттердаме. После нового путешествия в Англию, в 1505—1506 г., Эразм получил, наконец, возможность побывать в Италии, куда давно влекло его гуманистическую душу.

Здесь, на родине гуманизма, уже увенчанный славой Эразм встретил почётный, местами восторженный прием. Туринский университет поднёс ему диплом на звание почётного доктора богословия; папа в знак особого своего благоволения к Эразму, дал ему разрешение вести образ жизни и одеваться сообразно обычаям каждой страны, где ему приходилось жить.

После двух лет пребывания в Италии, или, вернее, — путешествия по Италии, потому что мы видим Эразма последовательно в Турине, в Болонье, во Флоренции, в Венеции, в Падуе, в Риме, — Эразм отправился в третий раз в Англию, куда его настоятельно приглашали его тамошние друзья, и где незадолго перед тем вступил на престол большой его почитатель, Генрих VIII. Во время этого путешествия была, по словам самого Эразма, написана им знаменитая сатира «Похвала Глупости». Оксфордский и Кембриджский университеты предложили ему профессуру.

6. Эразм остановил свой выбор на Кембридже, где «канцлером университета» был один из его близких знакомых, епископ Фишер. Здесь Эразм в течение нескольких лет преподавал греческий язык, в качестве одного из редких в ту пору знатоков этого языка, и читал богословские курсы, в основу которых им был положен подлинный текст Нового Завета. Это было большим новшеством в ту пору, так как большинство богословов тогдашнего времени продолжало следовать в своих курсах средневековому, схоластическому методу, который сводил всю богословскую науку к изучению трактатов Дунса Скота, Фомы Аквинского и ещё нескольких излюбленных средневековых авторитетов.

Характеристике  этих адептов схоластического богословия Эразм посвятил несколько страниц  в своей «Похвале Глупости».

Как ни прочно, по-видимому, основался Эразм в  Англии, но прошло четыре года — и его снова потянуло в другие места. Он ссылался на неприветливый и нездоровый климат Англии, но тут сказалась, быть может, в гораздо большей степени приобретённая всей предыдущей кочевой жизнью привычка к частой перемене места.

В 1513 году Эразм отправился в Германию. Два года, проведённые им здесь, были двумя годами нового путешествия по всей Германии. Здесь он познакомился с Ульрихом Цазием.

Но скоро  его потянуло в Англию, куда он снова  отправился в 1515 году

7. В следующем году он опять перекочевал на континент, и уже навсегда. На этот раз Эразм нашёл себе могущественного мецената в лице императора Священной Римской империи Карла Испанского (будущего императора Карла V). Последний пожаловал ему чин «королевского советника», не связанный ни с какими реальными функциями, ни даже с обязанностью пребывания при дворе, но дававший жалованье в 400 флоринов. Это создало для Эразма вполне обеспеченное положение, избавлявшее его от всяких материальных забот, и предоставило возможность всецело отдаться своей страсти к научным занятиям. С этих пор, действительно, научная и литературная продуктивность Эразма усугубляется. Новое назначение, однако, не заставило Эразма отказаться от своей непоседливости; мы его встречаем в Брюсселе, в Лувене, в Антверпене, во Фрейбурге, в Базеле. Лишь в последние годы своей жизни он окончательно утвердил свою оседлость в последнем из названных городов, где и окончил дни свои;

8. Эразм принадлежит к старшему поколению германских гуманистов, поколению «рейхлиновскому», хотя и к числу младших представителей последнего, но по характеру своей литературной деятельности, по её сатирическому оттенку, он уже в значительной степени примыкает к гуманистам младшего, «гуттеновского» поколения. Впрочем, его нельзя отнести вполне ни к какой определённой группе гуманистов: он был «человек сам по себе.

Эразм, действительно, представляет собой особую, самостоятельную  и вполне индивидуальную величину в  среде германского гуманизма. Начать с того, что Эразм даже не был  в строгом смысле германским гуманистом; его скорее можно назвать гуманистом европейским, международным. Германец по своей принадлежности к империи, голландец по крови и по месту рождения. Германия, с которой его связывало подданство «императору», и в которой он провёл большую часть своей скитальческой жизни, не стала для него второй родиной; немецкий патриотизм, которым было одушевлено большинство германских гуманистов, остался совершенно чужд Эразму, как и вообще всякий патриотизм. Германия была в его глазах его родиной не более, чем Франция.

Сам Эразм  относился вполне безразлично к  своей национальности. «Меня называют батавом, — говорит он в одном из своих писем; — но лично я в этом не вполне уверен; очень может быть, что я голландец, но не надо забывать, что я родился в той части Голландии, которая гораздо ближе к Франции, чем к Германии». Можно сказать, что настоящей духовной родиной Эразма был античный мир, где он чувствовал себя, действительно, как дома.

Настоящим родным языком был для него латинский язык, которым он владел с лёгкостью античного римлянина; находили, что по-латыни он говорил гораздо лучше, чем на своём родном голландском наречии и на языках немецком и французском.

9. Эразм принадлежит к старшему поколению германских гуманистов, поколению «рейхлиновскому», хотя и к числу младших представителей последнего, но по характеру своей литературной деятельности, по её сатирическому оттенку, он уже в значительной степени примыкает к гуманистам младшего, «гуттеновского» поколения. Впрочем, его нельзя отнести вполне ни к какой определённой группе гуманистов: он был «человек сам по себе.

Эразм, действительно, представляет собой особую, самостоятельную  и вполне индивидуальную величину в  среде германского гуманизма. Начать с того, что Эразм даже не был  в строгом смысле германским гуманистом; его скорее можно назвать гуманистом европейским, международным. Германец по своей принадлежности к империи, голландец по крови и по месту рождения. Германия, с которой его связывало подданство «императору», и в которой он провёл большую часть своей скитальческой жизни, не стала для него второй родиной; немецкий патриотизм, которым было одушевлено большинство германских гуманистов, остался совершенно чужд Эразму, как и вообще всякий патриотизм. Германия была в его глазах его родиной не более, чем Франция.

Сам Эразм  относился вполне безразлично к  своей национальности. «Меня называют батавом, — говорит он в одном из своих писем; — но лично я в этом не вполне уверен; очень может быть, что я голландец, но не надо забывать, что я родился в той части Голландии, которая гораздо ближе к Франции, чем к Германии». Можно сказать, что настоящей духовной родиной Эразма был античный мир, где он чувствовал себя, действительно, как дома.

Настоящим родным языком был для него латинский язык, которым он владел с лёгкостью античного римлянина; находили, что по-латыни он говорил гораздо лучше, чем на своём родном голландском наречии и на языках немецком и французском.

10. Подобно Рейхлину, он много работал над собиранием рукописей классических авторов и над критическим изданием их сочинений. Наряду с Рейхлином, Эразм был одним из немногих в то время знатоков греческого языка и литературы. Об авторитете, которым пользовался Эразм в области греческой филологии, можно судить, например, по тому факту, что его мнение относительно способа произношения некоторых гласных греческой азбуки получило всеобщее признание как в Германии, так и в некоторых других странах, наперекор укоренившейся традиции, поддерживавшейся авторитетом учителей-греков.

11. Эразм также впервые применил в широком масштабе научные приёмы работы в области богословия. Его критические издания Нового Завета и отцов церкви положили основание научному богословию на Западе вместо господствовавшей до тех пор схоластики. В частности, Эразм в значительной степени подготовил почву для протестантского богословия не только своими изданиями богословских текстов, но отчасти также и некоторыми из своих богословских идей (например, своим учением о свободе воли).

Таким образом, Эразм, который, в особенности в  позднейшую пору своей жизни, настойчиво открещивался от всякой солидарности как с Лютером, так и с другими церковными реформаторами, оказался, наперекор своему желанию, в роли одного из родоначальников протестантской догматики. В этом пункте литературно-научная деятельность Эразма соприкасается положительным образом с реформационным движением; но она соприкасается с последним также — и, быть может, в большей ещё степени — и отрицательным образом, поскольку в своих сатирических произведениях Эразм выступает изобличителем различных отрицательных сторон современной ему церковной действительности в католическом мире.

12. Из сатирических произведений, благодаря которым научно-литературная деятельность его получила широкое общественное значение и обусловила его выдающееся место не только в истории литературы, но и во всеобщей истории, особенно выдающееся значение имеет «Похвала Глупости» . Это небольшое сочинение написано было Эразмом, — по его собственным словам, от нечего делать — во время продолжительного, при тогдашних путях сообщения, переезда его из Италии в Англию в 1509 г. Сам Эразм смотрел на это своё произведение, как на литературную безделку, — но своей литературной знаменитостью и своим местом в истории он обязан этой безделке во всяком случае не в меньшей степени, чем своим многотомным учёным трудам. Большая часть последних, сослужив в своё время службу, давным-давно опочили в книгохранилищах, под толстым слоем вековой пыли, в то время как «Похвала Глупости» продолжает до сих пор читаться, сравнительно немногими в латинском подлиннике, но, можно сказать, всеми в переводах, имеющихся в настоящую пору на всех европейских языках (в том числе и на русском), и тысячи образованных людей продолжают зачитываться этой гениальной шуткой остроумнейшего из учёных и учёнейшего из остроумных людей, каких только знает история всемирной литературы. Со времени появления печатного станка это был первый случай поистине колоссального успеха печатного произведения.

Информация о работе Эразм Роттердамский