Концепция Хантингтона С.П

Отказ от идеологии коммунизма и сдвиги в структуре традиционных государств распад одних образований, появление  других и т.д. – не приведут к автоматическому  равнению всего человечества на универсальную  систему атлантистских ценностей, но, напротив, сделают вновь актуальными  более глубокие культурные пласты, освобожденные от поверхностных  идеологических клише.

Хантингтон  цитирует Джорджа Вейгеля: “десекуляризация является одним из доминирующих социальных факторов в конце XX века”. А следовательно, вместо того, чтобы отбросить религиозную  идентификацию в Едином Мире, о  чем говорит Фукуяма, народы, напротив, будут ощущать религиозную принадлежность еще более живо.

Хантингтон  утверждает, что наряду с западной (атлантистской) цивилизацией, включающей в себя Северную Америку и Западную Европу, можно предвидеть геополитическую  фиксацию еще семи потенциальных  цивилизаций:

1) славяно-православная,

2) конфуцианская  (китайская),

3) японская,

4) исламская,

5) индуистская,

6) латиноамериканская и возможно, 7) африканская.

Конечно, эти потенциальные цивилизации  отнюдь не равнозначны. Но все они  едины в том, что вектор их развития и становления будет ориентирован в направлении, отличном от траектории атлантизма и цивилизации Запада. Так Запад снова окажется в  ситуации противостояния. Хантингтон считает, что это практически  неизбежно и что уже сейчас, несмотря на эйфорию мондиалистских кругов надо принять за основу реалистиче скую формулу: “The West and The Rest” (“Запад и Все Остальные”).

Геополитические выводы из такого подхода  очевидны: Хантингтон считает, что атлантисты должны всемерно укреплять стратегические позиции своей собственной цивилизации, готовиться к противостоянию, консолидировать стратегические усилия, сдерживать антиатлантические тенденции в других геополитических образованиях, не допускать их соединения в опасный для Запада континентальный альянс.⁶

Он дает такие рекомендации:

“Западу следует

– обеспечивать более тесное сотрудничество и единение в рамках собственной цивилизации, особенно между ее европейской и  североамериканской частями;

– интегрировать  в Западную цивилизацию те общества в Восточной Европе и Латинской  Америке, чьи культуры близки к западной;

– обеспечить более тесные взаимоотношения с  Японией и Россией;

– предотвратить  перерастание локальных конфликтов между цивилизациями в глобальные войны;

– ограничить военную экспансию конфуцианских  и исламских государств;  

– приостановить  свертывание западной военной мощи и обеспечить военное превосходство  на Дальнем Востоке и в Юго-Западной Азии;

– использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях исламских и конфуцианских стран;

– поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности и интересы в других цивилизациях;

– усилить  международные институты, отражающие западные интересы и ценности и узаконивающие  их, и обеспечить вовлечение незападных государств в эти институты”.

Это является краткой и емкой формулировкой  доктрины неоатлантизма. 

С точки  зрения чистой геополитики, это означает точное следование принципам Мэхэна и Спикмена, причем акцент, который  Хантингтон ставит на культуре и цивилизационных  различиях как важнейших геополитических  факторах указывает на его причастность к классической школе геополитики, восходящей к “органицистской” философии, для которой изначально было свойственно  рассматривать социальные структуры  и государства не как механические или чисто идеологические образования, но как “формы жизни”.

В качестве наиболее вероятных противников  Запада Хантингтон указывает Китай  и исламские государства (Иран, Ирак, Ливия и т.д.). В этом сказывается  прямое влияние доктрин Мэйнига  и Кирка, считавших, что ориентация стран “береговых зон”, rimland – а  “конфуцианская” и исламская  цивилизации геополитически принадлежат  преимущественно именно к rimland –  важнее, чем позиция heartland'а. Поэтому  в отличие от других представителей неоатлантизма – в частности, Пола Вольфовица – Хантингтон видит главную угрозу отнюдь не в геополитическом возрождении России-Евразии, heartland'а или какого-то нового евразийского континентального образования. 

В докладе  же американца Пола Вольфовица (советника  по делам безопасности) правительству  США в марте 1992 года говорится  о “необходимости не допустить возникновения  на европейском и азиатском континентах  стратегической силы, способной противостоять  США”, и далее поясняется, что  самой вероятной силой, которая  имеется здесь в виду, является России, и что против нее следует  создать “санитарный кордон”  на основе стран Прибалтики. В данном случае американский стратег Вольфовиц  оказывается ближе к Макиндеру, чем к Спикмену, что отличает его  взгляды от теории Хантингтона.

Вывод: Во всех случаях, независимо от определения конкретного потенциального противника, позиция всех неоатлантистов остается сущностно единой: победа в холодной войне не отменяет угрозы Западу, исходящей из иных геополитических образований (настоящих или будущих). Следовательно, говорить о “Едином Мире” преждевременно, и планетарный дуализм талассократии (укрепленной аэрократией и эфирократией) и теллурократии остается главной геополитической схемой и для XXI века.

Новой же и более общей формулой такого дуализма становится тезис Хантингтона - The West and The Rest. 
 
 
 
 
 
 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 

         Мыслители различных эпох осуждали  войны, страстно мечтали о вечном  мире и разрабатывали различные  аспекты проблемы всеобщего мира. Одни из них обращали внимание  в основном на ее этическую  сторону. Они полагали, что агрессивная  война есть порождение безнравственности,  что мир может быть достигнут  только в результате морального  перевоспитания людей в духе  взаимопонимания, терпимости к  различным вероисповеданиям, устранения  националистических пережитков, воспитания  людей в духе принципа «все  люди братья».⁷

Другие  видели главное зло, причиняемое  войнами, в хозяйственной разрухе, в нарушении нормального функционирования всей экономической структуры. В  связи с этим они пытались склонить человечество к миру, рисуя картины  всеобщего процветания в обществе без войн, в котором приоритет  будет отдаваться развитию науки, техники, искусства, литературы, а не совершенствованию  средств уничтожения. Они считали, что мир между государствами  может быть установлен в результате разумной политики просвещенного правителя.

Третьи  разрабатывали правовые аспекты  проблемы мира, достичь которого они  стремились путем договора между  правительствами, созданием региональных или всемирных федераций государств.

Проблема  мира, как и проблема войны, привлекает внимание политических и общественных движений, ученых многих стран. Бесспорны  успехи миролюбивых сил и всех организаций, как и достижения ряда школ и направлений, научных центров, специализирующихся на исследовании проблем  мира. Накоплена обширная сумма знаний о мире как цели, как факторе  развития и выживания человечества, о сложной диалектике взаимосвязи  войны и мира и ее особенностях в современную эпоху, о возможных  путях и предпосылках продвижения  к миру без оружия и войн. 

Столь же очевиден и другой важнейший вывод  из изложенного: анализ концепций мира требует серьезных усилий. Должна быть построена достаточно глубокая и последовательная философия мира, важнейшей составной частью которой  должна стать диалектика войны и  мира в их историческом развитии. В  то же время проблема философии мира не должна быть растворена в зауженном  бесстрастном академизме, излишне заострена  на полемике вокруг дефиниций и взаимосвязей отдельных понятий, относящихся  к этой отрасли исследовательской  деятельности. Обращение к политике и идеологии (как показано выше, связь  войны с политикой неразрывна), с моей точки зрения, не только допустимо, но и необходимо в этом анализе - разумеется, не в ущерб его научному содержанию. 

Общечеловеческое, глобальное соизмерение проблем  войны и мира придает особую актуальность сотрудничеству пацифистов, верующих и атеистов, социал-демократов и  консерваторов, других партий, движений и течений. Плюрализм философского истолкования мира, идейный плюрализм  неразрывно связаны с политическим плюрализмом. Различные компоненты движения за мир находятся между  собой в сложных отношениях - от идейной конфронтации до плодотворного  диалога и совместных действий. В  этом движении воспроизводится глобальная задача - необходимость найти оптимальные  формы сотрудничества различных  общественных и политических сил  ради достижения общей для человеческого  сообщества цели. Мир - это общечеловеческая ценность, и достигнута она может  быть только общими усилиями всех народов. 
 
 
 
 
 
 
 
 

Библиографический список.

1. Андреев  В.И. Конфликтология. – М., 1995.

2. Анцупов  А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология: Учебник для вузов. – М.: Юнити, 2000.- 551 с.

3. Гришина  Н.В. Психология конфликта. –  СПб.: Питер, 2000. – 464 с.

4. Дмитриев  А.В. Конфликтология: Учебное пособие.--М.: Гарадарики , 2001.

5. Журавлёв  В.И. Основы конфликтологии. –  М., 1995.

6. Кичанова  И.М. Конфликт: за и против. –  М., 1978.

7. Козырев  Г.И. Введение в конфликтологию. - М.: Владос, 2000.

8. Льюис  Б. «Корни мусульманской ярости». - перев. с англ. Ю.Новикова. – 1996.

9. Рыбакова  М.М. Разрешение конфликтов. –  М., 1985.

10. Хантингтон  С. «Столкновение цивилизаций?»  // журнал «Полис». – 1994. – №  1. – С.33-48

11. Кефели И.Ф. Философия геополитики. СПб.: Петрополис, 2007

12. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://old.russ.ru/politics/20121576-han.html