Имперская геостратегия (Н. Спикмен)

      В принципе, Спикмен не сказал этим ничего нового. И для самого Маккиндера “береговая зона”, “внешний полумесяц” или римленд были ключевой стратегической позицией в контроле над континентом. Но Маккиндер понимал эту зону не как самостоятельное и самодостаточное геополитическое образование, а как пространство противостояния двух импульсов – “морского” и “сухопутного”.

      При этом он никогда не понимал контроль над хартлендом в смысле власти над  Россией и прилегающими к ней  континентальными массами. Восточная  Европа есть промежуточное пространство между “географической осью истории” и римлендом, следовательно, именно в соотношении сил на периферии  хартленда и находится ключ к  проблеме мирового господства. Но Спикмен  представил смещение акцентов в своей  геополитической доктрине относительно взглядов Маккиндера как нечто радикально новое.

      Спикмен выделял три крупных центра мировой  мощи: атлантическое побережье Северной Америки, европейское побережье  и Дальний Восток Евразии. Он допускал также возможность четвертого центра в Индии. Из всех трех евразийских  регионов Спикмен считал особо значимым для США европейское побережье, поскольку Америка возникла в  качестве трансатлантической проекции европейской цивилизации. К тому же наиболее важные регионы США были, естественно, ориентированы в направлении  Атлантики.

      Следует отметить, что при всех различиях  в позициях большинство американских исследователей придерживались мнения, что после второй мировой войны  США не остается ничего иного, кроме  как вступить в тесный союз с Великобританией.

      Как считал тот же Спикмен, победа Германии и Японии привела бы к установлению их совместного контроля над тремя  главными центрами силы в Европе. В  таком случае Америка оказалась  бы в весьма уязвимом положении, поскольку  при всей своей мощи она не была бы в состоянии сопротивляться объединенной мощи остальных держав. Именно поэтому, утверждал Спикмен, США следует  вступить в союз с Великобританией.

      По  отношению и к хартленду, и  к римленду Соединенные Штаты, по Спикмену, занимают выгодное центральное  положение. Атлантическим и тихоокеанским  побережьями они обращены к обеим  сторонам евразийского римленда, а  через Северный полюс – к хартленду. Спикмен считал, что Соединенные  Штаты должны сохранять трансатлантические и транстихоокеанские базы на ударной  дистанции от Евразии, чтобы контролировать баланс сил вдоль всего римленда. 
 
 

Модель мира “хартленд – римленд” 

      Очевидно, что позиция Спикмена явно или  неявно являлась обоснованием лидирующей роли США в послевоенном мире. Об этом недвусмысленно говорил Г. Уайджерт. Призывая учиться у германской геополитики, он особо акцентировал внимание на том, что в послевоенный период Америка  должна способствовать освобождению Евразии  от всех форм империализма и утверждению  там свободы и демократии (естественно, американского образца). Предполагалось, что США, будучи океанической державой с мощными военно-морским флотом и авиацией, будут в состоянии  установить свой контроль над прибрежными  зонами Евразийского континента и, заблокировав евразийский хартленд, контролировать весь мир.

      Поскольку книга была написана в годы войны, Спикмен считал, что его рекомендации должны быть осуществлены в партнерстве  с Советским Союзом и Англией  – союзниками США.

      Однако  с той поры многое изменилось, прежде всего (главным образом) изменилась глобальная геополитическая ситуация, и в ней роль Соединенных Штатов стала иной. В новой ситуации иначе  зазвучали ранее игнорируемые или  критикуемые геополитические концепции  американских стратегов, начиная с  Мэхэна и заканчивая Спикменом и Страусом-Хюпе.  Джиорджи верно подметил, что у Спикмена и других сторонников американской силовой политики за словами о самодостаточности, о концепции региональной силовой зоны скрывалось первое энергичное изложение геополитической теории интервенционизма.

      «Теория интервенционизма, – отмечает он, – раскрывает политическую решимость Соединенных Штатов никогда не быть буферным государством между Германией и Японией»

      К концу войны стало ясно, что  в действительности хартленд может  быть приравнен к СССР. Поражение  Германии в войне с СССР усилило  репутацию теории Маккиндера.

      С этого момента и далее существовала модель мира “хартленд – римленд”, ставившая материковую державу  из хартленда (СССР) против морской  державы из “внешнего полумесяца” (США), разделенных зоной соприкосновения (римленд). В соответствии с этой моделью Спикмена и формулировалась  политика США – политика сдерживания.

      Геополитика СССР была зеркальным отражением американской. Лишь идеологически она обосновывалась необходимостью пролетарского интернационализма, в то время как американская именовалась  политикой отбрасывания коммунизма.

      Сдерживание “крепости” (СССР, страны Варшавского  договора) со стороны США означало образование антисоветских союзов на территории римленда: НАТО в Европе, СЕНТО в Западной Азии, СЕАТО в  Восточной Азии.  В пределах римленда шло серьезное противоборство, заканчивавшееся большими и малыми конфликтами. Примерами больших конфликтов стали берлинский конфликт, войны в Корее, на Ближнем Востоке, во Вьетнаме, в Камбодже и Афганистане.

      Помимо  переоценки значения римленда, Спикмен  внес еще одно важное дополнение в  геополитическую картину мира, видимую  с позиции “морской силы”. Он ввел чрезвычайно важное понятие “Срединного  Океана”. В основе геополитического представления лежит подчеркнутая аналогия между Средиземным морем  в истории Европы, Ближнего Востока  и Северной Африки в древности  и Атлантическим океаном в  новейшей истории западной цивилизации.

      Так как Спикмен считал именно “береговую зону” основной исторической территорией  цивилизации, то средиземноморский  ареал древности представлялся  ему образцом культуры, распространившейся впоследствии внутрь континента (окультуривание “варваров суши”) и на отдаленные территории, достижимые только с помощью морских путей (окультуривание “варваров моря”).

      Подобно этой средиземноморской модели, в  новейшее время в увеличенном  планетарном масштабе то же самое  происходит с Атлантическим океаном, оба берега которого – американский и европейский – являются ареалом  наиболее развитой в технологическом  и экономическом смысле западной цивилизации.

      «Срединный  Океан» становится в таком случае не разъединяющим, но объединяющим фактором, «внутренним морем». Таким образом, Спикменом намечается особая геополитическая реальность, которую можно назвать условно «атлантическим континентом», в центре которого, как озеро в сухопутном регионе, располагается Атлантический океан. Этот теоретический «континент», «новая Атлантида», связан общностью культуры западноевропейского происхождения, идеологией либерализма и демократии, единством политической, этической и технологической судьбы.

      Особенно  Спикмен настаивал на роли интеллектуального фактора в этом «атлантическом континенте». Западная Европа и пояс восточного побережья Северной Америки (особенно Нью-Йорк) становятся мозгом нового «атлантического сообщества».

      Нервным центром и силовым механизмом являются США и их торговый и военно-промышленный комплекс.

      Европа  оказывается мыслительным придатком  США, чьи геополитические интересы и стратегическая линия становятся единственными и главенствующими  для всех держав Запада.

      Постепенно  должна сокращаться и политическая суверенность европейских государств, а власть переходить к особой инстанции, объединяющей представителей всех «атлантических» пространств и подчиненной приоритетному главенству США.

      Будучи  профессором по международным отношениям Йельского университета, Спикмен  классифицировал своих коллег на две группы: интервенционистов и  изоляционистов.

      Интервенционисты видят первую линию обороны «в сохранении равновесия властей в Европе и Азии и только вторую – в закреплении владычества США над Западным полушарием».

      Спикмен писал: «Изоляционисты считают, что исключительность нашего географического расположения между двумя океанами лишает нас интереса к борьбе держав, расположенных по ту сторону океанов, и вынуждает нас сосредоточить внимание на Западном полушарии». Спикмен констатирует далее, что все американские геополитики усматривают в географическом положении США основание для владычества в Новом Свете, но если «интервенционисты придают этому владычеству второстепенное значение, то изоляционисты выделяют его на первый план»

Доктрина  Монро как доктрина защиты всего Западного полушария 

      Притязания  на подчинение Соединенным Штатам Американского  континента были достаточно ясно сформулированы в доктрине Монро. Некоторые современные  почитатели геополитики, усматривающие  ее миссию в «установлении политических целей и путей их достижения», присоединяются к мнению К. Хаусхофера и его последователей, рассматривающих доктрину Монро как идеальное произведение геополитики.

      Доктрина  Монро, выдвинутая в послании американского  президента, по имени которого она  названа, к конгрессу (2 декабря 1823 г.), содержала, по существу, призыв Соединенных  Штатов к европейским державам к разделу между ними мира. «Американские континенты в результате свободного и независимого положения, которое они у себя установили и поддерживают отныне, не должны считаться объектами дальнейшей колонизации какими-либо европейскими державами», – заявлял американский президент, выступая отнюдь не против колониализма вообще, но лишь против экспансии европейских государств на Американском континенте. Вместо этого Монро обещал европейским великим державам не вмешиваться в жизнь существующих колоний и владений какой-либо европейской державы.

      В период провозглашения доктрины Монро  США должны были считаться с могуществом  Великобритании и собственной слабостью, с недосягаемостью для них  колоний и территориальных приобретений на других континентах. Кроме того, они учитывали сложившиеся для  них благоприятно условия экспансии  на Американском континенте, отдаленном от европейских государств, из которых, например, Франция и Испания уже  настолько ослабли, что с трудом справлялись со своими владениями в Новом Свете.

      Соединенные Штаты были преимущественно заняты созданием колониальной империи на Американском континенте и требовали от европейских держав одного – невмешательства в дела Америки и признания за США монопольного права на владение ею.  Вынужденные в то время в силу не зависевших от них обстоятельств воздерживаться от притязаний на территориальные приобретения в Европе, Азии и Африке, Соединенные Штаты рассматривали доктрину Монро как орудие «легализации» их вмешательства во внутренние дела остальных стран Американского континента.

      Так, уже вскоре после ее провозглашения в 1823 г. государственный секретарь  США Адамc заявил представителю США  в Мадриде, что географическое положение  Кубы и Пуэрто-Рико делает эти острова  естественно зависимыми от Североамериканского  континента, а один из них – Куба, «почти видимая с наших берегов, является предметом капитальной важности для коммерческих и политических интересов нашего Союза».

      На  протяжении всех последующих лет XIX века американская дипломатия развивала  лихорадочную деятельность, направленную на отторжение Кубы, Пуэрто-Рико и Филиппин от Испании, колониями которой они  в то время являлись, и их закабаление, причем устремления и чаяния населения  этих территорий вообще не принимались  в расчет.

      Спикмен писал, что президент Франклин Рузвельт, ссылаясь на доктрину Монро, выказывал готовность «защищать Канаду и Гренландию». Из этого Спикмен делал вывод, что доктрина Монро стала доктриной защиты всего Западного полушария.

      Понимая, что подобное «покровительство» может и не устроить народы латиноамериканских государств, Спикмен пытается им внушить, что доктрина Монро основана на геополитике, что притязания США на владычество на всем Американском континенте обусловлены географическо-политическими факторами, что с этим поэтому необходимо смириться.

      Таким образом, геополитик Спикмен попытался  выдать подчинение Соединенным Штатам всего Западного полушария за фатальную необходимость, обусловленную  географическим фактором. При этом полностью игнорируются все остальные  факторы, в том числе и такой  решающий фактор, как устремления, чаяния и интересы людей, населяющих страны Западного полушария.