Геоэкологический очерк постсоветской России

    III. Трансформация агроэкологических проблем.

    За 1990-2007 гг. посевные площади сельскохозяйственных культур в стране сократились на 41,3 млн. га, т.е. на треть от всех посевных площадей 1990 г. (это больше, чем площадь Германии). Это – в целом экологически позитивный процесс, особенно в степных и лесостепных, безусловно «перераспаханных», районах страны, но «стихийное» течение снижает его потенциальную экономическую и природоохранную эффективность.

    Во-первых, вывод из оборота сельскохозяйственных площадей происходит на периферии регионов и сопровождается интенсификацией землепользования  в городах, пригородах и селах, т.е. как раз там, где нагрузки и ранее были превышены. Так, за 1990-2006 гг. внесение минеральных удобрений в Курской обл. сократилось почти в 6 раз, а в г.Курске (в административной черте города) возросло вдвое⁴.

    Во-вторых, выводимые из сельскохозяйственного оборота земли необходимо «устраивать». Они могут и должны выполнять другие социально-экономические и экологические функции – естественных кормовых угодий, рекреационные, охраняемых территорий. Пока же неиспользуемые агроценозы покрываются зарослями сорной растительности  и выступают рассадниками вредителей и болезней сельскохозяйственных культур. Так, летом 1999 и 2000 гг. 23 млн га в 30-и степных и лесостепных регионах пострадало от нашествия саранчи, которое захлестнуло Саратовскую обл., Алтайский край и другие регионы вдоль границы с Казахстаном, где находится огромный массив заброшенных сельскохозяйственных земель. Действенной мерой по борьбе с саранчой является перепахивание мест кладок ее личинок, чего не делалось на этих обширных пустошах много лет. Около 28 млн. га  бросовых земель было заражено клопом-черепашкой, а 0,7 млн. га - луговым мотыльком [1]. В лесной зоне в дичающих ландшафтах активно идёт утрата плодородия почв - процессы оподзолевания, осолодевания, элювиально-глеевые и др.

    Пользуясь отсутствием экологического обустройства, заброшенные угодья Европейской России осваивает бурый медведь. Этот хищник благополучно пережил тяжёлый период «перестройки», связанный с массовым «социально вынужденным» браконьерством, и продвинулся на юг от границы своего ареала. В Духовщинском районе Смоленской обл., например, его численность возросла за последние 4 года на 15% [4].

    В-третьих, выбытие земель из оборота должно сопровождаться повышением эффективности  использования  и улучшением экологического состояния сохраняющихся агроценозов, чего отнюдь не наблюдается. Из-за отсутствия средств не выполняются мероприятия по сохранению и повышению плодородия почв: агротехнические, агрохимические, мелиоративные, фитосанитарные, противоэрозионные.

    Наконец, хотя, возможно, это самое главное, широкомасштабное запустение сельскохозяйственных земель, утрачивающих хозяйственную ценность и эстетическую привлекательность, наряду с депопуляцией сельской местности представляют реальную угрозу для формировавшихся столетиями сельских культурных ландшафтов России, являющихся её национальным достоянием.

    Максимальное  относительное сокращение посевных площадей отмечается в периферийных районах экстремального земледелия: в Мурманской обл., на Чукотке, в Магаданской, Астраханской обл. и др. Но не эти регионы определяют продовольственную безопасность страны. Важнее показатель абсолютных величин вывода из оборота пахотных земель. Наибольшие потери посевных площадей – в южных степных регионах страны, многие из которых выступают «житницами» страны – табл.6.

    Табл. 6. Десять первых регионов России по величине сокращения посевных площадей сельскохозяйственных культур за 1990-2005 гг.

    Сравнение изменений производства сельскохозяйственной продукции и изменений посевных площадей обнаруживает межрегиональные различия в динамике нагрузки на сельскохозяйственные ландшафты. В 58-и российских регионах индексы производства превышают индексы посевных площадей (в т.ч. в 40 регионах – сильно превышают). Следовательно, в них происходит относительное усиление воздействия на остающиеся в эксплуатации аграрные ландшафты. Такой процесс наблюдается в разных природно-хозяйственных условиях – в Дагестане, Башкортостане, Иркутской обл. и др. В  16-и  регионах (в т.ч. в Краснодарском крае и Ростовской обл.), наоборот, разница этих индексов отрицательная, т.е. с единицы пахотных угодий получается меньше, чем прежде, сельскохозяйственной продукции, удельная нагрузка на ландшафты сокращается.

    Уменьшение  нагрузки на природу произошло и  в связи с сильным уменьшением поголовья сельскохозяйственных животных. По поголовью свиней нынешняя Россия соответствует своему уровню 1954 г. Современное (2007 г.) поголовье крупного рогатого скота составляет лишь 75% от поголовья 1916 г., а овец и коз сто лет назад в России было почти втрое больше. Благодаря этому снизились нагрузки на пастбищные ландшафты. Это особенно важно для подверженных опустыниванию регионов – Калмыкии, Астраханской, Ростовской обл., Дагестана, Алтайского края, Тывы.

    По данным [24], на юге Оренбургской обл. нагрузка скота на степные пастбища уменьшилась в 7-8 раз. В связи с этим почти повсеместно стал накапливаться степной войлок. Но его образование в сочетании с распространением высокотравных бурьянистых залежей резко повысило пожарную опасность. Ежегодно степные фалы охватывают до трети территории в Оренбургской обл., в заволжских районах Саратовской и Волгоградской обл. Роль этого экологического фактора заслуживает серьёзного внимания геоэкологов.

    Из-за сокращения поголовья сельскохозяйственных животных уменьшается и количество крупнотоннажных отходов животноводческих комплексов. Правда, вследствие нехватки техники и дороговизны горюче-смазочных материалов эти отходы утилизируются на сельскохозяйственных полях еще хуже, чем в дореформенный период.

    Обвальное сокращение поголовья скота произошло  в сельскохозяйственных предприятиях. Хозяйства населения в основном сохранили свое поголовье. В результате произошел сдвиг животноводства на личные подворья. Животноводческие нагрузки на ландшафты не просто сократились, они территориально перераспределились, сконцентрировались ныне в селах, пригородах и городах.

    Внесение  минеральных удобрений на 1 га российской пашни в сельскохозяйственных предприятиях сократилось с 88 кг в 1990 г. до 27 кг в 2006 г. (в 1999 г. оно опускалось до 15 кг). Нынешние объемы применения удобрений в России вдвое ниже, чем были в Германии начала ХХ в. [2]. Внесение органических удобрений сократилось с 3,5 до 0,9 т/га. Из-за обвального уменьшения поголовья скота их просто некому производить. Малое количество скота нарушает гармонию между животноводством, производящим отходы, и земледелием, потребляющим их. К началу 1990-х гг. на российских пахотных почвах был создан запас питательных веществ, но ныне баланс безнадежно отрицательный. По России в целом компенсация выноса питательных веществ из почвы с урожаем внесением удобрений в 2003 г. составила: азота – 15%, фосфора – 15, калия - 5% [10].

    В связи с «развалом почвенной  службы страны» [8] получить фактические данные о современном балансе гумуса в почвах возможно лишь на основе полевых обследований. Для подобных оценок на межрегиональном уровне использовались косвенные методы – сопоставление уровня внесения удобрений с современной динамикой их внесения. Установлено, что резкое снижение применения минеральных удобрений, чреватое дегумификацией и вообще деградацией почв, угрожает прежде всего аграрным ландшафтам южной Сибири и европейского Нечерноземья. Заметно лучше ситуация, например, в Татарстане.

    Прогрессирующая деградация почв связана и с резким, обвальным уменьшением объемов известкования кислых почв (сокращение за 1990-2006 гг. в 12 раз), их гипсования (в 265 раз), культуртехнических работ на сельхозугодьях. В 2001 г. ввод в действие, включая реконструкцию, орошаемых земель составил 5% от 1990 г. и 2% от 1985 г., а осушенных, соответственно, 7 и 4 %  [9]. На ранее мелиорированных площадях развиваются деградационные явления: пожары на осушенных торфяных почвах, вторичное заболачивание, засоление. В итоге продуктивные угодья теряют свою хозяйственную ценность, а оставшиеся в обороте земли эксплуатируются в условиях стихийного, нерегулируемого режима почв. Это – один из признаков примитивизации отечественного сельского хозяйства.

    Другим  её свидетельством является кардинальное перераспределение производства между хозяйствами разных категорий. Если в 1990 г. хозяйства населения производили 26,6% продукции сельского хозяйства, то в 2006 г. – 52,3% (а в 1998 г. даже 58,9%). Как справедливо отмечает В.Демьяненко [7], структура нашей сельскохозяйственной сферы (преобладание крупных хозяйств в товарном производстве и выпуск ½ продукции в основном для натурального потребления на базе ручного труда) напоминает скорее агросферу России накануне 1861 г., чем пореформенный 1913 г. Показательны данные о продуктивности сельскохозяйственных угодий. Выход продукции с 1 га посевных площадей в хозяйствах населения в 18-22 раза выше, чем в сельскохозяйственных предприятиях и в фермерских хозяйствах. В грубом приближении можно предположить, что и антропогенные нагрузки на сельскохозяйственные ландшафты различаются в сходных пропорциях. Другой важный момент состоит в том, что с 1990 г. и без того сильные различия в продуктивности земель между крупными предприятиями и личными подсобными хозяйствами увеличились [18].

    Проведенные в Курской обл. полевые обследования показали, что крестьянское землепользование в личных подсобных хозяйствах не столь экологично, как это может показаться на первый взгляд. Курские села очень бедны садами. Среднее количество плодоносящих фруктовых деревьев на участке составляет лишь 5,7, что отражает низкую культуру садоводства. В структуре посевных площадей 2/3 составляют посевы картофеля. Такая высокая его доля, естественно, препятствует ведению экологически рационального севооборота. Хотя 2/3 сельских жителей применяют удобрения, их внесение не достигает требуемого уровня, что предопределяет прогрессирующую деградацию почв. Преимущественно бедное сельское население не может закупать минеральные удобрения и навоз, а личного скота немного.

    Практически все селяне используют ядохимикаты  для обработки картофеля, а также помидоров и капусты. Однако абсолютное большинство респондентов (всего обследовано свыше 300 хозяйств) не знают ни норм расхода применяемых пестицидов, ни безопасных концентрации рабочей жидкости, не говоря уже о правилах по уничтожению остатков препаратов и тары из-под них. Некоторые опрашиваемые не смогли даже вспомнить названия используемых ядохимикатов. По причине столь безграмотного использования пестицидов их «жукоубойная» способность невелика, зато они представляют большую опасность для природных компонентов и пищевых продуктов и, следовательно, здоровья населения.

    Любопытны данные опроса сельских жителей о  негативных последствиях Чернобыльской  аварии (объективно чернобыльские радионуклиды отмечены лишь на севере области, в  50-100 км от обследуемых хозяйств). Почти 2/3 опрошенных связывают с ней неблагоприятные для ведения сельского хозяйства следствия – падение урожайности, ухудшение качества продукции и др.,  вплоть до появления трехглазых цыплят. Очевидно, что на Чернобыльскую трагедию плохо информированное население «пытается повесить» все экологические грехи – и автотранспортные выбросы, и чад кочегарок, и кислотные осадки, и плохое качество семян, низкий уровень земледельческой и животноводческой культуры. Хотя очевидно и другое – в частном сельскохозяйственном секторе  наблюдаются многие неблагоприятные экологические процессы. Вследствие этого комплексные геоэкологические обследования хозяйств населения надо активно развивать.

    В России хозяйства населения, как  известно, расположены не только в сельской местности, но и в городах. Земли ЛПХ занимают, к примеру, до 30% территории городов Курска и Ростова-на-Дону и 60% - г.Новочеркасска. Замечу, что два последних города – в списке самых загрязнённых городов страны, что, конечно, не может не сказываться на качестве продуктов, полученных на таких землях.

    Кроме городских земель, значительным антропогенным  воздействиям подвергаются земли в пригородах. В постсоветские годы ближайшие пригороды стали местом интенсивного дачного освоения и коттеджного строительства. Оно локализуется часто в водоохранных и лесопарковых зонах. Стихия хищнической неконтролируемой застройки не подчиняется никаким, даже минимальным природоохранным требованиям. Например, только за июнь 2004 г. выявлено более 2000 объектов, незаконно возведённых в водоохранных зонах Московской обл. ⁵ Осуществлен самозахват около 1400 га земель лесного фонда, относящихся к лесам 1-ой группы. Захватываются лесные поляны, пашни, карьеры, колхозные сады, спортивные площадки, земли под ЛЭП и даже кладбища [14] – табл.7.