Антимонопольное регулирование предпринимательской деятельности

Всевластию же монополиста  в силу непреодолимости барьеров на пути в отрасль ничто не грозит даже в длительном плане. Самостоятельно рынок не в силах разрешить  эту проблему. В этих условиях улучшить ситуацию может лишь государство, проводящее сознательную антимонопольную политику. Не случайно, в наше время нет  ни одной развитой страны (и Россия в этом смысле не составляет исключения), где бы отсутствовало специальное  антимонопольное законодательство и не было бы специального органа власти для надзора за его исполнением.

Вместе с тем проведение антимонопольной политики сопряжено  с рядом объективных трудностей. Как уже отмечалось, для отраслей, в которых возможно установление монополистической структуры, характерен большой оптимальный размер предприятия, т.е. минимум средних долгосрочных издержек, достигается при очень больших объемах производства .

 Какими же методами  удается «укротить» монополистов? Этот вопрос особенно важен  по отношению к естественным  монополиям.

Антимонопольная политика в  отношении естественных монополий.

Высокая экономическая эффективность  естественных монополий делает абсолютно  недопустимым их дробление. Это, однако, не означает, что государство может  воздержаться от регулирования естественных монополий. Ведь их бесконтрольная деятельность способна принести значительный вред.

Как монополисты, данные структуры  пытаются решать свои проблемы, прежде всего за счет повышения тарифов  и цен. Последствия этого для  экономики страны – самые разрушающие. Увеличиваются издержки производства в других отраслях, разрастаются неплатежи, парализуются межрегиональные связи.

И это не абстрактная теория. Вся российская деловая пресса последних  лет полна жалобами промышленных предприятий на вздутые железнодорожные  тарифы, сверхбыстро растущие цены на энергию и т.п.

При этом естественный характер монопольного положения хотя и создает  возможности для эффективной  работы, отнюдь не гарантирует, что  эти возможности будут на практике реализованы. Ведь существует механизм х-неэффективности. Действительно, теоретически РАО «ЕЭС России» может иметь более низкие издержки, чем несколько конкурирующих электроэнергетических фирм. Но где гарантии того, что оно хочет удерживать их на минимальном уровне, а, скажем, не станет раздувать расходы высшего руководства фирмы. В реальной истории РАО «ЕЭС России» был, в частности, случай, когда на издержки фирмы была отнесена оплата полета в США специальным самолетом тещи и собаки генерального директора фирмы.

Основной путь борьбы с  негативными сторонами естественных монополий состоит в государственном  контроле над ценообразованием на естественно-монопольные  товары и/или за объемом их производства (скажем, путем определения круга  потребителей, подлежащих обязательному  обслуживанию).

Ценовое регулирование деятельности естественных монополий предполагает принудительное закрепление максимальной величины цен на продукцию монополиста. При этом последствия данной регулирующей меры прямо зависят от того конкретного  уровня, на котором будут закреплены цены.

экономических прибылей равносильно  налогу на потребителей. Оплачивая  завышенные цены они увеличивают  свои издержки со всеми вытекающими  отсюда отрицательными последствиями (сокращением спроса на их продукцию, снижением конкурентоспособности  и др.). Но еще опасней, пожалуй, закрепление  убытков. Покрывать их в долгосрочном аспекте естественный монополист может  только за счет государственных субсидий, иначе он просто разорится. А это  открывает широкую дорогу расточительности. Коль скоро на прибыль, так или  иначе, нет надежд, а государство  все равно покроет убытки, монополист может получить выгоду лишь за счет растранжиривания государственных  средств. Высочайшие оклады менеджерам, раздутые штаты, огромные представительские  расходы – все это скрытые  формы обогащения за счет казны.

Нечто подобное граждане крупных  российских городов испытали в начале 90-х годов. МПС прекратило ремонт электричек, и их выходило на линии  с каждым днем все меньше и меньше. «Объективные» причины для этого, разумеется, находились: это и вандализм  подростков, ломавших сиденья и бивших стекла, и нехватка средств на ремонт. Но все они как по мановению  волшебной палочки исчезли (или, по крайней мере, перестали сказываться  на числе курсирующих электричек), как только цены на билеты были подняты.

Таким образом, второй подход к ценовому регулированию тоже не идеален. В чистом виде он вызывает товарные дефициты и требует поэтому  дополнительных принудительных мер  по отношению к монополистам. Наиболее распространенной из этих мер в современной  России является составление списков  потребителей, прекращать снабжение  которых монополист не имеет права.

Кроме регулирования цен  определенную пользу – особенно в  нашей стране – может принести и реформирование структуры естественных монополий. Дело в том, что в России в рамках единой корпорации часто  объединяется как производство естественно-монопольных  благ, так и производство таких  благ, которые эффективней изготовлять  в конкурентных условиях. Это объединение  носит, как правило, характер вертикальной интеграции. В результате образуется монополист-гигант, представляющий целую  сферу национальной экономики.

РАО «Газпром», РАО «ЕЭС России», Министерство путей сообщения, - это  три кита «монополизма по-русски», ярчайшие примеры подобных объединений. В  состав РАО «Газпром» наряду с  Единой системой газоснабжения России (т.е. естественно-монопольным элементом) входят геологоразведочные, добывающие, приборостроительные предприятия, проектно-технологические структуры, объекты социальной сферы (т.е. потенциально конкурентные элементы). В ведении  МПС находится как инфраструктура – железные дороги, вокзалы, информационная система, - так и немонопольные  виды деятельности – подрядно-строительные и ремонтные организации, предприятия  общепита. На балансе министерства находятся целые поселки и  города. РАО «ЕЭС России» объединяет как электросети, так и электростанции.

Суть интенсивно обсуждаемых  в нашей стране реформ такова: предлагается развить конкуренцию в тех  видах деятельности естественных монополий, где она может быть достигнута. Так, конкуренция разных фирм за прием  канализационных стоков из каждой квартиры многоэтажного дома – явная бессмыслица. Но конкуренция фирм, обеспечивающих профилактику и ремонт водопроводных  и канализационных систем в квартире – вероятно единственный путь защиты потребителя от произвола современных  ДЭЗ, РЭУ и т.п. Только при наличии  конкуренции жильцам не придется неделями ждать вызванного мастера-сантехника.

Очевидно, однако, что разделение естесвенно-монопольного и потенциально конкурентных секторов не должно быть форсированным и механистичным. Ведь не только конкуренция, но и производственная интеграция имеет свой потенциал снижения издержек. Повысится ли, например, эффективность энергетической отрасли, если вместо нынешнего РАО «ЕЭС России» создать национальную компанию, распоряжающуюся линиями электропередачи, и множество корпораций, владеющих электростанциями? Ведь даже в странах с очень жесткими правилами антимонопольного регулирования – Япония, США, Германия – основной схемой организации энергетики являются энергосистемы, т.е. сосредоточение в одних руках генерирующих мощностей и передающих сетей.

Тем более тщательной доработки  требует идея разукрепления энергетической отрасли  путем создания независимых  региональных энергосистем.  Уровень  конкуренции вряд ли повысится, а  вот обособленность регионов возрастет. К тому же единая энергосистема страны дает экономию, так как позволяет  для покрытия суточного пика потребления  в восточной части России использовать «спящие» это время мощности западных регионов и наоборот (выгоды горизонтальной интеграции). Удастся ли добиться такой  слаженности в работе независимых  региональных энергосистем?

Проводя реформирование российских монополистов, следует иметь в  виду и их позиции в международной  конкурентной борьбе. Например, РАО  «Газпром» - крупнейшая международная  корпорация. Его реструктуризация может  подорвать позиции России на мировом  газовом рынке. В целом, очевидно, что реформы структур, включающих естественно-монопольную сферу, должны осуществляться поэтапно, с большой  осторожностью и анализом каждой стадии преобразований.

Наконец, еще одна сложная  проблема, касающаяся естественных монополий, относится к их статусу: следует  ли этим компаниям быть государственными или частными? Истоки этой проблемы связаны с тем, что естественные монополии, как мы убедились, являются весьма специфическим субъектом  экономики, который никогда не функционирует  по чисто рыночным принципам. Если естественные монополии исключают конкуренцию; если цена и объемы производства определяются не игрой рыночных сил, а либо произволом монополиста, либо решениями государства; если нарушаются многие другие механизмы  функционирования рынка. Если все это  так, то не лучше ли управлять естественными  монополиями не как частными, а  как государственными предприятиями?

Экономическая наука не выбрала  однозначного ответа на этот вопрос. Во многих развитых рыночных государствах естественные монополии находятся  в общенациональной собственности, но не меньше стран, где они являются частными.

Обычные аргументы в пользу национализации связаны с тем, что  на государственном предприятии  легче проводить правительственную  политику в отношении цен, тарифов, объемов производства и т.п. (напомним, что регулирование этих параметров неизбежно в любом случае –  м при частной, м при государственной  собственности). Кроме того, государственная  собственность исключает монополистические  злоупотребления с целью обогащения владельцев. Попросту говоря, там, где  частный монополист будет ради своих  прибылей выколачивать из потребителей каждую копейку, государственный монополист скорее займет умеренную позицию. Ведь прибыль отнюдь не главная его  цель. Если естественный монополист убыточен, то и вовсе непонятно, что может  удерживать частный капитал в  таком предприятии.

Аргументы против национализации связаны с опасениями понижения  эффективности работы естественного  монополиста. Не имея надобности ориентироваться  в первую очередь и превыше  всего на коммерческий успех, директор такой фирмы превращается в государственного чиновника. И с готовностью выполняет  любые, самые нелепые указания, лишь бы они соответствовали желаниям начальства. Повышаются на государственном  предприятии и иждивенческие  настроения: нечего боятся убытков, все  покроет бюджет. Наконец, возрастает опасность коррупции: слишком большие  объемы государственных, т.е. «ничьих  лично», денег проходит через кассы  монополиста. При сложном характере  коммерческой деятельности таких фирм, уследить за этими деньгами бывает трудно.

Таким образом, серьезные  аргументы есть у обеих сторон. На практике вопрос о праве собственности  чаще всего решается в духе национальных традиций. Страны с государственническим менталитетом предпочитают национализацию естественных монополий. В странах  с сильным индивидуалистическими  традициями, наоборот, склоняются к  частной собственности.

Антимонопольная политика в  отношении искусственных монополий.

В отличие от естественной, искусственная (или предпринимательская) монополия складывается в тех  областях, где единственный производитель  не обладает повышенной эффективностью по сравнению с несколькими конкурирующими фирмами. Установление монополистического типа рынка, поэтому не является неизбежным для такой отрасли, хотя на практике может и сложиться, если будущему монополисту удастся устранить конкурентов.

Главной целью всякой антимонопольной  политики является пресечение монополистических  злоупотреблений. Как мы убедились  раньше,  по отношению к естественным монополиям эти цели достигаются  путем прямого вмешательства  государства в их деятельность, в  частности, путем принудительного  установления цен.

В случае искусственного монополизма  основным направлением регулирования  является противодействие формированию таких монополий, а порой и  разрушение уже сложившихся. Для  этого государство использует широкий  спектр санкций: это и предупредительные меры (скажем, запрет слияния крупных фирм), и разнообразные, причем часто очень крупные штрафы за ненадлежащее поведение на рынке (например, за попытку сговора с конкурентами), и прямая демонополизация, т.е. принудительное раздробление монополиста на несколько независимых фирм.

Основанием для приведения в действие антимонопольной политики является наличие любого из двух основных признаков монополизации рынка, а именно:

либо концентрации очень  большой доли рынка в руках  одной фирмы,

либо переплетения ведущей  фирмы с конкурентами.

При определении степени  концентрации в той или иной отрасли  государство обычно ориентируется  на три показателя деятельности крупнейших компаний: размеры оборота, число  занятых и величину капитала. Наиболее важным из них с точки зрения политики является доля оборота фирмы на конкретном рынке, поскольку именно она показывает, какую часть общего предложения  товара концентрирует данная фирма.

Для измерения рыночной доли ведущих фирм экономистами предложен  ряд индексов. Самым распространенным из них является индекс Херфиндаля-Хиршмана (IHH):

IHH=(X1)2+(X2)2+…+(XN)2,                                                 

где XN – доля каждой из фирм отрасли, выраженная в процентах.

Легко понять, что чем  выше степень концентрации в отрасли, тем больше будет и значение индекса. Так, при чистой монополии, когда  все сто процентов рынка контролируются одной фирмой, он достигнет своего максимума 10000 (т.к. 1002=10000). Если же в  отрасли действует, скажем, более  десяти тысяч фирм равного размера (т.е. фактически сложились условия  совершенной конкуренции), индекс упадет ниже единицы.

Обычно рынок считается  безопасным с точки зрения монополизации, когда IHH<1000 (в США – при IHH<1400). Легко подсчитать, что это условие  выполняется, если доля крупнейшей из фирм меньше 31%, двух крупнейших – 44%, трех – 54%.

Переплетение ведущей  фирмы с конкурентами чаще всего  реализуется в трех формах: создании картеля, системе участий, личной унии.

Картель – это объединение  фирм, согласующих свои решения по поводу цен и объемов продукции  так, как если бы они слились в  чистую монополию.