"Русская тетрадь" Гаврилина на примере кульминаций цикла

     «Русская  тетрадь» Валерия Гаврилина — образец глубокого проникновения в самую суть народной русской песни. Цикл был написан композитором в 1964 году на окончание Ленинградской консерватории. В противовес ранее существовавшим сборникам народных мелодий, в которых композиторы, их записывавшие, подгоняли своеобразные напевы под классические правила — ритмики, интонации, тональных закономерностей, Гаврилин, чутко вслушиваясь в народные интонации, но не используя их непосредственно, создает музыку, которая воспринимается как подлинно народная.

      Начну с очевидного. В «Русской тетради» не процитирован ни один фольклорный напев! И в то же время весь ее музыкальный язык буквально пропитан национально-русскими интонациями — как песенными, так и речевыми. Это свидетельствует о глубоком постижении Гаврилиным музыкальной речи народа, об умении свободно и талантливо изъясняться в искусстве, не копируя, а претворяя эту речь. Народная музыка становится действительно основой индивидуального композиторского творчества, служит новым замыслам. Вообще он острее чувствует богатый песенный быт современной деревни, нежели местами сохранившиеся архаичные напевы. И потому предпочитает не модернизировать старый фольклор, а использовать по преимуществу фольклор новый.

      В этом цикле автор обратился не к общеизвестным старинным народным песням, а к записанным им в современной деревне песням-романсам и частушкам позднейшего происхождения. Тексты и напевы не соединены в них прочными вековыми узами. И это позволило композитору-фольклористу, узнавшему русскую песню, что называется, из первых рук, по-своему сочетать различные строфы и строки поэтических первоисточников. Но, подходя свободно к текстам народных песен, автор «Русской тетради» остается верен их подтексту, то есть глубинному смыслу и духу.

      Каждую  из восьми песен цикла композитор старался расположить так, чтобы уже само чередование выражало контрастность чувств, переживаний, заставляло следить за их сюжетом. Эти песни — воспоминания. На народные тексты, собранные в Ленинградской, Вологодской и Смоленской областях.

     Три сферы жизненных явлений отражены в «Русской тетради», три внутренних темы переплетаются в ней. Одна — окружающий мир: пейзаж и быт. Другая — страсть и нежность любящей девушки, основной героини произведения. Третья — ее печаль, тоска, гибель ее любви, что означает и ее собственную гибель. Жизнь — любовь — смерть...

     Гаврилин  не берет крестьянскую песню в  целом, ибо она звучала бы слишком  спокойно и обыденно как для его  замысла, так и для современного слушателя. Композитор использует лишь отдельные интонационные зерна, необходимые ему для «омузыкаливания» подлинно фольклорных текстов.

     В своей музыке Гаврилин избегает пресловутой  «динамизации» традиционных жанров (припевки, плачи, лирические песни), как и отдельных интонаций. Вместо этого слушателю предлагается свободное прочтение народной поэтической речи в яркой мелодической форме.

     Мне бы хотелось остановиться на двух кульминациях цикла, «громкой» и «тихой»: №4 «Зима», и №8 «В прекраснейшем месяце мае».

     Трогательные  причитания-жалобы сразу дают почувствовать одиночество героини. Не только вокруг свирепствует мороз. Холод проник в душу, и от него никуда не уйти. «Холодно мне» — слова эти произносятся в четвертой части много раз: сперва просто и сдержанно, а потом с возрастающим волнением, пока не переходят в стоны отчаяния (глиссандо), вводящие в кульминацию. Горестные восклицания накладываются на картину вьюги, от которой уже веет жутью.

     Реально ощущаемая тоска перемежается с  галлюцинациями. Появляется мелодическая попевка, которая затем дважды встретится в цикле. Восемь раз подряд повторяется этот оборот, обретая характер заклятия. Аналогичный мелодический оборот содержат многие русские частушки.

       «Я жена мужняя», — поет  героиня, поет упрямо, как бы  уговаривая себя. И вдруг сентиментальный романс, и она видит себя в саду, а навстречу ей «девки идут, цветы несут» (это зимой-то!), и рядом как рефрен, навязчивая идея «холодно мне, холодно»... В середине четвертой части, перед кульминацией, звучит в партии солистки спокойный квинтовый оборот, и звучит очень по-русски, напоминая народные песни («Вышла на крыльцо»).

     Эпилог («В прекраснейшем месяце мае») рисует картины безмятежного счастья, цветущей любви. Музыка здесь особенно нежна и красива. Но... счастье и любовь — это лишь воспоминания; на всем лежит печать отрешенности и огромной душевной усталости. Голос звучит без вибрации, мертвенно, будто героиня глядит на мир откуда-то издалека, «с того света». И когда она произносит последнюю фразу, совершенно независимую метрически от аккомпанемента: «Прощай, мой милый, мой дружочек! Ты напиши мне письмецо...» — становится ясным, что это конец всего, расставание с жизнью. Там тоже звучит русская песенная речь, и не только в вокальной партии, но и в фортепианных интерлюдиях. Любопытно, что в восьмой части все основные мелодические образы цикла проходят перед нами в каком-то «поверженном», сникнутом виде: все погасло, речь становится бесстрастной, мертвенной, и это достигается не только манерой пения («без вибрации», «мертвым голосом»), но и интонационными преобразованиями.

     И наконец, самая последняя музыкальная  фраза цикла также глубоко  родственна крестьянской песенности; в ней героиня прощается с жизнью.

     Оригинальность  «Русской тетради», таким образом, заключена не в ее «строительном материале» — он, в целом, прост и во многих случаях фольклорно окрашен,— а в своеобразной и драматургически оправданной компоновке этого материала. Другими словами, национальное выражается здесь в формах сугубо индивидуальных.