Федеральное агентство по образованию 

Государственное образовательное учреждение высшего  профессионального образования

Амурский  государственный  университет

(ГОУ  ВПО «АмГУ») 
 

Кафедра социологии 
 
 

РЕФЕРАТ

на тему: Духовная жизнь современной России в условиях ИКО

по дисциплине СДЖ 
 
 
 
 

Исполнитель

студент группы 863                                                                    Жукова Л. В. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Благовещенск 2011

СОДЕРЖАНИЕ

 Введение     

1. Становление  духовной жизни в России

2. Современный уровень развития духовной культуры РФ

3. Духовная безопасность России

Заключение

Библиографический список

      

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  ВВЕДЕНИЕ 

Развитие  современной цивилизации характеризуется  глубинными изменениями во всех областях общественной жизни – в экономике, политике, праве, науке, культуре, образовании. Эволюция обществ, идущих в авангарде прогресса, создает условия для раскрепощения человека, в нем высвобождается энергия социального действия. В то же время, полезный социальный эффект подчас оказывается не столь высоким, как ожидалось, реформаторские начинания порой утрачивают динамизм и последовательность, приводят к противоречивым результатам. В этой ситуации на первый план выходят проблемы осмысления человеком сложного устройства духовной жизни общества, понимания закономерностей его развития, наличия специальных социальных технологий, позволяющих разрешить наиболее сложные общественные проблемы и противоречия.

Духовная  жизнь общества – это самая  богатая по своему проявлению сфера  сознания, по формам и методам его реализации в жизнедеятельности общества, а также социальных групп и слоев, и каждого отдельно взятого человека.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1 Становление духовной жизни в России 

Россия  расположена на огромном пространстве, объединяющем различные народы как западного, так и восточного типа. С самого начала в истории русского народа играли огромную роль их соседи. Именно поэтому первое большое историческое сочинение “Повесть временных лет” XI века начинает свой рассказ о Руси с описания того, с кем соседит Русь, какие реки куда текут, с какими народами соединяют. На севере это скандинавские народы - варяги (целый конгломерат народов, к которым принадлежали  будущие датчане, шведы, норвежцы, “англяне”). На юге Руси главные соседи - греки, жившие не только в собственно Греции, но и в непосредственном соседстве с Русью - по северным берегам Черного моря. Затем отдельный конгломерат народов - хазары, среди которых были и христиане, и иудеи, и магометане.

Значительную  роль в усвоении христианской письменной культуры играли болгары и их письменность.

Самые тесные отношения были у Руси на огромных территориях с финно-угорскими  народами и литовскими племенами (литва, жмудь, пруссы, ятвяги и другие). Многие входили в состав Руси, жили общей политической и культурной жизнью, призывали, по летописи, князей, ходили вместе на Царьград. Мирные отношения были с чудью, мерей, весью, емью, ижорой, мордвой, черемисами, коми-зырянами и т. д. Государство Русь с самого начала было многонациональным. Многонациональным было и окружение Руси.

Учитывая  весь тысячелетний опыт русской истории,  можно говорить об исторической миссии России. В этом понятии исторической миссии нет ничего мистического. Миссия России определяется ее положением среди  других народов, тем, что в ее составе объединилось до трехсот народов - больших, великих и малочисленных, требовавших защиты. Культура России сложилась в условиях этой многонациональности. Россия служила гигантским мостом между народами. Мостом прежде всего культурным. И это нам необходимо осознать, ибо мост этот, облегчая общение, облегчает одновременно и вражду, злоупотребления государственной власти.

Самая характерная черта русской культуры, проходящая через всю ее тысячелетнюю историю, начиная с Руси X-XIII веков, общей праматери трех восточнославянских народов - русского, украинского и белорусского, - ее вселенскость, универсализм. Эта черта вселенскости, универсализма, часто искажается, порождая, с одной стороны, охаивание всего своего, а с другой - крайний национализм. Как это ни парадоксально, светлый универсализм порождает темные тени.

Мы являемся свидетелями рождения нового мира. Сегодня стало очевидным, что  в XXI веке мир вступил в эру  построения информационного общества, для которого характерно создание единого  глобального мирового информационного пространства. Многие аналитики утверждают, что в ближайшие два десятилетия человечество изменится до неузнаваемости. Главные направления и особенности развития глобального, т.е. в масштабах всей планеты, информационного общества определены постиндустриальными государствами в принятой ими в Японии в июле 2000г. Окинавской хартии. Если вспомнить исторический путь развития человечества, до сих пор были известны две волны глобальных перемен переход от кочевой жизни к оседлости и земледелию, так называемая «аграрная эра» (интересно, что в эту эру возникает и распространяется ислам), и промышленная революция, приведшая к новому способу производства «индустриальная эра» (возникает и распространяется протестантизм).  
«Информационная эра» наступает в процессе тихой информационной революции, т.к. не вызывает каких-либо социальных катастроф. Однако, при этом стремительно меняются ценности нравственности и культуры, которые были базовыми для предыдущих эпох. В духовной сфере это приводит к появлению новых религиозных движений, которые могли появиться только в «информационную эру» (например, виртуальные религиозные сообщества» в глобальной сети Интернет и т.п.). В социальной сфере, как утверждают аналитики, постепенно произойдет смена социального неравенства интеллектуальным, что приведет к интеллектуальной эксплуатации одних людей другими.

Всеобъемлющая глобализация стирает грань между  внутренней и внешней средой деятельности человечества. Ее развитие предполагает исчезновение межцивилизационных различий через унификацию народов. А это означает, что глобализация покушается на государство, суверенитет, национально-экономические системы, национальные администрации, автономии конфессий, связанные в той или иной степени с политико-социальной, культурной или хозяйственной идентичностью.  
Глобализация предполагает некую однолинейную схему развития, когда миру уготована некая столбовая дорога, по которой вслед за лидирующими образцовыми странами должно идти к своему процветанию все человечество. Однако, если вспомнить таких всемирно признанных авторитетов, как А.Тойнби, К.Леви-Стросс, О.Шпенглер, Питирим Сорокин, К.Ясперс, то следует заметить, что все они видели угрозу человечеству в губительных последствиях гегемонии одного типа цивилизации. Эту же мысль можно найти у Н.Я. Данилевского, который в противовес теоретикам глобализации, опираясь на свою теорию культурно-исторических типов, открыл закон «о непередаваемости цивилизации».  
Стратегия глобализации предполагает:  
1. Достижение определенной формы унификации мира.  
2. Установление глобального контроля над движением мировых ресурсов и мировых доходов и соответствующее его перераспределение,  
3. Постепенную «капитализацию» ресурсов цивилизации, целью которой является установление глобального контроля над правом собственности,  
4. Утверждение новых правил деловой этики, нравственных 
постулатов и духовных начал новой цивилизации.  
Глобализация новое мироустройство, которое постепенно пытается замещать национально-государственные модели Ойкумены союзом геоэкономических моделей, подчиняющихся единому мировому центру.

Проблемы  особенностей русского самосознания и  культуры, судеб России, ее роли в  преображении человечества разрабатывались русскими философами в начале века на основе выдвинутой В.Соловьевым  “русской идеи” (1886). Начатое им исследование судеб России было активно продолжено его единомышленниками Е. Трубецким, В. Ивановым и др. Суть выдвинутой ими “русской идеи” сводилась к обоснованию глубокого духовного единства России и Запада и к критике славянофильских установок на особое мессианское призвание русского народа как народа избранного.

В послеоктябрьский период появился еще один оригинальный подход к пониманию места России в мировой истории. Этот подход был  обоснован группой русских философов - эмигрантов в сборнике “Исход Востока” (София, 1921) и вскоре стал широко известен как концепция евразийства.  По серьезности исследования российской истории и государственности, по силе прозрения в грядущие пути отечества евразийская школа заметно выделяется среди других движений эмигрантской мысли. К евразийской школе относилась целая плеяда ярких и талантливых литераторов, философов, публицистов, экономистов первой волны эмиграции. Среди наиболее известных - географ П. Н. Савицкий, философ Л. П. Карсавин, филолог и культуролог Н. С. Трубецкой, историк Г. В. Вернадский, музыковед и искусствовед П. П. Сувчинский, религиозные философы и публицисты - Г. В. Флоровский, В. Н. Ильин, Б. Н. Ширяев, критики и литературоведы А. В. Кожевников, Д. П. Святополк-Мирский, правовед Н. Н. Алексеев, востоковед В. П. Никитин, писатель В. Н. Иванов, экономист Я. Д. Садовский.

      Главная ценность евразийства состояла не в  обширности его географии или  сферы интересов у основателей, а в его идеях, одновременно оригинальных и в тоже время внутренне родственных глубинным традициям русской истории и государственности. Евразийцам была присуща особая пространственно-временная оптика, большое историческое зрение, позволившее свежим взглядом в привычных до боли чертах России разглядеть целый географический континент - материк с особой исторической судьбой - Евразию. Евразийство рассматривало русскую культуру не просто как часть европейской, но и как совершенно самостоятельную культуру, вобравшую в себя опыт не только Запада, но и в равной мере Востока. Русский народ, с этой точки зрения, нельзя относить ни к европейцам, ни к азиатам, ибо он принадлежит к совершенно самобытной этнической общности - Евразия. Подобная оригинальность русской культуры и государственности (одновременное присутствие европейских и азиатских элементов) определяет и особый исторический путь России, ее национально-государственную программу, не совпадающую с западноевропейской традицией. Причем азиатские истоки для России внутренне ближе западных. Восточность ориентации России евразийцы прежде всего связывали с геополитической сферой, не распространяя ее на религиозную область, где они, как писал П.Н.  Савицкий, оставались глубоко «православными людьми», для которых «Православная церковь есть тот светильник, который им светит».

      Хотя  сами евразийцы видели своих непосредственных предшественников в лице славянофилов, Данилевского, Леонтьева и Достоевского (как мыслителя-публициста), они опирались на значительно более давнюю традицию. Внимательное ее изучение показывает, что евразийское движение - это не случайный зигзаг российской истории, якобы рожденный от искр революционного пожара и усиленный эмигрантской неприкаянностью, но закономерный итог многовекового развития русской мысли.

      Строго  говоря, и собственно евразийство  началось не в Софии и не в Берлине, а в России, и еще до революции. Этот «предевразийский» период движения был связан с научными поисками “старшего” поколения евразийцев - Г. Вернадского, Л. Карсавина, Н. Трубецкого. Младшее поколение (хотя разница в годах здесь была минимальная - 5 - 10 лет) - П. Савицкий, Г. Флоровский - присоединялось уже в эмиграции. Вернадский, с юности тянувшийся к изучению роли степной Азии в судьбе нашего отечества, уже в 1914 году писал статьи, где образно сравнивал движение России к Востоку с движением против Солнца. Карсавин до своей высылки из СССР в 1922 году опубликовал отдельную книгу, само название которой – «Запад, Восток и русская идея» - говорит о сути его тогдашних интересов. И хотя речь в ней идет в основном о богословско-религиозном аспекте проблемы Запад - Восток в ее отношении к национальной идее, а евразийские восточные приоритеты Карсавина, находящегося тогда под сильным влиянием В. Соловьева, еще не выкристаллизовались в полной мере, антизападничество занимает в настроениях мыслителя существенную роль: «Не в европеизации смысл нашего исторического существования и не европейский идеал преподносится нам как наше будущее». Уже тогда, не будучи лично знакомым с другими участниками евразийского движения, Карсавин сетует на то, что подлинной “истории Востока у нас нет”, утверждает, что важнейшая цель русской культуры “настоятельно требует преодоления ограниченности западного эмпиризма и решительного отказа от суррогата всеединства, именуемых идеалом прогресса”. Серьезно размышлял о роли Востока в исторических судьбах и перспективах России и Трубецкой, внимательно изучавший восточные языки, мифологию и фольклористику и оттачивающий свое будущее евразийское мировоззрение на заседаниях лингвистического кружка при Московском университете, где помимо обсуждения языковых проблем говорилось о кризисе западной духовности и «необходимости сближения европейских и азиатских тенденций мировой истории». Когда в Софии, ставшей одним из первых центров эмиграции, встретились и «объединились на общем мироощущении” основные участники евразийства, этому объединению предшествовал серьезный путь личностных исканий каждого. Революция, в которой молодые мыслители увидели закономерный итог 200-летней европеизации страны, и последующие тяготы беженства сыграли роль катализатора объединения, увидевшего ясные ориентиры спасения в “исходе к Востоку».