Театр Мейерхольда

30-е годы

Уже в конце 20-х годов Мейерхольда попрекали недостатком советских пьес в репертуаре его театра; советская драматургия уже родилась, все театры, даже консервативные МХАТ иМалый, ставили пьесы К. Тренёва, Б. Лавренёва, Вс. Иванова, А. Файко и других. Однако новая драматургия по большей части не соответствовала стилю ГосТиМа, как и пьесыА. М. Горького, повальное увлечение которыми началось в 1932 году: его драматургами были В. Маяковский и Н. Эрдман, постановки их пьес в ГосТиМе стояли в одном ряду в комедиями Гоголя и Грибоедова, но ни тот ни другой не отличались плодовитостью, и пьесы их далеко не всегда благосклонно принимались партийными чиновниками; в результате в репертуаре театра появлялось немалое количество случайных пьес. Вместе с тем уже с конца 20-х годов Мейерхольд в своих спектаклях, в частности в «Клопе» и «Командарме 2», постепенно отходил от плакатного стиля более ранних постановок.

Эксцентричные, публицистически острые постановки Мейерхольда вызывали постоянные споры, нередко раздражение и неприятие; разнообразные по стилю, они всегда кому-то не нравились: В. Маяковский назвал «дикостью» вывод на сцену красноармейцев и матросов — в спектакле «Д. Е.» («Даешь Европу!»); рапповцы, напротив, расценили как измену программе «Театрального Октября» постановки «Ревизора» и «Горя уму»; и даже Эрнст Толлер, посетив репетиции «Ревизора», жаловался Луначарскому, что Мейерхольд окончательно «снижается в натурализм». Самому же Луначарскому не понравился восторженно принятый «Великодушный рогоносец», спектакль показался ему «крайне грубым, его оформление — художественно неоправданным»^[23]; но в 1927 году, в связи с постановкой «Ревизора», нарком просвещения писал: «Начиная с „Леса“ я почувствовал благотворный перелом в творчестве Мейерхольда. Этот чуткий человек начал понимать, что новшества и трюки, талантливое, но озорное ломание во что бы то ни стало старого театра — все это, может быть, и хорошо, но далеко не то, что как хлеб нужно нашей публике».

Партийному руководству между  тем всё меньше нравились сатирические спектакли Мейерхольда; так, в 1930 году была запрещена и снята с репертуара «Баня» В. Маяковского; в 1932 году на стадии генеральной репетиции была запрещена постановка «Самоубийцы» Н. Эрдмана. Одним из наименее спорных спектаклей Мейерхольда был «Мандат» Н. Эрдмана, поставленный в 1925 году и выдержавший свыше 350 представлений; но времена менялись, и уже в начале 30-х изменилось отношение и к «Мандату». В некоторых спектаклях ГосТиМа и десятилетия спустя с неодобрением отмечали «трагическое восприятие крушения индивидуалистической идеологии»; это относилось, в частности, к спектаклю «Командарм 2», в котором противостояние двух командармов времён Гражданской войны некоторыми воспринималось как отражение борьбы Сталина против Троцкого.

И тем не менее лучшие постановки Мейерхольда не сходили со сцены на протяжении многих лет, выдерживая сотни представлений и оказывая сильнейшее влияние на развитие советского театра. И не только советского: поскольку ГосТиМ в 1930 году гастролировал за рубежом, с его искусством были знакомы в Германии и во Франции. В Германии, в апреле—июне 1930 года, ГосТиМ посетил девять городов, включая Берлин, где показывал три спектакля: «Лес», «Ревизор» и «Рычи, Китай!», — Бертольт Брехт, создававший в это время вместе с Эрвином Пискатором и отдельно от него политический театр в Германии, отметил, что в ГосТиМе «существует настоящая теория общественной функции театра», и помянул недобрым словом немецких критиков, которым безразлично «историческое место мейерхольдовского эксперимента среди опытов по созданию большого, более рационального театра», как и то, «насколько великолепно здесь поставлены на своё место все понятия».

Спектакли

«Баня» В. Маяковского, впервые  представленная публике 16 марта 1930 года, была для ГосТиМа спектаклем таким  же программным, как «Ревизор», «Горе  уму» и «Клоп». Опубликованная ещё до постановки пьеса Маяковского вызвла острую полемику в прессе; один из идеологов РАППа, В. В. Ермилов, утверждал, что тема бюрократизма уже не актуальна, вот если бы Победоносиков олицетворял «правый уклон»…. После успеха пьесы А. Безыменского «Выстрел», в течение года сыгранной 100 раз, премьера «Бани» более походила на провал. «Зрители, — писал В. Маяковский, — до смешного поделились — одни говорят: никогда так не скучали; другие: никогда так не веселились». «До смешного» разделились и критики, находившие в спектакле прямо противоположные недостатки. И в этот раз претензии касались прежде всего пьесы и ещё раньше предъявлялись к её ленинградской постановке (Владимира Люце); главная же из них формулировалась в нескольких словах: «где коммунисты, где рабочие?» Тем не менее опасения Ермилова не оправдались: спектакль получился даже слишком острым (за что и был снят с репертуара) и стал выдающимся событием в истории советского театра.

Наряду с политической сатирой  в ГосТиМе с конца 20-х годов  разрабатывалась и линия эпической героики, представленная прежде всего поэтической драмой И. Сельвинского«Командарм-2» (автор остался крайне недоволен переделкой его пьесы) и музыкальной пьесой Вс. Вишневского «Последний решительный». «Антиопера» Вишневского, в которой героика переплеталась с сатирой, походила скорее на сценарий, предполагавший дальнейшую разработку непосредственно в театре; этим своим качеством она отталкивала других режиссёров — больше ни один театр её не поставил, — но именно этим привлекла Мейерхольда, вообще склонного рассматривать пьесу, чьему бы перу она ни принадлежала, как сценарий спектакля. Однако следующую свою пьесу, «Германия», Вишневский из ГосТиМа забрал, недовольный тем, что и к ней Мейерхольд отнёсся как к всего лишь сценарию; в результате размолвки лучшая пьеса Вишневского, «Оптимистическая трагедия», к великому огорчению Мейерхольда, была отдана в Камерный театр.

В спектакле «Свадьба Кречинского», премьера которого состоялась во время  ленинградских гастолей театра в  апреле 1933 года, А. Пиотровский отмечал как шаг вперёд по сравнению с постановками «Ревизора» и «Горя уму» «несомненное тяготение к сценическому реализму». «Любопытна, — писал критик, — и необычайна для Мейерхольда (правда, в значительной степени внешняя) осторожность в обращении с авторским текстом. Даже наиболее радикальное драматургическое новшество — введение „сообщений о событиях“, рассекающих течение действия, опирается на авторский текст…»

Театр Мейерхольда изначально демонстративно отталкивался от эстетики Художественного театра; мхатовский психологизм Мейерхольду заменяла музыка, всегда игравшая в его спектаклях важную роль, как конструктивный элемент сценического действия; порою и само действие было огранизовано по законам развития музыкальных форм, как например в «Последнем решительном». В середине 30-х годов, напротив, наметилось сближение Мейерхольда с К. С. Станиславским — прежде всего в спектакле «Дама с камелиями» А. Дюма-сына, поставленном в 1934 году. Неожиданным было само появление этой пьесы на сцене ГосТиМа, ещё более неожиданным — отчётливое проявившееся в спектакле приближение к школе «переживания».

Многими современниками, особенно Вишневским, этот спектакль был воспринят  как полное отрицание всего, что делал Мейерхольд до того, — А. А. Гвоздев возражал: за десять лет, прошедших после постановки «Леса», так называемый «массовый зритель» в культурном отношении вырос, прежнее, в лоб, подсказывание обличительных оценок ему уже не нужно и может уступить место «иным методам воздействия, гораздо более тонким»; в то время как сам Мейерхольд это учитывает, критики требуют, чтобы он по-прежнему «говорил со зрителем на языке „Леса“».

Пересмотром собственного опыта стала  и новая постановка (новая редакция) «Горя уму», осуществлённая Мейерхольдом в 1935 году. «Исчезла, — констатировал А. А. Гвоздев, — вступительная сцена „кабачка“, рисовавшая ночной кутёж Софьи и Молчалина… Группа декабристов, сотоварищей Чацкого, возникала в первой редакции в окружении бала, появляясь рядом с „бильярдной“, в которой Фамусов катал шары со Скалозубом. Сейчас „бильярдная“ устранена, и побочный мотив не отвлекает внимания от главного, от противопоставления двух миров — мира Фамусовых и мира Чацкого… Существенным видоизменениям подверглось декоративное оформление спектакля. Исчезло нагромождение вещей в сцене „тира“, снята абстрактность и схематичность в трактовке сцены бала и в финале пьесы. Глубокие перемены введены и в истолкование основных образов, в особенности Фамусова, Молчалина и Чацкого».

Уже в середине 30-х годов театр  оказался в двусмысленном положении: с одной стороны, для него строилось  новое, величественное здание на углу Б. Садовой и улицы Горького(ныне — Концертный зал им. П. И. Чайковского), с другой — бранное слово «мейерхольдовщина» на официальном уровне появилось уже в январе 1936 года в печально знаменитой статье «Сумбур вместо музыки». В том же году Мейерхольд выступил с докладом на тему «Мейерхольд против мейерхольдовщины»; но это не спасло ни самого режиссёра, ни его театр.

Избранный репертуар

• 1930 — «Выстрел» А. И. Безыменского; режиссёры В. Зайчиков, С. Кезиков, А. Нестеров, Ф. Бондаренко, под руководством Вс. Мейерхольда; художники В. В. Калинин, Л. Н. Павлов
• 1930 — «Баня» В. Маяковского; режиссёр Вс. Мейерхольд, художники А. А. Дейнека; сценическая конструкция С. Е. Вахтангова; композитор В. Шебалин. Роли исполняли:Победоносиков — М. Штраух, Оптимистенко — В. Зайчиков, Поля — М. Ф. Суханова, Режиссёр — С. Мартинсон, Моментальников — В. Плучек, Фосфорическая женщина — З. Райх
• 1931 — «Последний решительный» Вс. В. Вишневского; режиссёр Вс. Мейерхольд, конструктивная разработка С. Е. Вахтангова
• 1931 — «Список благодеяний» Ю. К. Олеши; режиссёр Вс. Мейерхольд, художники К. К. Савицкий, В. Э. Мейерхольд, И. Лейстиков
• 1933 — «Вступление» Ю. П. Германа; режиссёр Вс. Мейерхольд, художник И. Лейстиков
• 1933 — «Свадьба Кречинского» А. В. Сухово-Кобылина; режиссёр Вс. Мейерхольд, художник В. А. Шестаков. Роли исполняли: Кречинский — Ю. Юрьев, Расплюев — И. Ильинский
• 1934 — «Дама с камелиями» А. Дюма-сына; режиссёр Вс. Мейерхольд, художник И. Лейстиков
• 1935 — «33 обморока» («Предложение», «Медведь» и «Юбилей» А. П. Чехова); режиссёр Вс. Мейерхольд, художник В. А. Шестаков

Закрытие театра

Театр был закрыт приказом Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР от 7 января 1938 года «О ликвидации Театра им. Вс. Мейерхольда», опубликованым на следующий день в «Правде».

Изданию приказа предшествовала публикация в «Правде» в декабре 1937 года статьи председателя Комитета по делам искусств П. М. Керженцева «Чужой театр», в которой Мейерхольд, помимо прочего, обвинялся в том, что создал в своём театре «антиобщественную атмосферу, подхалимство, зажим самокритики, самовлюблённость». На риторический вопрос, которым заканчивалась статья, — нужен ли такой театр советскому искусству и советским зрителям, — тотчас были организованы «отклики» с требованием закрыть театр.

В приказе от 7 января утверждалось, что театр «окончательно скатился на чуждые советскому искусству позиции  и стал чужим для советского зрителя». С одной стороны, «в угоду левацкому  трюкачеству и формалистическим вывертам, даже классические произведения русской драматургии давались в театре в искаженном, антихудожественном виде», в качестве примера приводились поставленные много лет назад «Ревизор», «Горе уму» и «Смерть Тарелкина». С другой стороны, недобрым словом поминались «Самоубийца» Н. Эрдмана, «Окно в деревню» и «Командарм 2», как дающие «извращённое, клеветническое представление о советской действительности, пропитанное двусмысленностью или даже прямым антисоветским злопыхательством». В приказе утверждалось, что в последние годы из репертуара театра совершенно исчезли советские пьесы, драматурги от театра Мейерхольда отвернулись, а лучшие актёры его покинули; и наконец, «к 20-летию Октябрьской революции театр им. Мейерхольда не только не подготовил ни одной постановки, но сделал политически враждебную попытку поставить пьесу Габриловича („Одна жизнь“), антисоветски извращающую известное художественное произведение Н. Островского „Как закалялась сталь“»^[41].

Последний свой спектакль ГосТиМ сыграл 8 января, и это было 440-е представление  «Ревизора».

Только в 1960-х гг театр был  реабилитирован

Список Литературы:

1. Гвоздев А. А. Театр имени Вс. Мейерхольда 1920 – 1926) / Чертежи Э. И. Каплана. Л.: Academia, 1927. 55 с. («Современный театр», вып. 1).
2. Чертежи Э. И. Каплана. Л.: Academia, 1927. 55 с. («Современный театр», вып. 1).
3. Мейерхольд репетирует / Сост. и коммент. М. М. Ситковецкой, вступит. тексты М. М. Ситковецкой и О. М. Фельдмана. — М.: Артист. Режиссер. Театр, 1993. — Т. 1. Спектакли 20-х годов. — 272 с.
4. Ростоцкий Б. Мейерхольда имени театр // Театральная энциклопедия (под ред. П. А. Маркова). — М.: Советская энциклопедия, 1961—1965. — Т. 3.
5. Пиотровский А. И. Театр. Кино. Жизнь / Сост. и подгот. текста А. А. Акимовой, общ. ред. Е. С. Добина. — Л.: Искусство, 1969. — С. 104—106.